Михаил Андреев
Васька
Моей жене Сохранской Анне посвящается.
Все совпадения событий, имён и фамилий людей, а также кличек лошадей с реальными событиями, людьми и лошадьми абсолютно случайны.
Подайте на корм лошадке
На дворе стоял июнь. Парило так, что хотелось залезть в холодильник и закрыть за собой дверь. Вовка Васильев, парень восемнадцати лет, сидел на скамейке и задумчиво потягивал из банки кока-колу, купленную в ближайшем ларьке. Делать было абсолютно нечего. Друзья разъехались на лето кто куда, а Вовку отец взял к себе на фирму, сказав: «Пора тебе потихоньку к делу приобщаться, кроме тебя, мне всё это хозяйство передать будет некому». Мать, Нина Александровна, пыталась возразить, мол, пусть ещё сын погуляет, но отец был непреклонен. Вовка работал с несколькими партнёрами фирмы, набивал руку, так сказать. Работа как работа, и время свободное иногда оставалось.
До следующего клиента надо было ехать на метро. Вовка неохотно поднялся и двинулся к павильону подземки. Вдруг его окликнули:
— Эй, парень, дай десятку на морковку лошадке!
Он повернулся и увидел девчонку лет тринадцати, сидящую на лошади. Вид у лошадки был неприглядный — тусклая длинная шерсть, усталый взгляд и ужасные копыта с заусеницами (потом Вовка узнает, что такие заусеницами называются заломами).
— У тебя самой денег нет, что ли?
— Не-а, не заработали ещё, только пришли, — ответила девчонка.
— А откуда идёте?
Девчонка назвала район, находящийся от места разговора километрах в семи, не меньше.
— Ни фига себе, — удивился Вовка. — И это ты на ней столько ехала по такой жаре?!
— А чего ей будет-то? Она кобыла молодая, пять лет всего.
Вовка в своей жизни ещё ни разу не сидел на лошади и, если честно, желания большого не испытывал. Он уже собирался сказать, что денег нет, и двинуться дальше, но лошадь вдруг сделала несколько шагов вперед и уткнулась лбом Вовке в грудь. От неожиданности он вздрогнул и замер, а потом каким-то неосознанным движением погладил лошадь по голове. Реакция девчонки была непонятной:
— Ну ты, зараза! Только и умеешь, что жаловаться!
Девчонка резко дёрнула повод и лошадь, вскинув голову, чуть не ударила Вовку в подбородок.
— За что ты её так?
— Нечего халявить, нам деньги зарабатывать надо!
— Ну так и зарабатывай!
— А как зарабатывать-то, если эта зараза к тебе прилипла?
— Так тебе деньги на морковку нужны или ты их себе берёшь?
— Ну что-то себе, а остальное хозяйке отдаю, это её лошадь.
Вовка уже устал от этих разговоров, достал десятку и протянул девчонке.
— На, купи ей хлеба.
— Ой не могу, насмешил! Да ты знаешь, что лошадям свежий хлеб нельзя? — засмеялась собеседница.
— А почему?
— Долго рассказывать, да ты и не поймёшь.
— Ну тогда купи ей то, что можно. И вообще, пока, мне по делам надо.
Вовка повернулся и направился к метро. Он прошёл пару сотен метров и вдруг услышал за спиной истошный крик:
— Стой, зараза, стой!
Парень повернулся и увидел: лошадь рысила за ним, а сверху болталась в седле девчонка, безуспешно пытаясь остановить набравшую ход кобылу. Добежав до Вовки, лошадь остановилась, потянулась мордой и коснулась губами Вовкиной руки. Прикосновение было мягким, а губы напоминали бархат.
— Ничего себе, — сказал Вовка, — чего ей надо-то?
— А я откуда знаю? — ответила горе-всадница. — Я сама не врубаюсь. Давай я отъеду за угол, а ты потом дальше пойдёшь, — предложила девчонка.
— Давай, а то я и так из-за вас опоздал. Как её зовут? — спросил Вовка.
— Точно не знаю, мы её Васькой зовём, — ответила девчонка.
Вторая попытка расстаться оказалась успешной.
Hard Day's Night
Вечером к Вовкиным родителям пришёл Николай Петрович Измайлов, владелец крупного банка, в котором у отца был открыт счёт. Измайлов и Сергей Иванович дружили ещё со школьной скамьи. Несмотря на разницу в социальном положении, они дорожили этой дружбой по сей день. К тому же банкир жил один с дочерью. Жена ушла от него уже давно, оставив ему пятилетнюю Марину. В Вовкиных родителях он нашёл приятных собеседников и любил бывать у них в гостях. Парень рассказал Николаю Петровичу о произошедшем с ним случае. Тот рассмеялся:
— Да знаю я этих малолеток на лошадях, их моя дочка покатушницами называет. Она у меня конным спортом занимается, это у них терминология такая.
— А почему покатушницы?
— Ну они народ всякий катают на лошадях с утра до вечера. А потом деньги хозяйке конюшни отдают. Та им копейки выделяет, остальное себе в карман.
— А лошади? — неожиданно для самого себя спросил Вовка.
— А что лошади? Дочка говорит, они для них, как автомобиль для бомбилы, — гоняют, пока не развалятся. А потом на мясо сдают.
— Как на мясо? — опешил Вовка.
— А так. Ты вон колбасу сейчас ешь, а туда обязательно конину добавляют, технология такая.
Вовка поперхнулся и поспешно выбрался из-за стола. Через десять минут он вернулся и с мрачным видом сел на своё место. Николай Петрович похлопал его по плечу. Обращаясь к Вовкиному отцу, снисходительно произнёс:
— Впечатлительный у тебя парень, Сергей.
— Ничего, пусть привыкает к реалиям. Чтобы потом на переговорах с клиентами в обморок не падать.
Вечер для Вовки был испорчен. Он попрощался с Николаем Петровичем, пожелал спокойной ночи родителям и ушёл к себе в комнату. Спать не хотелось. Он включил компьютер (крутой аппарат, шестиядерный процессор, «выделенка» в Интернет и всё такое прочее — подарок родителей на совершеннолетие) и зачем-то набрал в поисковике слова «лошади» и «кони». Получив добрых пять сотен ссылок, Вовка наобум ткнул курсором мыши в первую. Открывшаяся страница называлась «Клуб любителей коней prokoni.ru». Здесь было столько непонятных слов, что Вовка сгоряча хотел закрыть окно с сайтом, как вдруг увидел объявление «Пропала лошадь у метро…». Станция была та самая, у которой Вовка сегодня разговаривал с девчонкой-покатушницей. Почему-то сразу вспомнились лошадиные губы, мягко и аккуратно теребящие ладонь. Вовка посмотрел на часы — 23.30. До станции минут двадцать пешком. Не совсем понимая, зачем он это делает, Вовка встал, накинул куртку и вышел в коридор.
— Мам, пап, я на полчасика выйду. Колька Ползунов звонил, у него на компе какой-то вирус хитрый появился. Я ему диск антивирусный отдам, а то Колька боится, что у него компьютер до утра не доживёт.
— Володя, поздно уже, — нахмурился отец.
— Пап, я ж не маленький. Быстренько сбегаю к метро и домой.
— Ну ладно, иди. Трубку возьми, мало ли что.
До метро Вовка дошёл, а точнее, почти добежал, за четверть часа. В это время у торговых палаток, как правило, околачиваются только несколько влюблённых парочек, десяток бомжей да милиция, выискивающая прилично одетых граждан в подпитии. На этот раз было почти как всегда. Только влюблённых не было вообще, бомжей оказалось раза в два меньше обычного, а милиционер присутствовал всего один, лет сорока, в звании старшего лейтенанта.
Вовка методично обошёл кругом павильон метро, но никакой лошади не обнаружил. Тогда он расширил круг поисков, заглянув даже за ряд ларьков, приютившихся метрах в пятидесяти поодаль, и снова потерпел неудачу. Когда юноша с озабоченным видом вновь вернулся к входу, его остановил тот самый старший лейтенант. Не вынимая изо рта только что прикуренной сигареты, страж порядка поинтересовался:
— И что мы тут ищем, молодой человек? Поздновато уже. Или травку решили прикупить?
У Вовки отнялся язык от такого напора, и он молчал, не зная, что ответить.
— Значитца, отвечать мы не хотим? — ехидно усмехнулся старший лейтенант. — Ладно, предъяви-ка документы, а заодно и руки покажи.
Тут Вовка очнулся от оцепенения и тихим голосом произнёс:
— Вы не имеете права…
— Чего? — изумился милиционер. — Сейчас вот запру в «обезьянник» на 72 часа для выяснения личности, будут тебе там и права, и обязанности.
Вовка более твёрдым голосом ответил:
— Да запирайте, но после того, как я лошадь найду.
Старший лейтенант поперхнулся сигаретой и изумлённо уставился на Вовку.
— Ты, парень, чего курил-то? Или клея нанюхался с дружбанами? Какая лошадь?
— Товарищ милиционер, я тут днём девчонку на лошади видел, а потом объявление прочитал, что лошадь у этого метро пропала.
— А, ты об этих, — облегчённо вздохнул милиционер. Ему никак не улыбалось после только что окончившегося дежурства разбираться с очередным укуренным наркоманом. — Так девчонку в больницу увезли. Подралась она, ну и упала неудачно, руку сломала.