Кеннет впервые посмотрел в глаза командира. Ни следа насмешки.
– Новая война с кочевниками?
– Может быть. Мы посылаем вас для того, чтобы ее не было. Магия сдержавшая демона… Это сделали те дети?
Пятнышко на стене снова обратило на себя внимание лейтенанта:
– Я думаю да, господин полковник.
***Лодка покачивалась в двадцати ярдах от берега, хотя могла быть и на другой стороне озера. Несмотря на отсутствие ветра, вода вокруг нее танцевала от маленьких вихрей, морщилась от прикосновения невидимых ножек. Нарочитая демонстрация. Так же как красные клыки и подведенные черным глазницы сидящего в ней ахера.
– Мы снова встретились – голос был тот же, хриплый и неприятный. – Красноволосый.
– Борехед – Кеннет присел у берега, набрал воды в ладони и плеснул на лицо. – Мои разведчики не хотели верить собственным глазам. Руки у них просто чесались.
– Почему не стреляли?
– У них есть семьи.
Ахер ухмыльнулся. Словно на лице появилась свежая рана:
– Они мудры.
– А ты? Вчера ты убил демона, который пожрал мага. Зачем?
– Уважение к врагу, человек. Тот демон мог победить мальчишку, и Крысы бы его схватили. Он не заслужил такой судьбы. Это старая клятва.
– Старая?
– Со времен, когда у неба был цвет стали, звезды меняли свои места, а кровь наших отцов впитывалась в эту землю. Мы вместе сражались за этот мир, человек.
Лейтенант встал, вытер руки о плащ:
– Это не ответ.
– Помню, – голос шамана стал тише – помню воспоминания духов. Заключенное в перчатках не пришло сюда, чтобы убивать. Это создание использовали как оружие, но оно билось не ради собственного удовольствия, жажды славы или выгоды. Мы уважали использовавших перчатки. Лучше таким вещам не попадать, хе–хе, в крысиные лапки.
– Все равно его поймают. Тут скоро будет большой крысиный выводок.
Борехед почти по–человечески покачал головой:
– Он умирает, человек. Тело мальчика… не подходит. Почти ничего не пьет, и совсем не ест. Только сестра держит его при жизни. Точнее… память о ней. Сознание ребенка и того, что осталось в перчатках, останки могучего воина, полностью перемешались, но какая–то часть все еще помнит. Об отце, матери, сестре. Но этого не хватит, ведь в нем осталась только тень человека.
– И что? Так и будут прыгать еще несколько дней, брат и полубезумная сестра, а потом он умрет? Любой, кто найдет перчатки…
– Нет. Они умрут оба, слишком они объединились, переплелись, их души, остатки душ, уже стали едины. Поэтому когда умрет тело, то умрут оба. Тогда умрет и другой ребенок. Нет, не оглядывайся. Ты не схватишь их, на дороге к Дому Сна ее уже ждут два духа. Мужчина в мокрой одежде и женщина со шрамом на шее. Даю тебе слово шамана. Я видел.
– А он?
– Он уйдет туда, куда и все носившие перчатки. За Мрак.
– И все? Конец?
Улыбка ахера могла бы напугать мчащегося дракона:
– Ничего не кончается, человек. Нельзя бросить камень в воду и сказать хватит, дальше волна не пойдет. Увидишь. Это не должно случиться. Никогда. Ты даже не понимаешь, что именно видел, и благодари своих богов, иначе бы бросился на меч. – Борехед неожиданно осклабился еще больше. – И снова, вместо того, чтобы тебя убить, я болтаю.
Кеннет ответил на улыбку:
– Может тебе мешает десяток моих солдат, сидящих вон там, между камней, и целящихся из арбалетов?
– Может быть. А может потому, что в доме ты не разрубил этих детей напополам. Кто знает? Если мне повезет, я убью тебя в следующий раз.
Несколько движений веслом отдалили лодочку от берега.
***Как только за офицером захлопнулись двери, полковник сел и закрыл лицо руками.
Он не убрал их, когда заскрипели дверные петли.
– Даже не заикнулся.
Он слишком хорошо знал этот голос, преследующий его который месяц.
– Я только что отослал хорошего офицера и отличных солдат за тысячу миль от дома. Лучше не говори ничего, Гелргорф.
– Это единственный выход. Знаю… людей, считающих этих солдат слишком опасными. Мы проверили магию, которая помогла им. Шаманскими духами воняло на милю. Почему им пришел на помощь какой-то шаман? Что их связывает? Мне пришлось очень постараться, чтобы их не пригласили для беседы в Нору.
– Откуда такая любезность?
– Потому что я вессирец. И знаю, почему такое дело не удалось бы скрыть. Эта рота очень известна. Ее любят и уважают. Если бы прошел слух о Крысах, которые похищают и пытают солдат Горной Стражи, то ни один из моих агентов не мог бы чувствовать себя в безопасности. Не все в Норе понимают такие вещи. Император Кальвер–дас–Сеувер сказал как–то, что верность и преданность вессирцев – это камень, на котором Империя построила свое величие. А вессирские топоры ничем не уступают мееханским мечам. Топор и камень, вот сокровища Севера. Не золото, серебро и железо, только верность и руки, готовые защищать Империю.
– Слишком много слов.
Шпион странно улыбнулся:
– Знаете ли Вы, полковник, о наших поисках? Уже несколько лет. Те неожиданные колебания в источниках, чужая магия с весьма странным послевкусием… – шпион отчетливо заколебался. – Мы думали, это может быть следом.
Акерес Геванр посмотрел ему в глаза:
– Тогда почему позволили мне их отправить? Почему не послали целый полк?
– Потому что в последний раз, когда на встречу с подобной магией вышло четыре сотни солдат и пять боевых магов, выжило всего несколько. И то чудом. И ничего не осталось от поселка, к которому они пошли. Мы должны были попробовать… проверить, как это будет с меньшими силами. Кроме того, здесь, недалеко от границы, слишком много глаз и ушей, которые нам не принадлежат. Я уже знаю, ищут и вынюхивают не только наши… Мы боимся, – добавил он тихо.
– Чего?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Клянусь, не знаю, но чувствую подстегиваемую страхом нетерпеливость в приказах из Норы. Это не значит, что я буду им безоговорочно подчиняться. Потому и отсылаем Шестую Роту на восток. Они должны быть в безопасности, если не вляпаются в новую беду.
Шпион направился к выходу:
– Всего доброго, господин полковник.
Примечания
1
awenderi – «божьи орудия», «избранные», «благославленные»; в большинстве верований смертные, получившие во времена Войн Богов честь носить в себе частицу души бога.