– Ладно, не обижайся, просто это так прямо как в кино. Она с ружьем, а тут врывается отец с пистолетом… Ну сама посуди!
– Но так и было!
– Ошизеть!
На другой день под вечер, когда Маня и Саша делали уроки, в дверь позвонили. Саша пошла открывать. На пороге стояла Аля, держа в руках что-то круглое, плоское, прикрытое кухонным полотенцем и источавшее упоительной аромат.
– А Маня-то дома? – спросила она, сияя улыбкой.
– Дома. Да вы проходите. Что это у вас?
На голос выбежала Маня.
– Аля! Привет!
– Манечка, это тебе. Я испекла!
– Ой, что это?
– Пирог с капустой. Я слыхала, ты любишь с капустой… И спасибо тебе, прямо не знаю, если бы не ты…
– Аля, знаете, а давайте не будем ничего говорить Элеоноре Федоровне, как будто ничего и не было? Тетю Лену мы уговорим…
– Нет, – решительно покачала головой Аля, – нет. Я решила, что пора уж отвечать за свои дела самой… Я сама все ей расскажу, а там уж как она решит. Но я одно точно знаю – если бы не ты, Маня, я сейчас не знаю, что делала бы, пряталась бы где-нибудь, как последняя воровка, скрывалась бы, от каждого милиционера шарахалась…
Ведь я не преступница, а обыкновенная дура из провинции. А ты… ты мне всю душу перевернула!
На глазах у Али выступили слезы, у Мани тоже. Они стояли с двух сторон вцепившись в круглое блюдо с пирогом, пока Саша не отняла его у них.
– А вы Инночку одну оставили? – на всякий случай спросила Саша.
– Ну уж нет! Она тут, у Елены Дмитриевны.
…Когда Аля ушла, Саша сказала:
– Манька, как быть с пирогом? Сами есть будем или наших позовем?
– Конечно, позовем! И немедленно. Ты звони Ксюхе, а сбегаю за Гошкой. И пусть Ксенька позвонит Шмакову. Мы все заслужили этот пирог.
– Погоди, Маняшка, я хочу тебе сказать… я тебя уважаю!
Маня обернулась в дверях:
– На фиг мне твое уважение? Мне нужна Гошкина любовь, вот!