— Она обвилась вокруг теленка.
— Это не теленок. Это мальчик. Неужели вы не видите? Вон его руки.
Залы соединялись друг с другом широкими арками. У арок были каменные пороги, такие высокие, что выступали из воды. Благодаря этим порогам вода из одной залы не могла проникать в другую, и в каждой зале был свой собственный замкнутый океан.
Чем дальше продвигались дети по подвалу, тем сильнее становилось их возбуждение. Чучело Ведьмака было уже забыто. Подвал оказался интереснее двора и черных лестниц.
— Мы будем приходить сюда каждый день, — сказал Костя.
— И никому не расскажем, — предложила Настя. — Это будет наш секрет.
— Петюшка разболтает, — буркнул Вовочка.
— Смотри, Петюшка, если хоть одно слово — ты пропал, — грозно проговорил Костя.
— Я буду молчать, — покорно заявил Петюшка.
Дети привыкли к путешествию по доскам и шли теперь гораздо быстрее. Они настолько осмелели, что научились даже меняться местами. Костя и Настя поотстали, разглядывая зверей, расписанных плесенью на стенах. Впереди шел Вовочка, за ним Петюшка. Вовочка необыкновенно струсивший при встрече с Ведьмаком, теперь чувствовал себя в безопасности и осмелел. Он храбро шагал вперед, размахивая руками и даже подпрыгивая. Доски гнулись под тяжестью его упитанного тела, но он нисколько не смущался этим. Чувствуя необыкновенный прилив радости, он даже запел и уходил все дальше и дальше. Настя и Костя остались позади за аркой. Один только Петюшка не отставал от Вовочки. Он во всем старался подражать старшим, а потому теперь тоже пел и тоже размахивал руками. Но доска, раскачавшаяся под Вовочкой, тревожила его.
— Ой, Вовка, я упаду! — закричал он.
— Трусишь? — спросил Вовочка. — А мне вот совсем не страшно. Я могу качаться еще больше.
И он так раскачал доску, что она стала шлепать по воде и брызги полетели во все стороны.
— Нет, не трушу, — нерешительно проговорил Петюшка, делая отчаянные попытки удержаться на ногах.
— Эй! эй! эй! — кричал Вовочка, подпрыгивая на доске.
Раздался плеск, и когда он обернулся, Петюшка был уже под водой.
Услышав плач, Костя и Настя кинулись вперед. Круглая как мяч голова Петюшки, казалось, плавала, отрезанная от туловища. Вода была настолько глубока, что он погрузился по шею. Рот его был открыт, словно черная пещера, и из него вырывался нечеловеческий крик.
Вовочка растерялся, остолбенел, и, как деревянный, стоял на доске, которая все еще слегка раскачивалась.
— Так ему и надо, — пробурчал он. — Зачем он к нам лезет.
Самым проворным оказался Костя. Он опустился на доску на колени, схватил Петюшку за руки и потащил. Когда он выволок брата до пояса, Настя схватила его сзади за штанишки и через минуту Петюшка был уже на доске. Грязная вода текла с него, как с половой тряпки, которую окунули в ведро. Сквозь оглушительный рев можно было разобрать:
— Я папе пожалуюсь! Дураки! Я папе пожалуюсь! Э-э-э-э-э!..
— Я говорил, что его не нужно было брать, — сказал Вовочка очнувшись.
— Надо его отвести домой, — сказала Настя. — Не кричи, Петюшка. Тебя Костя отведет домой.
— Пускай он сам идет домой, — заявил Костя. — Я домой не пойду. Меня папа вздует. Ступай, ступай! Да брось реветь! Боишься? Ну, хорошо, тебя Настя проводит.
И увидев, что Настя медлит, добавил:
— Дома никого нет, кроме бабушки. Иди скорее, пока папа не вернулся. Доведи его до двора и беги обратно.
Потом наклонился к Петюшке и сказал:
— А если ты наябедничаешь, я тебе голову разобью. Ты меня знаешь.
И Настя увела ревущего Петюшку.
Глава третья. Склад «Кооперуча»
После ухода Насти и Петюшки, Костя и Вовочка хмуро посмотрели друг на друга. У них обоих было мрачно на душе. Костя знал, что история с Петюшкой все равно в конце концов выйдет наружу и ему влетит. Да и Петюшку ему было жалко. Вовочка чувствовал, что его товарищ сердится на него и тоже был мрачен.
Но подвал все еще не был исследован до конца. Хорошие путешественники никогда не отступают ни перед какими неудачами. Приключения только подогревают их пыл. А Костя и Вовочка несомненно были хорошими путешественниками. И они пошли вперед.
— Мы уже прошли под всем домом, — сказал Вовочка, стараясь вызвать друга на разговор.
Но Костя только угрюмо пробурчал:
— Угу.
Впрочем, и ему было интересно, когда же наконец кончится цепь зал. Что там будет в самом конце?
Последняя зала оказалась вдвое уже остальных. Во всех было по два окошка, здесь только одно. Воды в ней было меньше и по углам наружу вылезало липкое глинистое дно, усыпанное гнилой соломой. Стена, расположенная против арки, через которую они вошли, была не бетонная, а деревянная. Очевидно, залу перегородили пополам деревянным простенком.
— Дверь! — воскликнул Костя, добравшись до дощатой стены и ощупав ее руками.
Дверь была заперта на ключ. Из нее даже вынули ручку. Костя безрезультатно обшарил ее всю. Вдруг Вовочка, который стоял поодаль, воскликнул:
— А я вижу свет! Там, верно, отверстие.
Костя стал на цыпочки, поднял руку, но мигом отдернул ее, уколовшись о разбитое стекло.
— Там окно. У тебя нет спичек?
Вовочка вытащил из кармана носовой платок, потом пачку папирос «Совет» (он тайком курил) и, наконец, коробок спичек. Костя вынул спичку и чиркнул. Над дверью было узкое окошко с выбитым стеклом. Острые клинья стекла все еще торчали из рассохшейся замазки.
— Интересно, что там, — сказал Костя.
— Полезай и посмотри.
— Сам полезай. Я бы ухватился за край окна и поднялся бы на руках, да боюсь порезаться. Становись сюда к стене — я влезу на тебя и посмотрю.
Вовочке не очень хотелось, чтобы Костя грязными ногами выпачкал его новую курточку. Но он чувствовал, что Костя сердится на него за историю с Петюшкой, и решил согласиться, чтобы этой ценой купить мир и дружбу. Он подошел к самой двери. Костя коленями стал ему на спину. Просунув голову в отверстие, он осторожно осмотрелся.
За дверью была темная комната. Окно, ведущее на улицу, было забито досками, сквозь щели которых проникал слабый свет. Другая струя света шла сверху, с потолка, из квадратного отверстия. К отверстию этому подымалась деревянная лесенка, которую Костя едва различал во мраке.
«Куда она ведет»? — думал Костя, стараясь припомнить, что может находиться под этой частью подвала.
Наконец его осенило.
— Это склад Кооперуча! — закричал он.
«Кооперуч» было название большого кооперативного писчебумажного магазина, находившегося в доме.
— Ты видишь что-нибудь? — прокряхтел Вовочка, который уже устал держать Костю на плечах.
— Там что-то есть. А что — не могу различить.
— Полезай туда, — сказал Вовочка, совсем изнемогая.
Костя ощупал раму и нашел место шириной в локоть, из которого не торчали стекла. Ухватившись за него руками, он стал протаскивать в окошко туловище. Это ему удалось, но когда все туловище оказалось за окошком, он почувствовал, что падает вниз головой. Он хотел удержаться, но Вовочка, которого рассмешили болтающиеся в воздухе ноги, подтолкнул друга вперед. Костя упал ничком на кучу бумаги, чудом не сломав себе шеи.
Он мог бы рассердиться на Вовочку, но любопытство его было так велико, что он сразу забыл о гнусном поступке приятеля. Он встал на ноги и осмотрелся, насколько ему позволил полумрак.
Склад был набит до отказу. Обои, свернутые в огромные катушки, стояли вдоль стен. Пакеты с писчей бумагой были уложены так плотно, что Костя ходил по ним, как по полу.
— Картон! — воскликнул Костя, щелкнув пальцами по широкому серому листу.
— Тащи его сюда, — отозвался из-за стены Вовочка.
— Зачем?
— Пригодится. Мы в подвале построим дом из картона и будем прятать в нем наши вещи. Я спрячу там свой альбом с марками. Ты тоже что-нибудь принесешь.
Костя стал приподымать лист картона. Но лист оказался гораздо длиннее, чем он предполагал. Конец листа зацепился обо что-то в темноте, Костя сделал неловкое движение, чтобы высвободить его, оступился, упал и покатился в самый темный угол склада.
Что-то громко брякнуло, он почувствовал боль в затылке.
— Что случилось? — перепуганным голосом спросил Вовочка.
Косте было очень больно, но он так боялся, что шум привлечет внимание продавцов магазина, что даже не вскрикнул и осторожно поднялся на ноги. Он решил ощупать окружающие его предметы, чтобы не нашуметь еще раз, и, протянув руку, прошептал:
— Бутылки!
— Много? — раздался шопот Вовочки.
— Много.
— Есть магазины, где покупают пустые бутылки. Платят, говорят, по десяти копеек за штуку.
— Это не пустые бутылки. В них что-то есть, — сказал Костя.
— А что?
— Не видно. Здесь совсем темно.
— А ты чиркни спичкой.