Аквариум стоял угнетающе сухой — даже те несколько капель, которые остались после первого неудачного наполнения, испарились поразительно быстро.
Однако, даже в таком пустом состоянии аквариум был великолепен. У него не было этой уродливой железной рамы, с проглядывающей между стеклом и железом красной замазкой, которую можно иногда заметить в аквариумах приятелей. Нет, этот аквариум был сплошным толстым куском прозрачного стекла, слегка зеленоватого, от чего, нагнувшись и вглядевшись, можно было почти поверить, что он на самом деле заполнен водой.
— Давайте положим в него цветы, — предложила Кэтлин, — и будем представлять, что это актинии. Ну, давай же, Фрэнсис!
— Делайте что хотите, — буркнул Фрэнсис. — А я собираюсь читать «Детей Воды».
— Тогда мы сами это сделаем, чтобы устроить тебе сюрприз, — бодро сказала Кэтлин.
Фрэнсис уселся за стол, положил на него локти, и уткнулся в раскрытую перед ним книгу «Дети воды», а остальные, сопереживая его скорби, тихонько отошли. Только Мэйвис решилась к нему подступиться.
— Ты ведь не против того, чтобы они клали цветы в аквариум? Знаешь, ведь они хотят тебя взбодрить.
— Я же сказал, мне совершенно все равно. — раздраженно отрезал Фрэнсис.
Когда троица закончила, аквариум и в самом деле стал выглядеть гораздо веселее, и, если глядеть сбоку, сквозь стекло, казался самым настоящим живым аквариумом.
Кэтлин взяла несколько камней из дальнего уголка декоративного сада — как она объяснила, «где их все равно было не видно», — и Мэйвис добилась, что они стояли в центре стеклянного пространства наподобие арки. Скупо разбросанные пучки длинной травы оказались почти неотличимыми от водорослей. Бернард выпросил у кухарки немного серебристого песка, которым она оттирает кухонные стол и буфет, а Мэйвис отрезала одну нитку от ракушечного ожерелья, которое на прошлое Рождество ей прислал из Австралии дядя Роберт, и таким образом, на песке у них появились настоящие сверкающие серебристые ракушки (с её стороны это был весьма самоотверженный шаг — Мэйвис-то знала, что ракушки придется забрать и снова нанизать на нитку, а ведь вам известно, какое это хлопотное занятие). Ракушки очаровательно сияли сквозь стекло. Но наибольшее ликование вызвали морские актинии — жёлтые, розовые и красные — так прикрепленные к каменной арке, словно действительно на ней росли.
— Замечательно, просто замечательно! — воскликнула Кэтлин, когда Мэйвис закрепила последний нежный венчик телесного цвета. — Иди взгляни, Фрэнс!
— Пока не смотри, — торопливо возразила Мэйвис, обвязывая ниткой от ожерелья золотую рыбку (знаете, из тех шкатулок со всякими утками, лодкой, макрелью и магнитом, который заставляет всё это вертеться) и подвешивая её посередине каменной арки. Получилось так, будто рыбка и в самом деле плавает — нить вообще было трудно заметить.
— Вот и всё, Фрэнсис! — позвала она. И Фрэнсис не спеша подошёл, все ещё держа большой палец между страниц «Детей Воды». К тому времени уже почти стемнело, но Мэйвис зажгла четыре свечи в позолоченных подсвечниках, взятые из кукольного домика, и расставила их на столе вокруг аквариума.
— Посмотри сквозь стекло, — предложила она, — разве это не превосходно?
— Ух ты! — медленно выговорил Фрэнсис, — вы налили туда воды… и настоящие морские актинии, где ж вы их?..
— Ненастоящие. — сказала Мэйвис. — Мне бы тоже хотелось, чтобы они были настоящими, но это всего лишь георгины. Но все равно выглядит очаровательно, ведь так?
— Как в Стране фей, — сказала Кэтлин, а Бернард добавил:
— Я тоже рад, что вы купили эту штуку.
— Теперь видно, как всё будет выглядеть, когда мы и впрямь поселим здесь морских созданий, — сказала Мэйвис. — Ну, Фрэнсис, тебе ведь это нравится, правда?
— О, мне это очень даже нравится, — ответил мальчик, прижимаясь носом к толстому стеклу, — но как бы мне хотелось, чтобы водоросли колыхались, и вокруг были таинственные воды, как на картинке с Сабриной!
Остальные посмотрели на висящую над каминной доской картину — изображение Сабрины и водяных нимф, плавающих среди водорослей и водяных лилий. Под ней были слова, и Фрэнсис начал мечтательно их декламировать:
Услышь меня,Прекрасная Сабрина,Сквозь тихую, прозрачную волну …Ту, что тиарой лилий увенчалаВолос твоих янтарную копну …
— Эй… что это было? — спросил он уже совершенно другим голосом, подскочив на месте.
— Что было — что? — не замедлили спросить остальные.
— Вы что, сунули туда что-то живое? — поинтересовался Фрэнсис.
— Нет, конечно же, — ответила Мэйвис. — А что?
— Ну, я увидел, там какое-то движение, вот и всё.
Всем скопом ребята принялись пристально вглядываться сквозь стеклянные стенки. Ничего там, конечно, не было, кроме песка, ракушек, камней и подвешенной на нитке оловянной золотой рыбки.
— Я думаю, это рыбка слегка покачнулась, — предположил Бернард. — Так, наверное, и было.
— Нет, непохоже, чтобы это была рыбка, — ответил Фрэнсис. — Больше похоже на…
— Похоже на что?
— Не знаю… отойдите от света. Давайте глянем ещё разок.
Он наклонился и ещё раз посмотрел сквозь стекло.
— Это не золотая рыбка, — сказал он. — Рыбка неподвижна, как снулая форель. Нет… я думаю, это была какая-то тень…
— Может, скажешь наконец, на что оно было похоже? — попросила Кэтлин.
— Оно не смахивало на крысу? — поинтересовался Бернард.
— Ни капельки. Больше напоминало…
— Ну, напоминало что? — сердито спросили они в три голоса.
— Напоминало Сабрину… только очень-очень крошечную Сабрину.
— Что-то вроде кукольной Сабрины, — воскликнула Кэтлин, — это же ужасно миленько!
— Это была не кукла, и она не была «миленькой», — отрезал Фрэнсис, — только я хочу, чтобы оно снова появилось
Однако, оно не появилось.
— Я бы сказала, — рассудила Мэйвис, загоревшись новой идеей, — что, может быть, это волшебный аквариум…
— А давайте играть, что он волшебный, — тут же предложила Кэтлин, — давайте играть, что стекло в нём магическое, и мы можем видеть там всё, что пожелаем. Я вижу дворец фей со сверкающими крышами из серебра и хрусталя.
— А я вижу футбольный матч, в котором выигрывают наши парни, — сказал Бернард, с трудом включаясь в новую игру.
— Да замолчите вы, — отрезал Фрэнсис. — Никакая это не игра! Там было что-то.
— Предположим, это волшебство, — снова проговорила Мэйвис.
— Мы столько раз играли в волшебство, и ни разу ничего не получалось, — даже когда мы развели костер из этого самого ароматического дерева с восточными смолами и всё такое, — сказал Бернард, — будет гораздо лучше, если мы просто станем себе всё это воображать. Ведь, в конце концов, всё всегда к этому и сводилось. Магия — пустая трата времени. Ведь не существует никакого волшебства, верно, Мэйвис?
— Заткнитесь, сказано же вам! — был ответ Фрэнсиса, который снова ткнулся носом в гладкое зеленоватое стекло.
И тут на лестнице раздался не терпящий возражений голос тети Энид:
— Малыши — в постель!
Двое младших начали сердито бурчать себе под нос, но на тетю Энид уговоры не действовали, и ребятам пришлось уйти, а их жалобы стали затихать по мере того, как они удалялись от комнаты и замолкли совсем, когда дети внезапно столкнулись с тетей Энид на лестнице.
— Закрой дверь, — велел Фрэнсис каким-то напряженным голосом. И, хотя он не сказал «пожалуйста», Мэйвис послушалась. На самом деле она была идеальной сестрой. В минуты благодушия Фрэнсис даже готов был признать, что она вовсе не такая уж плохая.
— Я бы сказала, — заметила Мэйвис, когда щелкнула задвижка и она убедилась, что теперь они остались одни, — как это может быть магией? Мы же не произносили никаких заклинаний!
— Ни одного, — согласился Фрэнсис, — кроме, разве что… А впрочем, это всё полная чепуха — про магию. Мы просто играем, разве нет?
— Да, разумеется, — с сомнением в голосе произнесла Мэйвис, — но что ты подразумевал под своим «кроме, разве что»?
— Мы не читали заклинаний, разве нет?
— Конечно, мы ничего такого не произносили…
— А что если это сделал я?
— Сделал что? Когда?
— Когда это случилось.
— Что случилось?
Казалось, тетя Энид специально выжидала момента, чтобы открыть дверь достаточно широко для сообщения: «Мэйвис — в кровать!» И Мэйвис пришлось подчиниться. Но, выходя, она переспросила:
— Что случилось-то?
— Это, — пояснил Фрэнсис, — чем бы оно ни было. Я как раз произносил…
— МЭЙВИС! — позвала тетя Энид.
— Да, тетя Энид… ты произносил что?
— Я произносил: «Прекрасная Сабрина…» — сказал Фрэнсис, — тебе не кажется?.. Но, разумеется, это не могло быть… и в таком сухом, совсем без воды и всего остального…