Но рассказывать не пришлось.
Крыша дома зашевелилась, потом приподнялась и отодвинулась в сторону.
На свет появился Доход. Вернее, его верхняя часть. Доход стал похож… мне даже трудно было представить, на кого был похож Доход. На расплющенный стог, пожалуй. Встать на ноги он уже не мог, просто появился над черепицей, и все.
— Это Доход, — сказал я. — Вернее, он раньше был Доход, а сейчас он… даже не знаю, как назвать. Супердоход! У вас голова разрослась, а у него для разрастания головы никаких предпосылок не было. Поэтому у него разрослись мышцы. В своем обычном состоянии он задохл, как колхозный кролик. А втайне, оказывается, желал стать большим и сильным…
Доход отбросил крышу в сторону и принялся, не сходя с места, ворочать бревна. Бревна он ворочал легко и непринужденно, как слон спички.
Затем показался Радист. Доход вытащил его из-под дивана, выволок и подтолкнул к ближайшей уцелевшей сосне. Сосна прогнулась. Радист открыл глаза и бессмысленным взглядом обвел пространство. Потрогал уши. Потрогал дыру в рубашке. Снова уши.
— А это Радист, — пояснил я. — Мы думали, что он хочет, чтобы у него уши уменьшились, а на самом деле оказалось, что он мечтал стать киборгом. Мечтал и домечтался. Теперь он внутри весь железный, и его можно легко использовать на погрузочно-разгрузочных работах в качестве крана. Только, кажется, у него сейчас замыкание.
Радист повернулся к сосне и теперь, по своему обыкновению, стучался об нее лбом.
— Это у него бывает, — сказал я. — Какое-то защемление в голове происходит — начинает биться о предметы. Или уши трогает. Или кресла ломает. Зато и польза есть — рыбу хорошо ловит.
— Забавно, — сказал Изобретатель. — Я бы его посмотрел, конечно, починил бы, но это все равно пройдет…
— Сосну жалко, — сказал я. — Он уже четыре штуки тут так повалил.
— Все равно много осталось, — легкомысленно заявил Изобретатель.
Доход тем временем продолжал разбирать руины.
— Он вашу сестру ищет, — сказал я. — Она тоже там…
— Антонина? — спросил Изобретатель. — Антонина тоже здесь?
— Ее зовут… Антонина?
— Угу. Тонька. Или Тоська, когда как. С ней что, тоже что-то стряслось?
— Антонина здесь, — кивнул я. — Она это… У нее голос прорезался.
— Голос?
— Ну да, голос. Радист деревья лбом сечет, а она голосом. Тоска хотела суперпевицей стать — и стала. Это она ваш дом, между прочим, обрушила. Своим пением.
— Ерунда, — сказал Изобретатель. — Поставим дом заново. А братец мой где? Тут?
Из-под обломков выскочил Чугун. Он тявкнул, понюхал воздух и снова юркнул под завалы.
— Вот и ваш брат, — сказал я. — Стал собакой. Хотел волком, а стал собакой. Забыл про байдарки.
Чугун появился с тушкой барсука. Он вынес ее на середину полянки, спрятал за поленом и снова вернулся под крышу. И тут же выскочил с очередным барсуком.
— Что это он делает? — поинтересовался Изобретатель. — Это нормально?
— Угу, — ответил я. — Все животные так делают, можете у Гундосова спросить.
Куча дохлых барсуков росла. Чугун действовал быстро и аккуратно. Вытащив всех барсуков, он принялся закапывать их с проворством дворняги. А закончив эту процедуру, поскакал к нам.
Он подбежал к Изобретателю и по-братски лизнул ему руку. От Чугуна тянуло свежей псиной и несвежей барсучатиной, в шерсти сидели многочисленные репьи и колючки, а морда у него стала окончательно собачье-волчьей, но при этом добродушной и веселой.
— А он мне нравится. — Изобретатель потрепал Чугуна по холке. — На байдарке он, конечно, не сможет теперь плавать, зато дом охранять — запросто. И шерсть хорошая, хоть носки вяжи. В этом, мне кажется, гораздо больше пользы, чем раньше. Впрочем, очень скоро все исправится. К сожалению.
Чугун улегся на травку, перевернулся на спину и стал елозить по траве.
— А все-таки он не до конца превратился! — Изобретатель схватил Чугуна за лапу. — Лапа не до конца трансформировалась, пальцы еще видны. И кости не вытянулись… Ну да ладно. Ты сам-то чего заказал? В смысле, сам чего хотел?
— А на мне батарейки уже растеклись, — сказал я. — Так что я ничего не успел пожелать. А вот Гундосов успел.
— Гундосов?
— Гундосов. Он тоже выживатель, ваш брат привез их всех тренироваться. Гундосов больше всех отличился. Он пожелал увидеть своего прапрадедушку — белогвардейца.
— Ну?
— Ну и это… Дедуля отряхнул червей и явился. Прямо как Сивка-Бурка, только с «маузером». И не в очень аппетитном виде. Характер в могиле у него не очень улучшился, и прапрадедушка взялся стрелять! Так здесь напроказничал, ужас… Ну и это…
Я указал в сторону разрушенного дома.
— Все так и получилось. Смешно.
— Как интересно! — восхитился Изобретатель. — Как необузданна в своих желаниях наша молодежь! Я и не подозревал! Все-таки стать киборгом хочет далеко не каждый мальчишка!
Я согласно кивнул. Хотя я на самом деле знал целую кучу людей, которые мечтали стать конкистадорами, звездными истребителями и даже трубочистами. Так что желание стать киборгом меня совершенно не удивляло.
— Какой забавный получился эксперимент! — радовался Изобретатель. — Как здорово!
— Нам было не так уж весело, — напомнил я.
— Понимаю, понимаю… Ты хочешь сказать мне об ответственности ученого перед человечеством?
— Ну…
Вообще-то ни о какой особой ответственности ученого я не собирался говорить, я собирался потихоньку разведать, кто будет возмещать мне мою тысячу…
— Ты прав! — сказал Изобретатель. — Ты совершенно прав! Выключатор может быть опасен! Его так легко использовать во зло! Он может стать идеальным оружием! Достаточно пролететь над территорией противника и выполнить все желания вражеских солдат! И вражеская армия будет уничтожена! А если поставить его на спутник!
Изобретатель замолчал. Он вытащил из песка «маузер» и принялся ожесточенно чесать им затылок.
— А давайте бросим его в Чертов омут, — предложил я.
— Что?
— Давайте бросим его в Чертов омут, — повторил я.
— Точно! — обрадовался Изобретатель. — Так и сделаем! Там в центре глубина до трехсот метров доходит, я как-то специально измерял…
— Его точно не достанут? — Я снял прибор с шеи.
— Точно. Ближайшие сто лет. А за сто лет он разрушится. Лучше его там держать, а то вокруг него и сами по себе всякие события происходят странные, я замечал. Оставлю его на одном месте, а обнаруживается он совсем в другом. Что-то я там напутал. Так что на дно его! На дно!
— А ребята?
— Сначала на дно!
И я двинулся к озеру.
— Эй! — крикнул Изобретатель мне вслед. — Это тоже выкини.
И Изобретатель швырнул мне «маузер».
Байдарка болталась на берегу. Я легко столкнул ее в воду, забрался внутрь и погреб к центру Чертова омута.
Центр легко угадывался по черной воде и неприятному холоду, исходившему от воды. Я немного подумал и первым отпустил в воду «маузер».
«Маузер» глухо булькнул, выпустил маленькое масляное облачко и ушел в глубину.
«Маузер» мне было жалко. Выключатор нет.
Игрушка безумного гения…
Я развернулся спиной к берегу, достал приборчик и бросил в воду.
Выключатор не тонул.
Такого я не ожидал.
Выключатор держался на воде как поплавок из бальзового дерева.[1] Это меня несколько озадачило. Я попытался утопить Выключатор еще, но он упорно не желал погружаться. Мне почему-то подумалось, что если бы я кинул его в печь, то и гореть особо он бы не стал. И вообще, видимо, справиться с ним было довольно сложно. Разве что раздробить.
Я стал обшаривать байдарку в поисках чего-то тяжелого. Но, как назло, ничего такого не было: байдарка — лодка легкая и не предполагающая наличия якорей и других тяжелых штукенций. Ничего, чем можно было бы затопить этот дурацкий Выключатор, не было. Я начал уже нервничать — надо было возвращаться на берег и искать груз, но тут что-то булькнуло совсем рядом с бортом.
Я поднял глаза и обнаружил, что Выключатора больше нет. Только по воде расходятся круги.
Не знаю, что это было. Скорее всего гигантский вдольполосный окунь всплыл из глубин, приняв Выключатор за плавающую вверх брюхом рыбину. И проглотил его. Скорее всего.
Впрочем, может быть, это был тот, в чью честь озеро было названо. Но все это мне не очень понравилось, я схватил весло и рванул к берегу.
Радист уже не стучался о сосну, просто сидел под ней с отсутствующим видом. Тоска постучала ему по лбу и, убедившись в железной природе получающегося звука, предложила сдать Радиста в металлолом. Мы отказались. Тогда Тоска в сто двадцать восьмой раз написала в блокнотике, что мы уродцы, и отправилась искать в обломках свой плеер.
Чугун вертелся возле горы протухающих барсуков и истекал слюной. Собаки обожают тухлятину, так, кажется, говорил Гундосов.