– Ещё чего, – прошептала Глаша. – Два дня не кормить!
А Гриша закричал:
– Сами попробуйте себя два дня не кормить!
– Гриша! – строго сказала Элеонора. – Как ты разговариваешь со взрослыми?
А Федя вдруг опустил шею, залез головой под шкаф и достал оттуда большую шоколадную конфету «Гулливер». Он минуту потоптался на месте, посмотрел на Глашу и Гришу, потом решительно фыркнул и, зажмурившись, съел конфету – целиком, вместе с бумажкой.
– Это ещё что? – опешил Феоктист Рюрикович. – Жирафы не едят конфет! Зачем вы его приучили?
– Дети… – тихо сказал Максимилиан. – Понимаете?
– Не понимаю! Шоколад испортит ему экстерьер! – возмутился директор зоопарка.
– Да Федя ненавидит конфеты! – закричал Гриша. – Это он для нас!
– Чтобы мы его не отдавали, – объяснила Глаша.
– Извините, Феоктист Рюрикович, но у нас вообще-то смена заканчивается, – вмешался второй рабочий. – А нам ведь ещё мартышек в новый вольер переводить…
– Может, свяжем его и все дела? – спросил первый рабочий и достал моток верёвок.
– Нет, – покачал головой директор зоопарка. – Это его травмирует. А он и так нервный. Лучше снотворное.
Феоктист Рюрикович вынул из сумки шприц и лекарство.
– Не бойтесь, это совершенно безвредно! – заверил он.
Элеонора прижала к себе клокочущего от возмущения Гришу.
Феоктист Рюрикович медленно набирал лекарство.
Федя испуганно взглянул на шприц – как, опять уколы? Но ведь он же здоров.
Гриша молча загородил Федю.
Глаша сказала:
– Не надо! Он сам.
Она вошла в клетку и позвала:
– Феденька, иди сюда!
Федя на минуту замешкался, но потом зашёл в клетку. Глаша погладила его. По её щекам текли слёзы.
Рабочие приготовились опускать дверцу.
– Глашка, выходи! – испуганно крикнул Гриша.
Глаша вышла из клетки.
Дверца упала.
Рабочие подняли за ручки клетку с жирафом.
Федя с удивлением посмотрел на Глашу, потом на Элеонору, Гришу и Максимилиана.
– Уходите быстрей! – сказала Элеонора Феоктисту Рюриковичу, прижимая к себе плачущих детей.
– Прости меня, Федя! – прошептала Глаша.
Федя отвернулся.
Рабочие вынесли клетку из квартиры.
Они стояли и смотрели на закрытую дверь.
В доме стало тихо.
Дети молчали.
Элеонора толкнула Максимилиана локтем в бок и показала глазами на жёлтый Федин мячик на полу в прихожей.
Максимилиан вытянул свою длинную худую ногу, метко пнул, и мячик закатился под шкаф.
Зазвонил телефон. Максимилиан снял трубку:
– Извините! – сказал он резко. – Жираф передан в зоопарк! Отныне он является собственностью государства. Попрошу нас больше не тревожить!
И дал отбой.
– Капитониха? – спросил Гриша.
– Комитетчики, – ответил дедушка, с трудом переводя дыхание.
Элеонора хмыкнула.
А Гриша погрозил кулаком:
– Так им и надо! Не видать им нашего жирафа!
Глаша посмотрела на брата и улыбнулась. Хотя глаза у неё были грустные.
Тогда Элеонора сказала:
– Пойдёмте ко мне в мастерскую. Я вам кое-что покажу.
Посреди комнатки Элеоноры, которую она называла своей мастерской, среди обрезков ткани, рулонов бумаги и бесчисленных баночек и тюбиков с красками, кисточек, ножниц и карандашей, возвышался мольберт.
Элеонора сдернула с него ткань, и все увидели картину: зелёная поляна, ручеёк и берёзка, маленький домик в глубине и двое румяных детей, похожих на Глашу и Гришу. А издалека, навстречу детям, по залитой солнцем сельской тропинке несётся молодой, весёлый жираф.
Все в изумлении смотрели на холст.
– Картина называется «Жираф на даче», – объяснила довольная эффектом Элеонора.
– Феденька, – прошептала Глаша.
– Ну как? – спросила бабушка.
– Пиросмани! – восхищённо произнёс Максимилиан. – Нет слов! Прелесть! И когда ты успела?
– Да так, между делом, – смущённо потупилась Элеонора.
– А мы возьмём летом Федю на дачу? – спросил Гриша.
– Мы навестим его в зоопарке, – ответила бабушка.
– Скоро? – спросила Глаша.
Элеонора задумалась.
– Нет, не очень. Наверное, через месяц. Пусть он привыкнет.
Глаша кивнула и ещё раз посмотрела на мольберт.
Весёлый, жизнерадостный Федя бежал ей навстречу.
Глава пятнадцатая
Новая жизнь жирафа Феди
Небо хмурилось. С веток старых тополей свешивались толстые неумытые вороны и лениво каркали на посетителей зоопарка.
Вдоль дороги лежали сероватые кучи снега. Кое-где снег уже подтаял.
Впереди всех нёсся длинноногий Максимилиан. Он держал в руке план зоопарка и на ходу читал надписи на указателях.
За Максимилианом шла Элеонора. Она вела внуков и просила их не спешить, потому что скользко. Но сама невольно ускоряла шаг.
Гриша одной рукой держался за бабушку, а другой прижимал к себе жёлтый мячик. Глаша несла ананас. Ананас был большой, тяжёлый и довольно колкий. Он всё время цеплял зелёной верхушкой Глашину вязаную шапочку, но она ни за что не соглашалась кому-нибудь его отдать.
Дальше шли папа и мама. Они вдвоём тащили тяжёлую сумку с подарками для Феди и его новых друзей.
За ними почти вприпрыжку бежал толстенький Никанор. Он нёс пакет с киви и яблоками и вёл на поводке Линду.
А позади всех балетным шагом торжественно выступала Мелинда. Она катила перед собой коляску с близнецами. Ваня и Веня с любопытством оглядывались по сторонам. Они ещё никогда не были в зоопарке.
Наконец все подошли к павильону № 15. На плане зоопарка было отмечено, что именно там живут жирафы в холодное время года.
Глаша и Гриша очень волновались, потому что думали, что Федя сейчас же выбежит им навстречу. Глаша особенно нервничала – простил ли её Федя, ведь именно она заманила его в ловушку…
Но никаких жирафов вокруг не было.
В павильоне было очень тепло, пришлось расстегнуть пальто и снять шапки. Они прошли через холл, потом через вестибюль вроде зимнего сада и оказались перед дверью с надписью «Выход к вольерам».
За дверью оказался длинный коридор. В нём стояли посетители – дети с родителями. С одной стороны коридора тянулась невысокая загородка, а за ней начинался решётчатый вольер. Вольер был очень большой и красивый. В нём стояли пальмы – настоящие, в кадках, и искусственные, высокие, до потолка. На полу был рассыпан жёлтый песок. По песку гуляли жирафы.
Максимилиан прочитал надписи на табличке с фотографиями: «Жирафы Гектор… Остап… Камилла… Джульетта… Вот! Жираф Фёдор, предположительно из Марокко, подросток, самец. Спокойного нрава. Доброжелателен, приручён».
Глаша и Гриша припали к загородке. Феди не было.
– Да вон же он! – воскликнула вдруг Элеонора и кивнула куда-то вглубь вольера.
– Ой! – вскрикнула Глаша.
А Федя уже мчался к ним через весь вольер и смотрел не отрываясь на них на всех – и особенно на Глашу – любящими, восторженными глазами.
Все тоже впились взглядом в Федю и замахали ему руками.
– Как он вырос! – сказал папа.
– Да, здесь ему хорошо! – подхватила мама. – Есть где побегать!
– Мы даже погладить его не можем! – вздохнул Гриша.
– И решётка! – схватился за голову Максимилиан. – Как же я не подумал!
Но осёкся под укоризненным взглядом Элеоноры.
Никанор поставил Линду на загородку, чтобы она тоже увидела Федю.
Близнецы улыбались и что-то лопотали.
– Ненавижу! – прошептала Глаша.
– Кого? – испуганно спросила Мелинда.
– Камиллу, – ответила Глаша сквозь зубы.
– Кого? – переспросила Мелинда.
– Жирафиху, – объяснил Никанор. – Да что она тебе сделала? Стоит себе в стороне и никого не трогает.
Мама вдруг усмехнулась.
А Камилла подскочила к Феде, как бы случайно задела его головой за шею и тут же отскочила.
Федя удивлённо посмотрел на неё, потом как-то виновато на Глашу и на всех остальных – и вдруг подпрыгнул и помчался вдогонку за жирафихой, смешно выкидывая в сторону жёлтые пятнистые ноги, руля хвостом и шеей.
– Противная какая! – сказала Глаша.
Но Камилла как ни в чём не бывало бежала прочь, по пути невзначай задевая шеей других жирафов, Остапа и Гектора. Жирафиха Джульетта посмотрела на неё взглядом, чем-то похожим на Глашин, и, оставив недоеденный пальмовый лист, с презрительным видом отвернулась, потом гордо махнула хвостом и ушла в сторону. Остап подумал и нерешительно потрусил за ней.
– Молодец, Джулечка! – улыбнулась Глаша.
– Ну ладно, – сказала Элеонора, – сами разберутся. Давайте найдём служителя, отдадим подарки!
– До свидания, Федя! – вздохнул Гриша. – Мы к тебе скоро опять придём.
Глаша грустно кивнула.
Но вдруг… Что это?
Какой-то рыжий комок спрыгнул с загородки, подлез под решёткой и помчался по вольеру. Как будто там появился ещё один маленький жираф, но только перевёрнутый – вытянутый не вверх, а вдоль земли!