Мать была взбешена:
– Мы туда не поедем. Что, с белыми медведями целоваться? Ты подумал, где будет сын оканчивать школу?
– Александр уже взрослый. Спокойно проживет эти годы в интернате. А если захочет, могу устроить его в суворовское училище. Поздновато для него, но парень физически сильный, догонит сверстников.
– У него талант к языкам, – возразила мать, – он будет оканчивать иняз.
– Но ведь можно стать военным переводчиком, – настаивал отец.
Скандал между родителями продолжался несколько часов. Мать наотрез отказалась уезжать. Решили, что отец поедет служить один.
Я тогда не придал этому большого значения: ну, поживем какое-то время без отца, зато через несколько лет мой папа станет генералом. Но случилось непредвиденное: через полгода мать тайком подала на развод, о чем я узнал только задним числом, а еще через год она объявила мне, что у меня будет отчим.
Вскоре он появился у нас дома.
Как и следовало ожидать, отчима я встретил в штыки. Этот человек был полной противоположностью отцу. Отец – высокий и очень сильный человек, ежедневно делавший зарядку с двухпудовыми гирями, а отчим был невысок ростом и щуплый. Кроме того, отец всегда был очень серьёзен и редко шутил, даже дома, а отчим происходил из породы весельчаков.
Но надо признать, повел он себя со мной умно. В друзья не набивался, однако дал понять, что отныне любая моя прихоть будет выполняться. Почти мгновенно у меня вместо старенького 486-го компьютера, оставшегося от отца, появился новейший ноутбук. Отчим был бизнесменом средней руки и сам привез его из США, куда ездил время от времени. Из ненавистного матери ДОСа мы переехали в каменный дом, правда, очень холодный. Как-то отчим даже стал поговаривать о том, что пора бы сменить мою собачью упряжку на современный снегоход, но я, переборов себя, вежливо отказался.
Так мы прожили пару лет. Время от времени со своего далекого острова звонил отец и просил позвать меня, расспрашивал, не изменились ли мои планы на будущее, нужна ли мне помощь. Но я чувствовал, что мы уже порядком отдалились.
И вдруг события стали меняться с ужасающей силой, как в калейдоскопе. Мать по-прежнему работала продавцом в гарнизонном магазине. В один из дней я узнал, что против неё заведено уголовное дело за растрату. Естественно, я сразу заподозрил, что она провернула какие-то дела совместно с отчимом и виноват последний. Но мать плакала и божилась, что отчим тут ни при чем, и просила меня, если её посадят в тюрьму, «не бросать отчима, потому что он человек слабый и может сломаться». Мне так не казалось, но и уходить от отчима тоже было некуда, если матери дадут срок.
Матери дали три года тюрьмы. Отчим успокаивал меня и говорил, что за хорошее поведение мать могут освободить через полтора года. Потом прилетел мой отец, и они долго и, как мне казалось, вполне дружески, проговорили с отчимом далеко за полночь, выпив две бутылки водки. Утром они объявили мне свое совместное решение: поскольку я уже перешел в девятый класс, то школу буду оканчивать в поселке и жить с отчимом, а о дальнейшей моей судьбе они, отец и отчим, будут думать совместно.
– К тому же, тебе нужно время от времени навещать мать, – добавил отец. – От их колонии до поселка 20 километров. Думаю, что к твоему окончанию школы мать действительно будет на свободе.
Потом они мне сообщили приятную новость: летние каникулы я проведу на Волге, с бабушкой и дедушкой, которых не видел с семи лет. Отец выложил из кармана толстую пачку денег на мой проезд. Отчим тут же возмутился и сказал, что расходы он берет на себя. Они малость поконфликтовали, но сошлись в мнении, что расходы на мою поездку поделят поровну.
Отец улетел на вертолете, принадлежавшем его части, а я стал жить с отчимом. Мы жили довольно дружно. Отчим любил сам готовить еду и каждый день приносил с работы всякую вкуснятину со своей фирмы. Фирменным его блюдом были громадные, чуть ли не с человеческую руку клешни дальневосточных крабов, которые он готовил по собственному рецепту с множеством специй. Единственное, что омрачало нашу жизнь – отчим в отсутствие матери стал много пить. Бутылка водки или виски за вечер стала для него нормой. Но ко мне со своими любезностями он по-прежнему не приставал, инстинктивно чувствуя, что я держу дистанцию.
А весной случилось новое ЧП. Отчим пришел с работы рано, трезвый, и с порога объявил:
– Александр, произошло чудо: мы – миллионеры!
– Продали американцам щетину от гарнизонных свиней? – съехидничал я. – А щетина превратилась в золото, как в том старом советском фильме?
– Без всяких шуток: мы – миллионеры.
И потряс в воздухе какой-то бумажкой.
– Что это такое?
– Меня, старина, уже полгода разыскивают по всему миру, как наследника крупного состояния. Нашли, наконец.
– И что же это за состояние?
– Не поверишь: остров. Остров в Карибском море. Он называется, – отчим заглянул в бумажку, – Moscas de la isla.
– Если я правильно понимаю, то на испанском языке это, кажется, мушиный остров или остров мух.
– Мух ни мух, – рассмеялся отчим, – но стоит он, как тут пишут юристы, три миллиона долларов.
Я рассмеялся:
– Поздравляю. В интернете полным-полно «писем счастья» из Нигерии, где сообщается, что вы стали наследником многомиллионного состояния. Нужно только вложить несколько десятков тысяч долларов, чтобы оформить наследство.
Отчим разозлился:
– За кого ты меня принимаешь? Я как-никак бизнесмен и в этом кое-что смыслю. Уже звонил в Москву и мне наши российские юристы подтвердили, что всё правильно, наследник разыскивается.
– Кто же этот граф Монте-Кристо, который оставил вам миллионы?
Он рассмеялся:
– Не поверишь, я никогда его в глаза не видел, хотя знал, что был такой человек. Кажется, я тебе рассказывал, что родом я с Кубани. В нашем селе жила и моя тетка, старшая сестра моей матери. Вот её-то я помню, совсем старенькой. А её муж в войну был у немцев полицаем и сбежал вместе с оккупантами, когда те отступали. Без жены. Детей у них не было. На Западе он тоже семьей не обзавелся. Вот и получается, что я – его единственный наследник.
– И не в облом наследовать фашистские деньги?
– Какие фашистские? Там, на Западе он сам долго перебивался с хлеба на воду, тётка рассказывала, какие он ей слезные письма слал. Но, видать, разбогател, в конце концов, если остров купил.
– Разве остров можно купить?
– Да запросто, были бы деньги. Да и не полная эта продажа – аренда у государства на 99 лет. Но нам-то что до этого? Через 99 лет нас не будет. А вот передать эту аренду наследнику по закону можно.
– Что-то это сомнительно…
– Всё по закону, только мне лететь туда нужно, чтобы в наследство вступить. И оформить кучу бумаг. Придется продать свое дело здесь.