Сергей торопливо прикрутил веревку к стволу ели, поднял ружье и опустился на корточки, сдвинув большим пальцем пластинку предохранителя.
- А вот у псиихов жииизнь, так бы жииил любооой, хочешь - спать ложииись, хочешь - песни пооой! - неслось из ели.
Егерь напряженно смотрел в глубь леса.
Магнитофон спел песню про психов и начал новую - про того парня, который не стрелял.
Егерь с Сергеем по-прежнему неподвижно ждали.
Над просекой пролетели две утки.
Лесное эхо гулко путало слова, возвращая их обратно.
Сергей опустился для удобства на колени.
- Немецкий снайперррр дострррелил меняяя, убив тогоооо, которррый не стрррелял! - пропел Высоцкий и смолк.
Из ели послышался его приглушенный разговор, потом смех немногочисленной публики.
Егерь сильнее наклонился вперед и вдруг замахал рукой, показывая ружье. Высоцкий неторопливо настраивал гитару. Сергей разглядел между деревьями приземистую фигуру, поймал ее на планку ружья.
- Ты што! Ты што! - отчаянно зашептал егерь, прячась за куст. - Далеко! Подпусти поближе, поранишь ведь, уйдет!
Сергей облизал пересохшие губы и опустил стволы.
Высоцкий резко ударил по струнам:
- Лукоморья больше нет, а дубооов пррростыл и след, дуб годится на паррркет, так ведь - нееет! Выходииили из избыыы здоровенннныя жлобыыы, поррубииили все дубыыы на гррробыыы!
Приземистая фигура побежала к ели, треща валежником.
Сергей поднял ружье, прицелился, сдерживая дрожь потных рук, и выстрелил быстрым дуплетом.
Грохот заглушил льющуюся из хвои песню.
Темная фигура повалилась, потом зашевелилась, силясь подняться. Пока Сергей лихорадочно перезаряжал, егерь привстал из-за куста и отвесил дважды из своей тулки.
Шевеленье прекратилось.
- А ты уймииись, уймииись, тоскааа, у меня в гррруди! Это только прррисказкааа - скаааазка впередиии! - протяжно пел Высоцкий.
Вглядываясь сквозь пороховой дым, Сергей снова поднял ружье, но егерь замахал рукой:
- Хватит, чего в мертвяка пулять. Идем смотреть...
Они осторожно пошли, держа ружья наготове.
Он лежал метрах в тридцати, раскинув руки, уткнувшись головой в небольшой муравейник.
Егерь приблизился первым и ткнул его сапогом в ватный бок. Труп не шевелился.
Сергей тюкнул сапогом окровавленную голову. Она безвольно откачнулась набок, показав ухо с приросшей к щеке мочкой. По уху ползали возбужденные муравьи.
Сергей положил ружье рядом и быстро вытащил из кожаных ножен висящий на поясе нож.
Егерь взял труп за руку и перевернул на спину.
Лицо было залито кровью, в которой копошились влипшие муравьи. Ватник был распахнут, на голой груди виднелись кровавые метки картечин.
Сергей с силой вонзил нож в коричневый сосок, выпрямился и вытер вспотевший лоб тыльной стороной ладони.
Изо рта трупа хлынула кровь.
- Здоровый, - улыбаясь, пробормотал егерь и, вытащив из кармана свой складной нож, стал умело срезать с мертвеца одежду. Сергей молча разглядывал убитого.
- Там взапрравду есть и коот, как напрраво - так поееет, а налево - так загнееет анекдооот...
- Надо б снять, Сереж, - поднял голову егерь.
Сергей кивнул и пошел к ели.
- Вот где его зацепило... во продырявило как... - бормотал егерь, обнажая окровавленный живот трупа. Сергей подошел к дереву, развязал узел и осторожно спустил магнитофон.
- Это только пррисказкааа - скааазка впередиии! - успел пропеть Высоцкий и смолк, прерванный щелчком клавиши.
Сергей смотал веревку и вместе с магнитофоном убрал в рюкзак. Егерь тем временем ловко отрезал голову, откатил сапогом и выпрямился, тяжело дыша:
- Пущай кровь сойдет, тогда распластаем...
Сергей вернулся, сел на корточки перед трупом:
- Как быстро мы его, а, Егорыч. И не верится даже...
- Ты попал, а я добил! - засмеялся егерь. - Стало быть, не вконец ослеп еще.
- Молодец.
- И шел-то, сволочь, из самой гущины.
- Да, шел неудобно.
- Но ты здорово дал ему! Все пузо так просеял!
- А в голову ты, наверное, попал...
- Ага. У меня оно выше берет... Надо б от муравьев отволочь, а то облепят...
- Давай под дуб оттянем...
Они взяли труп за ноги и поволокли.
Голова осталась лежать возле муравейника. Егерь вернулся, ухватил ее за ухо и перенес под дуб.
Из шеи трупа текла кровь.
Сергей достал флягу с коньяком, отхлебнул и передал Кузьме Егорычу.
Тот вытер липкие пальцы о брюки, бережно принял флягу, отпил:
- Крепкая...
Сергей рассматривал труп:
- А широкий тип. Плечи вон какие мощные.
Егерь отпил еще и вернул ему флягу:
- Здоровяк... Ну ладно, давай свежевать...
Он быстро вспорол живот, вырезал сердце и, отодвинув лиловатые кишки, стал вырезать печень:
- И тут ему попало...
Сергей улыбнулся, посмотрел вверх.
Еле видный коршун, слабо шевеля крыльями, парил над лесом.
- А печеночку мы щас и пожарить можем, - бормотал Кузьма Егорыч, копаясь в кишках.
- Точно, - отозвался Сергей, - на углях.
- Да и на палочке можно. Свежатину, знаешь, как хорошо...
- Знаю, - улыбнулся Сергей и снова поднес флягу к губам. - Ну, с полем тебя, Егорыч.
- С полем, с полем, Сереж...