— Погоди, Мотька, ничего не обещай! Сама подумай, где мы их искать будем? Говорить легко… Маш, ты милиции давала описание краденых вещей?
— Да, а что?
— А нам сможешь их описать?
— Конечно, что за вопрос? Только вещи-то самые обычные, никаких особых примет… вот разве что на шубке одна пуговица сломана, деревянная пуговица. Да еще вот сахарница… она такая, в виде сундучка такого серебряного… даже с замочной скважинкой…
— Тогда, может быть, стоит походить по антикварным магазинам… — предложила Люда.
— А что, недурная мысль! Шубку-то мы, скорее всего, не найдем, а вот сахарницу… — воодушевилась Мотька.
— Вряд ли они приметную вещицу сразу в комиссионку сдадут! — заметила я. — Совсем они дуры, что ли? Милиция ведь тоже с этого начнет.
— Ладно, — согласилась Мотька, — отложим это недели на две. А сейчас надо следить за криминальной хроникой и в газетах, и по телику!
— Зачем? — не поняла Маша.
— Как зачем? Ясное дело, чтобы знать, не совершено ли где-нибудь еще такое преступление! — догадалась Люда.
— Молодец, Людка, правильно соображаешь! — одобрила ее Мотька. — А кстати, надо в классе кое-кому сказать, чтобы тоже следили за газетами. Ну, Максу, Вадьке, Нинке Суховой, Марату…
— Хватит, мы и сами можем, и Костю с Митей подключим! — сказала я.
— И Олега! — добавила Мотька и вдруг покраснела.
Вечером мы собрали «Квартет» и подробно рассказали о происшествии и о нашем решении следить за прессой.
— Молодцы, девчонки! — воскликнул Митя. — Это уже вполне профессиональная идея! Не зря вы все-таки шесть дел за год распутали![1]
— Меньше чем за год! — гордо поправила его Матильда.
— Верно! — засмеялся Митя. — Раньше бы вы стали просто искать красные беретки на улице!
— А это тоже не помешает! — заметила я. — Случайные встречи играют большую роль в расследованиях! К тому же завтра мы навестим Машину бабушку, попробуем вытянуть из нее еще какие-нибудь подробности.
— Только не очень на них полагайтесь! — предостерег Костя. — Бабушке бог знает что может померещиться, а бывают еще старушки с богатым воображением, наплетут невесть что, а мы потом будем как идиоты за призраками гоняться!
— Ничего, разберемся как-нибудь! — уверенно заявила я. — Опыт какой-никакой есть!
Глава II На ловца и зверь бежит
На следующий день в классе все только и говорили, что об ограблении Машкиной бабушки.
— И как это наши знаменитые сыщицы до сих пор грабителей не обнаружили? — пропела Верочка.
— Да они вообще все врут, никакие они не сыщицы! — вякнула Лялька, Верочкина рыба-прилипала.
— Дубова, что ты мелешь! — поморщился Макс Федорчук. — Сама же помнишь, как мент к нам в класс приходил, благодарил Монахову и Корбут, чего зря говорить…
— Ну, один раз, может, чего и нашли, — согласилась Лялька, — а дальше уже все выдумали!
— Тебе просто завидно, Дубова! — констатировал Вадик Балабушка.
— А ты вообще молчи! — огрызнулась Лялька. — Ты за Монаховой хвостом бегаешь!
— Дубова, ты у меня схлопочешь!
— Будешь женщину бить?! — патетически воскликнула Лялька.
— Женщин я не бью, но ты к ним отношения не имеешь!
Мы с Матильдой в этот разговор не вмешивались. Ничего нового мы из него не узнали.
После уроков мы отправились с Машкой к ней домой.
— Бабушка, вот тут мои подруги пришли, хотят с тобой поговорить! — сказала Маша, едва войдя в квартиру.
— Подружек привела, вот и отлично! Доставай, Манечка, банку варенья, будем чай пить! — обрадовалась старушка.
— Да мы вообще-то не за этим пришли… — начала я, но Мотька толкнула меня в бок.
— За чаем разговор естественнее пойдет! — шепнула она мне.
Бабушка усадила нас за стол и принялась хлопотать.
— Вы уж слыхали о нашем несчастье? — спросила она, расставляя на столе розетки.
— Да, — подтвердила Мотька.
— Татьяна Федоровна, а что они вам сказали? Почему вы пустили их в квартиру? — спросила я.
— Ой, деточки, я сперва их через дверь спросила, кто такие и зачем пожаловали, а они говорят: «Мы из префектуры, насчет гуманитарной помощи обследование проводим!» Ну я подумала, что нам с Манечкой такая помощь очень даже не помешает! Гляжу в глазок, женщины стоят, такие приличные с виду, немолодые, солидные… Ну я и открыла!
— А дальше что? — взволнованно спросила Матильда.
— Что ж дальше-то! Впустила я их, за стол вот усадила. Они стали меня расспрашивать, что да как, какую пенсию я получаю, какое пособие Манечке после смерти родителей положено…
— И у этих тварей рука поднялась… — вскипела Мотька.
— Да уж, — согласилась я.
— Кто бы мог подумать! — вздохнула Татьяна Федоровна. — Ладно бы девчонки какие-нибудь, охламонки, нет, солидные дамы такие…
— А вы их описать можете? — спросила я.
— Да уж описывала милиции, все, что могла, припомнила!
— Бабуля, Ася с Мотей уже сколько преступников поймали! Они понимают в этом деле, расскажи им, хуже-то не будет! — взмолилась Маша, почему-то свято уверовавшая в наши детективные таланты.
— Ладно, попробую, — согласилась бабушка, — в конце концов, хуже и впрямь не будет.
— Значит, их было четверо? — начала я.
— Точно, четверо. Две толстухи, одна маленькая, вертлявая, а одна незаметная такая, в красной беретке. Про нее ничего не могу сказать, кроме беретки, ничего не запомнила.
— Татьяна Федоровна, может, вы заметили, какого цвета у них волосы, как они были одеты? Давайте по порядку, начнем с вертлявой. Она, значит, маленького роста? — допытывалась я.
— Не то чтобы очень маленького, но все же поменьше других, — старательно припоминала Машина бабушка. — Волосы у нее… мелким бесом вьются, а цвет у них… пегий какой-то. Да, губки у нее тоненькие такие и ярко-красной помадой накрашены и брови черным нарисованные… и еще зуб золотой впереди.
— Замечательно! — воскликнула я. — Вы здорово ее портрет нарисовали, я ее как живую вижу! Давайте дальше, как она была одета?
— Да никак, юбчонка с кофтенкой, неприметные какие-то. Она меня все «бабусей» называла. Я хотела сказать, что ей я не бабуся, а потом решила, что она меня не поймет.
— Тогда перейдем к следующей, — сказала я, — к той, что в красной беретке. Что еще вы о ней сказать можете?
— А вот у нее лицо такое, что зацепиться не за что, бесцветное и некрашеное, такое лицо не запомнишь!
— Незапоминающееся лицо — это тоже примета! — мудро заметила Матильда.
— Конечно! — обрадовалась Маша.
— А как она была одета? — продолжала допытываться я.
— Она в плащике была и не снимала его, серенький такой плащик. Больше ничего о ней не могу сказать.
— Хорошо, перейдем к толстухам!
— Одна такая крепко сбитая, здоровая с виду, блондинка, в ушах у нее камешки красные, большие. Волосы аккуратно уложенные и, видно, лаком залитые, и еще руки у нее красивые были, с длинными ногтями и с кольцами. А вторая… она как будто оплыла вся, видно, сердце больное… и ноги у нее как столбы, отечные, наверное…
— А как они одеты были?
— Да в платьях каких-то… Та, что больная, — в синем вроде бы, а здоровая — в бежевом, да, и брошка у нее была, в виде крокодильчика с красным глазком!
— Здорово! Теперь я их среди ночи узнаю! Вы молодчина, Татьяна Федоровна!
— Бабуля, а милиции ты про крокодильчика ничего не говорила! — вспомнила Маша.
— Из головы вылетело! Сейчас-то немножко успокоилась, понимаю, что не помрем мы с тобой, люди не дадут, а тогда…
— Может, надо позвонить в милицию, сказать про крокодильчика? — спросила у меня Маша.
— Может, и надо, не знаю! — отвечала я.
— Без толку! — заявила Матильда. — Для них это мелочь! А вообще как хочешь! Хуже не будет!
— Ладно, потом позвоню, — решила Маша. — Ну, и что вы собираетесь со всем этим делать? — поинтересовалась она.
— Для начала денька через два начнем наведываться в антикварные магазины, — решительно сказала Матильда.
— Зачем?
— Как зачем? Сахарницу искать! — объяснила Мотька.
— А почему дня через два?
— Может, и не через два, а через недельку! Что ж ты думаешь, они ее в тот же день в магазин потащат? Небось сперва своим знакомым попытаются впарить, а вот если не выйдет…
— Не думаю! — прервала я подругу. — Вряд ли они станут предлагать краденое знакомым! Люди могут их заподозрить!
— Тоже верно, — не стала противиться Мотька. — Словом, мы ничего быстро не обещаем, но будем настороже. А на ловца и зверь бежит, поверь, Маня, нашему опыту!
Мне ничего не оставалось, как поддержать подругу.
— Знаешь, Маня, — сказала Матильда, — приходи в субботу ко мне на день рождения! К пяти часам!
— На день рождения?! Здорово! — обрадовалась Маша. — Ой, только что я тебе подарю?