— Ну и картина!.. — воскликнул гость и огляделся вокруг себя. Разрубленные яйца стали уже оттаивать, и от них пошел отвратительный смрад, который становился все гуще и сильнее.
— Должно быть, это с ними случилось на пароходе, — сделал предположение вошедший.
Расмунсен посмотрел на него долгим, пристальным взглядом.
— Я Муррей, Джим Муррей, — отрекомендовался вошедший. — Меня здесь знают все. Я только что услышал, что ваши яйца протухли, и вот хочу предложить вам двести долларов за все. Они не так питательны для собак, как лососина, но все же пригодятся.
Казалось, Расмунсен окаменел. Он не двинулся с места.
— Идите к черту! — выговорил он, наконец, в тяжелом горе.
— Да вы рассудите! Ведь никто, кроме меня, не предложит вам такой цены за эту гадость, и лучше вам взять хоть что-нибудь, чем ничего. Двести долларов. Ну, сколько же вы хотите?
— Идите к черту!.. — тихо повторил Расмунсен. — Оставьте меня одного.
Муррей, не спуская с него глаз, осторожно попятился.
Расмунсен вышел вслед за ним и выпряг из саней собак. Он бросил им лососину, которую только что для них купил, и стал кольцами навертывать себе на руку ремень от упряжи. Затем он возвратился в комнату и запер за собою дверь на щеколду. Дым от сгоревшего мяса ел ему глаза. Он встал на скамейку, перекинул ремень через балку и измерил длину ремня глазами. Ему показалось, что ремень короток, и он поставил на скамейку стул и влез на него. Он сделал на конце ремня петлю и просунул в нее голову. Другой конец он привязал покрепче. Затем оттолкнул стул ногой.
1904
Примечания
1
Банка — сиденье для гребцов на шлюпке.