И все же у антисоветских эмигрантских организаций находились спонсоры, покровители. Но здесь можно выделить четкую закономерность. Всевозможные «левые» и «демократические» группировки получали помощь гораздо легче (а финансирование щедрее), чем монархисты и патриоты, а сепаратисты и националисты – чем сторонники «единой и неделимой». И причина в общем-то понятна. Запад оставался врагом России. Не «красной», не «белой», а России как таковой. Он признал Советское правительство, торговал с ним, однако вовсе не стал другом большевиков. Их всего лишь использовали для разрушения нашей державы, для откачки ее богатств. А если при этом возникала возможность добавить Советскому правительству дополнительные трудности, внести дестабилизацию, почему бы и нет? Но без масштабной гражданской войны, в которой большевики могут пасть, без образования фронтов, которые помешают иностранным державам торговать и получать концессии – а в «тлеющем» режиме.
И если Врангелю ставили палки в колеса, а монархические организации влачили жалкое существование, то Керенские, Милюковы, Гучковы и прочие деятели, поучаствовавшие в развале Российской империи, подобных трудностей избегали. Их приглашали на преподавательскую работу, давали хорошо оплачиваемые должности в зарубежных общественных организациях. Их газеты и журналы выходили более солидными тиражами, чем монархические и белогвардейские, могли платить авторам гонорары, сотрудники редакций получали оклады, вполне достаточные для жизни.
Действенную помощь получил масон Б.В. Савинков. Причем главным его покровителем стал Сидней Рейли. Этот шпион и бизнесмен «одной рукой» проворачивал тайные сделки с Москвой, служил для Троцкого и Вениамина Свердлова маклером по перепродаже русских ценностей, а «другой рукой» взялся организовывать подрывную работу против Советской России. Рейли вел переговоры в Англии и Америке, доставая деньги, обеспечил Савинкову связи с военным министерством Польши, с советником президента Чехословакии Масарика доктором Крамаржем, установил контакты с Черчиллем, Муссолини. «Народный Союз Защиты Родины и Свободы» (НСЗРиС), созданный Савинковым, по своим программным установкам вполне устраивал западные державы, поскольку провозглашал борьбу за «третью, новую Россию» и заведомо ориентировался на «иностранную помощь».
Поддержку получил и масон Н.В. Чайковский, организовавший свой «Центр действия». А еще один масон, Гучков, после процесса над Конради и Полуниным создал вместе с адвокатом Обером «Лигу борьбы с Третьим Интернационалом» (или «Лигу Обера»). В нее вошли многие политические деятели, секции «Лиги» образовались в 17 странах, проводились международные конференции. Очень активную деятельность вели меньшевики и отколовшаяся от эсеров группировка «Крестьянская Россия», позже провозгласившая себя Трудовой крестьянской партией (ТКП). И, опять же, лидеры этих организаций оказывались связаны с масонством. Эмигрируя из Советской России, они оставили там свои подпольные центры, имели большое влияние на «спецов» – интеллигенцию, пошедшую на службу большевикам.
Естественно, такая работа была невозможной без содействия иностранных спецслужб. Неужели польские, румынские или финские жандармы могли не заметить курьеров, связных, пересекающих границу? Неужели трудно было обнаружить базы, через которые поддерживалась связь? Но никакого противодействия не оказывалось. И ясное дело, за подобное сотрудничество требовалось расплачиваться добытыми разведданными или иными способами… С территории Польши и Румынии действовали и украинские сепаратисты Тютюнника, Коновальца. А покровительницей Польши и Румынии была Франция. Стоило ей нажать на правительства этих стран, и они спорить не стали бы и антисоветскую деятельность пресекли бы. Но нет, Франция не нажимала.
Участвовала в этой деятельности и Англия. Она не оставляла без внимания Среднюю Азию, «подкармливая» деньгами и оружием басмачей. Британцы взяли под покровительство и армянских дашнаков, азербайджанских мусаватистов. Дашнаки также поддерживались из Америки через армянскую диаспору. Отметим, что и Польша приняла горячее «участие» в судьбах кавказских националистов – хотя ее столь отдаленный и не связанный с ней регион, казалось бы, ну никак не мог интересовать. Поляки финансировали грузинских меньшевиков, дашнаков, мусаватистов, северокавказский «горский комитет». Создали течение «прометеизма» – некоего обобщенного антироссийского сепаратизма, получившего название по журналу «Прометей». Он выходил в Польше, на польские деньги, а сотрудничали в нем украинцы, азербайджанцы, татары. Впрочем, о «польских деньгах» здесь можно говорить только условно. Так же, как о «германском золоте» для большевиков. Понятное дело, что поляки выступали лишь прикрытием для операций более могущественных держав.
И вторгались через границу отряды савинковцев, тютюнниковцев, кавказцев, басмачей. Засылалась в Советский Союз литература, агентура, создававшая обширные подпольные структуры в разных городах. Результаты такой борьбы были сомнительными. Антисоветским отрядам приходилось избегать столкновений с крупными силами красных. Рейдировали по деревням – там убьют несколько красноармейцев или милиционеров, там разгромят сельсовет. Массовой народной поддержки эти налеты не получали. Народ устал от бесконечной войны, желал жить спокойно. «Гостям» из-за рубежа требовалось самим снабжать себя, что выливалось в грабежи…
Ну а подпольные антисоветские организации оказались недолговечными. В распоряжении большевиков имелась огромная карательная машина, широкие сети осведомителей. А бывшие офицеры, чиновники, интеллигенты, вовлеченные в эту деятельность, были неопытными и никудышными конспираторами. К ней подключались и всякого рода авантюристы, сомнительные и случайные элементы, которые изменяли, перекупались, перевербовывались под угрозой смерти. В 1921-1925 гг. чекистами были раскрыты многочисленные отделения НСЗРиС в России, Белоруссии, на Украине, подполье анархистов, эсеров, «Центра действия», «Всеукраинского повстанческого комитета» Тютюнника и Петлюры[42]. Тысячи арестованных подпольщиков, их родственников, знакомых, захваченных под гребенку случайных лиц отправлялись на расстрелы, в тюрьмы, лагеря. А после налетов антисоветских отрядов из-за рубежа следовали карательные экспедиции красных – с казнями, обысками, выявлением «сочувствующих» и «пособников».
Но какое дело было до этого зарубежным кругам, подпитывавшим антисоветскую борьбу? Ведь кровь лилась русская. И лилась она руками русских. Поддерживался раскол народа, провоцировался террор, нагнеталось озлобление, дополнялись взаимные счеты. В общем, точно так же, как на Российскую империю нацеливалась с Запада «советчина», так на Советскую Россию пошла «антисоветчина». Опять с Запада! И инициировалась она теми же самыми силами «мировой закулисы», которые прежде делали ставку на «советчину». Идеологический знак сменился на противоположный, но дело-то было совершенно не в этом. Главная цель осталась прежней. Расшатывание и ослабление России.
«Веселый» нэп
В 1920-х «весело» выглядела не только Европа. Расцвет нэпа в России тоже принято изображать бурным, сочным, радужным. В городах открывались рестораны, кафе. Зазывали публику смелыми постановками театры. С посвистом мчались извозчики-лихачи, развозя «с ветерком» респектабельную публику. Важно фырчали моторами автомобили, перемещая по улицам публику еще более значимую. Гремели оркестрики и модные джазы. Томно дымили папиросками в длинных мундштуках и закатывали глаза женщины-вамп в мехах и немыслимых шляпках. А вокруг них увивались бойкие мужчины в канотье… И труды демократических авторов изображают «благословенный» нэп золотым периодом советской истории. Дескать, стоило только допустить свободу предпринимательства, как в народе сразу выдвинулись деловые люди – нэпманы, которые накормили страну, вывели ее из разрухи, подняли общее благосостояние.
К действительности подобные утверждения никакого отношения не имеют. Промышленность восстанавливалась не нэпманами, а государством, и дело шло очень туго. К 1924 г. уровень производства достиг только 39 % по отношению к уровню 1913 г. (а в 1916 г. он был еще выше, чем в 1913 г.). Да и эти цифры, вероятно, подтасовывались для отчетности. Оборудование заводов и фабрик морально устарело, было изношено и запущено. Восстанавливалось то, что можно было запустить побыстрее и с минимальными затратами. Или отрапортовать побыстрее. Ради выпуска хоть какой-то продукции упрощались технологии, и производились товары низкого качества. Но и их не хватало. Чекист Агабеков в своих мемуарах пишет о традиции, существовавшей в центральном аппарате ОГПУ – сотрудники, направляемые за границу, раздаривали или продавали сослуживцам часы, костюмы, ручки и т. п., поскольку за рубежом могли купить все это запросто, а в СССР достать было негде[2].