Глава четырнадцатая ДО СКОРОЙ ВСТРЕЧИ!
Только через месяц встретились вожатый Анисимов и вожак знаменитой санитарной упряжки Малыш. Встреча произошла в саду, у госпиталя, в маленьком городе, недавно освобожденном от немцев. Малыша привел Ильинский. Стояли последние дни апреля. Весна вела стремительное наступление. Река взломала лед и с шумом свободно несла его мимо города. На необозримом чистом небе откуда-то появилось легкое, пуховое облачко. Оно плыло в одиночестве, медлительное и важное, как лебедь. Иногда над городом появлялись птицы. Они летели высоко-высоко, и их непрерывный дорожный разговор был чуть слышен. Анисимов вышел, опираясь на костыль. Он огляделся и, увидев Ильинского, подпрыгивая, бросился к нему. Малыш издали не сразу узнал вожатого. Синий халат, костыль - все это было необычным. Но зато он узнал голос, когда Анисимов окликнул его. Вожак сорвался с места и в два прыжка оказался рядом с вожатым. Костыль упал. Анисимов наклонился и обнял своего преданного друга. Он долго гладил и ласкал собаку, а Малыш покорно сидел и повеселевшими глазами смотрел на вожатого. Иногда под шерстью вожака заметно пробегала дрожь - признак нетерпеливости. Казалось, вожак ожидал привычной команды "Малыш, вперед!" И так как Анисимов молчал и, не переставая, поглаживал блестящую шерсть собаки, глаза Малыша выражали недоумение. - Как он скучал по тебе! - сказал Ильинский. - Теперь нас переводят на другой участок. А работать еще долго не придется. Наверное, к тому времени и ты будешь с нами. - Да, обязательно буду, - задумчиво ответил Анисимов. Нужно было расставаться. Друзья молчали. Должно быть, они думали о своей любимой, но и опасной работе, о товарищах, продвигающихся на запад, о дружных упряжках четвероногих тружеников. Рядом с госпиталем возвышался опутанный лесами большой дом. Шел восстановительный ремонт. Слышались удары молотков о кирпич, шумно сыпался щебень. Прогудела перед воротами машина, нагруженная досками. Напевая песенку, торопливо прошел стекольщик. Солнце метало свои отблески в щели его большого ящика. Возрождалась жизнь полуразрушенного города. - Пора, - сказал Ильинский, поднимаясь. - Поправляйся, будем ждать. Они вместе вышли из садика. - Да, - вспомнил Анисимов, - сдай это письмо на почту. Он подал товарищу конверт, на котором после адреса было написано: "Тов. Игорю Жигалову" - До свидания! Скоро увидимся. - Скоро. Анисимов погладил Малыша. Но когда он пошел к подъезду госпиталя, Малыш бросился за ним. - Назад! - крикнул Анисимов. И кажется, в первый раз Малыш ослушался своего вожатого. Он остановился, но не повернул назад. Глаза умоляюще смотрели на Анисимова, в них застыла настойчивая просьба оставить. "Милый, хороший мой Малыш!" - Анисимов не выдержал и наклонился к собаке. Он захватил красивую собачью голову обеими руками и долго смотрел в глаза животного, полные мольбы и преданности. Казалось, эти умные глаза говорили: "Ты забыл о тех временам, когда я честно работал. Поедем туда, я буду еще больше работать. Снова выйдем на заснеженные поля, и пусть рвутся снаряды, воют мины, жужжат пули, - мы не оставим на поле ни одного раненого бойца". - Нельзя, Малыш, нельзя, - тихо сказал Анисимов, словно угадывая просьбу вожака. Подошел Ильинский и взял Малыша за ошейник. Собака недовольно заворчала. Тогда Анисимов силой повернул Малыша от себя и дрогнувшим голосом сказал: - Малыш, вперед! Опустив большую красивую голову, вожак нехотя потянулся за Ильинским. Анисимов долго смотрел им вслед и думал о том, что через месяц он снова вернется на передовую и снова поведет упряжку на спасение раненых. Как прежде, он проверит упряжь, обласкает собак и крикнет веселым голосом своему любимцу, вожаку санитарной упряжки: - Малыш, вперед!