— Твой отец ему щеку не расцарапал. Это сделала я. — Герцогиня и герцог обменялись взглядами. Имоджин наклонилась вперед, едва не касаясь губами уха Матиаса. — Я не хочу, чтобы ты что-то говорил. Просто закрой глаза и слушай.
Матиас послушно закрыл глаза, и мать рассказала ему, как Норгрейв обманным путем завлек ее в тот дом, где сейчас живет Матиас со своим кузеном. Прошло более двадцати четырех лет, а он слышал боль в голосе матери, когда она рассказывала о том, что произошло в спальне, которая сгорела во время пожара, устроенного Блекберном несколько лет спустя.
Даже несмотря на то, чего ей стоило раскрыть такие интимные и унизительные подробности истории своему сыну, Имоджин хотела, чтобы он понял, кто оказался в тот день настоящим негодяем. Чтобы сын понял, что все чувства, которые теплились в сердце маркиза по отношению к даме, которую он опорочил, — сплошной обман. У Норгрейва была одна цель: посеять сомнения между сыном и отцом, разделить семью Рук. А еще он хотел во что бы то ни было положить конец браку Темпест с Матиасом.
Мама Матиаса отстранилась, чтобы наблюдать за реакцией сына.
— Сперва я боялась, что могу носить ребенка Норгрейва после того, как он мной овладел. Он поселил страх в моей душе, и когда я поняла, что на самом деле ношу ребенка… — Она сморгнула слезы и покачала головой. — Твой отец — Блекберн. Никогда не было ни малейшего сомнения. Ни разу. Он верил непоколебимо, и когда ты родился, я взяла тебя на руки и поняла, что он прав. Ты не можешь быть сыном Норгрейва. Клянусь.
Матиас закрыл лицо руками. Его семья хранила тайну. Сперва чтобы защитить его мать, потом из любви к детям, чтобы не ранить ни его, ни его братьев и сестер мучительной правдой. Их молчание к тому же давало Темпест и ее родным определенный покой.
Никто не хотел верить, что отец способен на настоящее зло. Матиас заключил маму в объятия. Прижимал ее к себе, когда она плакала, поднял на отца глаза, полные раскаяния.
Блекберн коротко кивнул, принимая его молчаливое извинение.
— Матиас, ты должен найти жену, — сказал ему отец хриплым от переполняющих его эмоций голосом. — Делай, что хочешь, но убеди ее, что Норгрейв все выдумал, чтобы обманом выдать ее замуж за этого Уаррилоу.
— Ты поедешь со мной? — Мать напряглась от его вопроса, поэтому он обратился к отцу. — Вы уже высказались против нашего брака. Темпест ушла от меня, уверенная в том, что вы с матерью против нашего брака именно потому, что все сказанное ее отцом — правда. Если вы оба будете со мной и открыто выступите против обвинений Норгрейва, она обязательно вам поверит.
Признание ее отца раздавило Темпест, но Матиас знал, что его жена слишком упряма, чтобы так легко сдаться. Почти с самого начала она поверила ему… и нашла в себе силы любить его.
— Мы поможем тебе, — негромко заверила его мать, напуганная предстоящей встречей.
Пришло время разоблачить Норгрейва и привезти домой свою жену.
Глава 29
Уоргрейв с Блекберном за прошедшие двадцать четыре года не сказали друг другу ни одного доброго слова.
Матиас сомневался, что сегодняшняя встреча что-то изменит.
Тем не менее герцогиня и герцог Блекберн стояли рядом со своим старшим сыном, а лорд Норгрейв маячил один у подножия лестницы. В руках у него не было ни шпаги, ни пистолета, когда он пристально разглядывал нежданных гостей. Чтобы еще больше унизить последних, маркиз не стал приглашать их наверх в гостиную или в библиотеку.
Он хотел, чтобы они ушли, но Матиас отказывался покидать его особняк, пока Темпест не пойдет вместе с ним.
— Блекберн, сплетники завтра утром будут молоть языками, когда прознают, что ты заходил ко мне, — сказал Норгрейв, чувствуя, что превосходство на его стороне, поскольку семья Рук по собственному желанию вошла в логово льва.
— Я должен извиниться перед твоей дочерью, — сказал отец Матиаса. Внешне он выглядел совершенно расслабленным, но Матиас видел, что это не так.
— Я двадцать четыре года ждал от тебя извинений, — признался Норгрейв, пытаясь скрыть раздражение, несмотря на то что своих извинений он тоже не принес.
— А мне нравится заставлять тебя ждать, — резко ответил Блекберн. — Темпест, с другой стороны, не заслуживает нашего осуждения за прошлые деяния, которые не она совершала. Пошли за ней кого-нибудь из слуг, чтобы мы с супругой могли из виниться, и мы уйдем восвояси.
— Какая жалость! — проворчал маркиз. — А я только хотел предложить вам что-нибудь выпить.
— Вы так любезны, лорд Норгрейв, — произнесла мать Матиаса, хотя он мог только догадываться, чего ей стоит быть учтивой с человеком, который когда-то так жестоко и несправедливо обошелся с ней. Матиас зауважал герцогиню еще больше. — Я надеялась засвидетельствовать свое почтение вашей жене.
Лорд Норгрейв усмехнулся, чувствуя, что они затеяли какую-то игру, но никто из них не сообщил ему правил.
— Сожалею, что маркиза нездорова, но я обязательно передам ей ваши слова.
— Отлично. — Мать Матиаса положила руку на рукав сюртука Блекберна, молчаливое напоминание о ее преданности. — И передайте леди Норгрейв, что я буду молиться за ее скорейшее выздоровление. Когда мы беседовали с ней у леди Кармак, ваша супруга была в добром здравии. Надеюсь, что так и будет.
Выражение лица лорда Норгрейва стало задумчивым.
— Я понятия не имел, что вы с Шарлоттой недавно беседовали.
— Что ж, я надеюсь, что мы станем общаться намного чаще, поскольку наш сын и ваша дочь поженились, — с притворной беспечностью сказала герцогиня. Она взглянула на Матиаса, и черты ее лица смягчились.
— Шанс!
Матиас взглянул на верх лестницы и увидел спускающуюся в сопровождении матери Темпест. По ее лицу было заметно, что она плакала, но вела себя девушка сдержанно.
— Что ты здесь делаешь? — Она, не скрывая удивления и настороженности, перевела взгляд на герцога и герцогиню Блекберн.
— Мы могли бы поговорить наедине? — спросил Матиас, и внутри у него все сжалось, когда она покачала головой.
Лорд Норгрейв шагнул вперед, препятствуя Матиасу приблизиться к его дочери.
— Поскольку все согласны с тем, что аннулирование брака — самый разумный выход из положения, мне кажется, что не стоит оставлять вас с Темпест наедине.
— Неужели вы искренне полагаете, что способны удержать меня от беседы с собственной супругой?
Распахнулась дверь, и к небольшой группе собравшихся присоединился Маркрофт.
— Какие-то проблемы, Фейрлэм? — поинтересовался его новоиспеченный шурин, никак не комментируя распухшую и покрасневшую щеку Матиаса. Если бы отец разрешил, граф с удовольствием добавил бы ему и от себя.