Куда же делся золотой запас, который следовал за адмиралом Колчаком? Всего с ним было около 408 миллионов рублей. Эвакуировать его из Омска заранее адмирал отказался, так как в тылу началась бы борьба за обладание золотом, поэтому адмирал решил вывезти золотой запас из Омска под своей личной охраной. Этот запас перешел под охрану чехо-словацких войск на станции Нижне-Удинск. По соглашению чехо-словаков с большевиками, последние гарантировали чехам беспрепятственный выезд из Сибири, если чехи передадут им золотой запас. По опубликованным большевиками сведениям, они получили из золотого запаса, следовавшего с адмиралом Колчаком, приблизительно на десять процентов меньше, чем было вывезено из Омска. Истории предстоит выяснить, куда девались остальные 40 миллионов. После ареста адмирала перевезли в Иркутскую тюрьму. 21-го января началось следствие над ним. 25-го января власть Политического Центра уже пала и перешла в руки большевиков. В начале февраля остатки Сибирских Армий под командой генерала Войцеховского подходили Иркутску, они собирались взять Иркутск, но чехо-словаки заявили, что они своими войсками не допустят этого. Большевики переполошились возможностью взятия Иркутска и решили убить адмирала Колчака и находившегося с ним министра В. Н. Пепеляева.
7-го февраля около 5 часов утра адмирал Колчак и министр Пепеляев были выведены из тюрьмы на окраину города и расстреляны. Существуют различные рассказы о последних минутах адмирала Колчака; все они свидетельствуют, что он умер так же смело и честно, как всегда жил.
В газете «Советская Сибирь» был напечатан следующий рассказ палача, руководившего убийством А. В. Колчака. Фамилия палача Чудновский, вот что он говорит: «В начале февраля 1920 года, когда Иркутску грозило наступление белогвардейцев, я сообщил председателю революционного комитета Ширенкову, что, по моему мнению, необходимо без суда убить Колчака и двадцать других белых лидеров, которые попали в наши руки. Мое предложение было принято, и рано утром 5-го февраля я поехал в тюрьму, чтобы привести в исполнение волю революционного комитета. Удостоверившись, что караул состоит из верных и надежных товарищей, я вошел в тюрьму и был проведен в камеру Колчака. Адмирал не спал и был одет в меховое пальто и шапку. Я прочитал ему решение революционного комитета и приказал моим людям надеть ему ручные кандалы. «Таким образом, надо мной не будет суда спросил Колчак. Должен сознаться, что этот вопрос застал меня врасплох, но я не ответил и приказал моим людям вывести Колчака». На вопрос, имеет ли он какую-либо последнюю просьбу, он ответил: «Передайте моей жене, которая живет в Париже, что, умирая, я благословляю моего сына». Я (Чудновский) ответил: «Если не забуду, то постараюсь исполнить вашу просьбу». Как только я оставил Колчака, один из часовых позвал меня назад и спросил, может ли он позволить заключенному выкурить последнюю папиросу. Я разрешил, через несколько минут бледный, возбужденный часовой вы бежал в коридор и сказал мне, что Колчак пытался отравиться, приняв капсулу, которая была у него завязана в носовой платок.
Колчак и Пепеляев были выведены на холм на окраине города, их сопровождал священник, они громко молились.
Я поставил их обоих на вершину холма. Колчак, стройный, гладко выбритый, имел вид англичанина. Пепеляев, короткий, тучный, очень бледный, с закрытыми глазами, имел вид трупа. Наши товарищи выпустили первый залп и затем для верности второй — все было кончено».
Так погиб национальный вождь Александр Васильевич Колчак.
В течение года его имя произносилось в глубине России с благоговением. Его ждали как избавителя. Его имя — имя целого движения, целой эпохи русской революции. Он связал свое имя с идеей, во имя которой велась гражданская война идеей единой великой России. Залогом честности этой идеи служило непорочное имя Адмирала, и вокруг него объединились все честные противники большевизма, все искренние русские патриоты. Адмирал Колчак считал, что долг национальной России быть верной союзникам. Эту идею разделяли все вожди противубольшевистских сил. Адмирал дал обещание до вести Россию до Национального Учредительного Собрания, и он исполнил бы это обещание, если бы обстоятельства не были против него. Не личным свойствам А. В. Колчака надо приписать неудачу его движения. На юге России за ту же идею боролись и Деникин, и Врангель, вокруг них было гораздо больше культурных сил, чем в далекой Сибири, но и их борьба не привела к успеху. Очевидно, стихия разрушения была сильнее их.
В личной жизни А. В. Колчак был чрезвычайно искренним, честным, отзывчивым и добрым человеком. Умный, образованный, он очаровывал в задушевной беседе. Прекрасный военный оратор, он краткой образной речью проникал в сердца слушателей и способен был увлекать за собой массы.
Его правилом, как активного военного моряка, было нападать на врага, но он всегда умел взвешивать шансы успеха. В войне на море ему неизменно сопутствовало военное счастье, и операции, которые он вел, всегда были успешны. Не случись революции, Колчак водрузил бы русский флаг на Босфоре.
Предательство Адмирала есть великое злодеяние перед Россией. Его скорбный взгляд, отражавший в себе горе и мучение за несчастья Родины, всегда будет памятен и будет преследовать тех, которые совершили предательство над ним, над Сибирскими армиями и над национальной Россией. Тем же, кто любит отечество, этот взгляд всегда будет напоминать о их великом, еще не исполненном долге перед Родиной. Вождей гражданской войны принято называть «белыми вождями». Белый цвет есть признак чистоты намерений, честности жизни, искренности души. Ни к кому другому так не подходит название «белый вождь», как к Адмиралу Колчаку. Спи спокойно в земле, доблестный воин, верный сын отечества, национальная Россия не забудет твоих подвигов.
Апрель 1930 года.
Лондон.