- Ты совсем не слушаешь, голубка, что я тебе говорю.
В ответ мисс Олимпия вдруг разрыдалась, обхватив брата своими маленькими ручками. После смерти мистера Гемлина она стала грустной и раздражительной; сейчас, сжимая в объятиях Гэбриеля, она, быть может, обнимала того, кто ушел навеки. Но она представила брату иное объяснение:
- Грейси! Я думала о бедной Грейси!
- В таком случае, - сказал Гэбриель, отлично во всем разобравшись, но соблюдая требуемый от него в эту минуту такт, - ты вспомнила о ней как раз вовремя. Если глаза мне не изменяют, они вдвоем поднимаются прямо к нам.
По тропинке, вырисовываясь на красном закатном небе, шли двое: Артур Пуанзет и Грейс Конрой. Олли поднялась, горделиво вскинув головку. Вот они уже близко, совсем рядом. Сперва никто из четверых не мог вымолвить ни слова. А потом, вопреки доводам рассудка, повинуясь одной только логике чувства, сестры крепко обнялись. Мужчины сдержанно и свысока оглядывали друг друга.
А минуту спустя, когда сестры разомкнули объятия, мужчины, хоть и не имели к тому ни малейшего разумного повода, тоже обнялись. И лишь позже, когда Грейс, смеясь и плача, отпустила от себя Гэбриеля, мистер Пуанзет смог внести в этот хаос чувств разумную мужскую ноту.
- Теперь, когда вы наконец обрели сестру, позволь те представить вас моей жене, - сказал он, обращаясь к Гэбриелю и беря Грейс за руку.
В ответ Олли бросилась на шею к Пуанзету и обменялась с ним родственным поцелуем, означавшим, что и их вражде пришел конец. Ура!
- Но ты совсем не похожа на новобрачную, - сообщила Олли по секрету миссис Пуанзет. - Где же твоя фата, где флердоранж?.. Ты в простом черном платье...
- Вы забываете, что мы уже семь лет как женаты, - возразил Артур, который всегда все слышал и на все имел готовый ответ.
Тут все вчетвером принялись болтать напропалую, словно всю жизнь были в самой тесной дружбе.
- Послушай, Гэбриель, - сказала Грейс брату, - мы с Артуром должны завтра ехать в восточные штаты, но он говорит, что не двинется с места, пока ты не согласишься взять себе этот дом, дом твоей жены. Если хочешь знать, _мы_ (в это множественное число от личного местоимения я была вложена бездна довольства и счастья), мы уже переписали дом на твое имя.
- Прежде чем толковать о передаче собственности, я должен выполнить некоторые обязательства по отношению к Грейс, - сказал Гэбриель, важно и многозначительно поглядывая на Пуанзета. - Я должен вернуть ей случайно попавшие ко мне ее бумаги. Вот этот документ, - он вытащил из кармана помятый желтый конверт, - я получил с неделю назад; он лежал на почте с самого начала суда, адресованный на мое имя. Он принадлежит Грейси, и я вручаю его ей.
Грейс вскрыла конверт, быстро прочитала бумагу, вскрикнула удивленно, залилась румянцем и спрятала бумагу в карман.
- А этот документ, - столь же важно заявил Гэбриель, вытаскивая из кармана куртки еще одну бумагу, - я нашел в заброшенной штольне в ту ночь, когда прятался от линчевателей. Он прямо относится к Грейси, но и всем не мешает с ним познакомиться. Здесь удостоверено, что доктор Деварджес открыл первым серебряную руду на холме; тем самым, - тут голос Гэбриеля приобрел особую торжественность, - мои права на эту руду; права мистера Дамфи и всех держателей акций, можно сказать, отменяются.
Мистер Пуанзет с интересом взял бумагу и внимательно оглядел ее в тусклом свете гаснувшего дня.
- Вы правы, - сказал он. - Документ в полном порядке.
- А вот третий документ, - объявил Гэбриель, на сей раз вытаскивая из-за пазухи мешочек из оленьей кожи, в котором оказалась еще одна, сложенная в несколько раз бумага. - Это завещание доктора Деварджеса на имя Грейси; Рамирес - бедняга мексиканец, которого убили, - передал его Жюли, моей жене, а Жюли, - тут Гэбриель мучительно покраснел, - сохранила его для Грейси.
Он передал бумагу Артуру; тот взял ее и благодарно задержал в руках огромную ручищу Гэбриеля.
- Ну, а теперь, - заключил Гэбриель, - поскольку становится поздновато и все равно пора кончать этот разговор, не пойти ли нам всем вместе в гостиницу? И раз уж вы уезжаете, мистер Пуанзет, не зайдете ли вы с супругой помириться и попрощаться с миссис Конрой? Ребеночка, кстати, посмотрите - он такой крохотный! Вы просто ахнете, мистер Пуанзет, до чего он похож на меня!..
Но Олли и Грейс стояли в стороне, увлеченные каким-то разговором. Грейс заканчивала свой рассказ:
- Я вынула камень из огня, вот так... (она подняла с земли обломок от развалившейся печной трубы) в точности такой же закопченный и черный, сильно потерла об одеяло, и он засверкал, как серебро. Тогда доктор Деварджес сказал мне...
- Пора, Грейс, - сказал ей муж, - мы идем проститься с женой Гэбриеля.
Грейс в первую минуту была в нерешительности, но муж, беря ее под руку, чуточку сжал ей локоть. В ответ на эту тайную супружескую просьбу она с живостью протянула руку Олли, и все трое весело зашагали вслед за ссутулившимся Гэбриелем, возглавившим шествие по вечернему лесу.
11. СНОВА СЛЕДЫ
Досадую, что у меня нет полных сведений об этой примирительной встрече Пуанзетов и миссис Конрой; приходится судить о ней лишь по некоторым беглым замечаниям участников. Когда прощание состоялось и Грейс с Артуром благополучно заняли свои места в уингдэмском дилижансе, Гэбриель склонился над лежавшей в постели миссис Конрой.
- Мне показалось, Жюли, что вы с мистером Пуанзетом уже где-то виделись? - сказал Гэбриель.
- Да, мне его представили однажды, но это было не здесь. Думаю, Гэбриель, что особой дружбы у нас с ним не будет, - ответила миссис Конрой, и в ее серых глазах холодным пламенем сверкнуло торжество. Погляди лучше на нашего малыша. Как он смеется! По-моему, он узнал тебя!..
Изумленный и зачарованный столь стремительными интеллектуальными успехами сына, Гэбриель начисто позабыл начало своего разговора с женой.
- Послушай, где ты познакомился с миссис Конрой? - спросила Грейс своего мужа, когда они, доехав до Уингдэма, заняли номер в гостинице.
- Я не имел чести быть знакомым с миссис Конрой, - возразил Артур, как всегда стремясь к четкой юридической формулировке, - но несколько лет тому назад меня действительно познакомили в Сент-Луисе с дамой, которая носила тогда другое имя, а сейчас является женой твоего брата. Впрочем, Грейс, чем меньше мы будем видеться с ней, тем лучше.
- Почему?
- Кстати, дорогая, что это за бумагу дал тебе Гэбриель? - спросил Артур, забывая ответить на вопрос жены.
Грейс достала из кармашка бумагу, вспыхнула легким румянцем и поцеловала мужа; потом спрятала личико у него на груди. Артур прочитал вслух по-испански:
"Настоящим свидетельствую, что 18 мая 1848 года молодая девушка, назвавшаяся Грейс Конрой, обратилась за приютом и помощью в _пресидио_ Сан-Джеронимо. Она не имела ни родных, ни покровителей - одну лишь пресвятую Деву, и святых угодников на небесах, - и я принял ее как дочь и нарек Долорес Сальватьерра. Через шесть месяцев по прибытии, 12 ноября 1848 года, она родила мертвого ребенка, отцом которого назвала необвенчанного с нею супруга своего по имени Филип Эшли. Стремясь сохранить тайну от мира и не желая вернуться назад к своему народу и к своей семье, она решила изменить свою внешность и согласилась, по совету служившей в моем доме индианки Мануэли, каждодневно умывать лицо и руки соком йокото, что должно было придать ее коже оттенок бронзы. Так, переменившись, она, с моего согласия и по моему желанию, была признана как моя дочь от принцессы-индианки Никаты. После чего в законном порядке я сделал ее наследницей всего моего состояния.
Дано в пресидио Сан-Джеронимо 1 декабря 1848 года.
Хуан Герменисильдо Сальватьерра".
- Но как же эта бумага попала к Гэбриелю? - спросил Артур.
- Просто... просто не знаю, - сказала Грейс.
- А кому ты ее отдала?
- Отцу Фелипе.
- Тогда все понятно, - сказал Артур. - Значит, ты пропавшая жена мистера Дамфи!
- Уж не знаю, что сделал с этой бумагой отец Фелипе, - сказала Грейс, встряхивая головкой. - Я ни во что не вмешивалась.
- Ты рассказала ему всю свою историю?
- Только не про тебя, дурачок ты мой!
Артур поцеловал жену, косвенно признавая тем, что заслужил подобную характеристику.
- Кому действительно я должна была поведать все, это миссис Марии Сепульвида, как только она сказала, что ты объяснился ей в любви. Ты уверен, что не сделал ей предложения?
- Твердо уверен, - ответил этот достойный молодой человек.
12. ИЗ ПИСЬМА ОЛИМПИИ КОНРОЙ К ГРЕЙС ПУАНЗЕТ
"...ребеночек растет. А Гэйб снова напал на эту жилу, подумать только! И все из-за тебя, дорогая. Он даже заявил, что следовало бы по справедливости опять отдать ее тебе, - ты ведь знаешь, он упрям, как мул! Помнишь, ты рассказывала, что доктор Деварджес велел тебе тереть камень, пока он не заблестит, как серебро; когда ты это говорила, ты подняла обломок нашей печной трубы и потерла его для примера. Наутро Гэйб поднял этот обломок, и он блестел в точности, как ты сказала. Он был из чистого серебра! А Гэйб и говорит: значит, мы опять наткнулись на жилу, потому что я складывал эту трубу из породы, которую добывал из самого первого своего шурфа метрах в ста отсюда. На другой день он спустился в старый шурф и нашел там нашу пропавшую жилу. Так что мы снова богаты и на будущий год приедем все вместе вас проведать. А Гэйб все такой же ужасный дурень! Твоя любящая сестра Олимпия Конрой".