– Мы примем все необходимые меры, – заверил полицейский. – Преступник будет обезоружен. Примите наши искренние извинения. Виновные сотрудники понесут наказание.
– Не стоит, – чуть улыбнулся Хансен и внимательно окинул взглядом улицу, высматривая, нет ли где притаившихся газетчиков? Проклятые писаки всегда готовы наделать ненужного шума, а если наказывать полицейских, которые приволокли его в участок в ту ужасную ночь, то дело может получить нежелательную огласку.
Улица выглядела, как обычно, – вывески, прохожие, витрины. У ступенек крыльца стоит авто, и шофер, сняв фуражку, ждет у распахнутой дверцы, пока хозяин простится с начальником полиции, спустится вниз и прикажет ехать домой. В конце улицы показался молодой китаец-рикша с коляской под паланкином. Китаец был крепконогий, широкогрудый – он легко бежал, чуть запрокинув голову. Но, главное, нигде не видно репортеров. Начальник полиции сдержал слово и не дал им информации о случившемся в доме Хансена.
– Не стоит их наказывать, – повторил Хансен-Дасти, – они выполняли свой долг, как умели.
– Конечно, конечно, сэр, – облегченно вздохнув, согласился начальник, решив, что с сегодняшнего дня выставит постоянный пост у особняка господина Хансена.
– Всего доброго, – Джордж подал начальнику полиции здоровую руку, повернувшись спиной к бегущему мимо крыльца рикше.
– Не забывайте нас, сэр, – почтительно поклонился начальник полиции.
Рикша с коляской поравнялся с ними, и тут раздался какой-то тугой щелчок. Господин начальник полиции хотел посмотреть, что случилось, но Хансен вдруг навалился на него, словно желая обняться на прощание. Глаза у него вылезли из орбит, лицо страшно побледнело, а из горла вырвался не то стон, не то хрип. Испуганно вскрикнул шофер, указывая вслед удалявшемуся рикше, уже успевшему свернуть в переулок.
– Господин Хансен! – пытаясь удержать падавшего Джорджа, закричал начальник полиции. – Да помогите же кто-нибудь!
Но прежде чем успели подскочить полицейские, Хансен сполз вниз и распластался на крыльце, странно подогнув под себя ноги и загребая мелкий сор пальцами здоровой руки.
– Господин Хансен?! – нагнулся к нему начальник полиции и отшатнулся.
В спине хозяина контор, магазинов, доходных домов и особняков торчала толстая, оперенная стрела. Прямо под левой лопаткой.
Начальник полиции попятился – какой кошмар! Теперь это обязательно попадет во все газеты, о случившемся непременно узнает весь город и, кто знает, удастся ли ему после грядущего громкого скандала сохранить свое место?
На бегу доставая из кобур оружие, полицейские кинулись в тот переулок, куда свернул рикша, но он словно сквозь землю провалился. Только сидел у ворот дешевой гостиницы старик-китаец в драном черном халате, что-то невразумительно бормотавший о сыне, умершем от опиума, и воле Неба, двигающего рукой судьбы…
* * *Маленький цветной японский телевизор показывал программу новостей: президент Соединенных Штатов Америки отправлялся с визитом на Дальний Восток, где должен был встретиться с главой Советского Союза.
Очень старый, совершенно седой человек с выцветшими синими глазами равнодушно глядел на мелькавшие на экране картинки – самолеты, крейсера, президентов, оркестры, почетные караулы…
Молодой послушник, гордый и счастливый доверенной ему высокой честью, сидел рядом, бдительно следя, чтобы пиала не оставалась пустой, – старик любил пить китайский чай редкого сорта Мушань, по поверью предохраняющий от слабоумия в старости, и сердился, если его дрожащая рука подносила ко рту остывший напиток.
Старик был одет по-европейски – в рубашку с короткими рукавами из тонкого белого полотна, легкие фланелевые брюки и очень мягкие туфли из прекрасно выделанной кожи. На шее у него висела массивная золотая цепь с замысловатой фигуркой из нефрита, означавшей посвящение в высшие таинства веры. Поджав под себя ноги, он устроился на расшитых шелком подушках и что-то шептал, почти беззвучно шевеля бледными губами. Послушник попытался вслушаться, но ничего не понял – старик бормотал на незнакомом ему языке.
Видимо, много лет назад старец был высок ростом и хорошо сложен, но теперь высохший, большой скелет обтягивала дряблая, загорелая, морщинистая кожа. Беспокойно шевелились длинные пальцы с припухшими бугорками суставов. За окном комнаты плыли по небу тучи, и послушник подумал, что старика к вечеру опять начнут мучить боли в пояснице и придется позвать лекаря-тибетца, чтобы он поставил ему иголки, или пригласить из города европейского врача. За состоянием здоровья старика очень следили, стараясь продлить годы его жизни и выполнять малейшие желания.
«Сколько же ему лет? – покосившись на телевизор, попытался сосчитать послушник. – Еще мой дед слыхал о нем до того, как американцы победили в войне с японцами, и задолго до того, как начали воевать во Вьетнаме. Неужели старец воистину бессмертен?»
Будет ли он сегодня освящать амулеты, возлагая на них свою руку? Многочисленные паломники очень охочи до этих амулетов, поскольку издавна считается, что любая вещь, к которой прикоснулся Посланец Вечности, приносит ее владельцу счастье, здоровье и долголетие. Неизвестно, принесли ли эти амулеты счастье и долголетие их обладателям, но дацанам они исправно приносили огромные доходы. Спросить? Но если нарушить покой старика помимо его желания, может последовать суровое наказание от настоятеля монастыря. И послушник благоразумно промолчал.
А старик смотрел на экран телевизора. Но перед его мысленным взором вставали совсем иные картины – затерянная в трущобах фанза старика-китайца, игорные столы в «Гамбургском петухе», большая куча жетонов на зеленом сукне, встревоженное лицо Евгения Тоболина, разговор с Антуаном в баре «Королевского павлина», бой с гангстерами в загородном доме, побег из подвала через выгребную яму, поединок со страшной змеей.
Все смешалось в слабеющей памяти, причудливо переплетаясь с событиями более ранних и поздних лет – войнами, революциями, победами и поражениями армий и целых народов, возникновениями одних стран и бесследными исчезновениями других. Только он все тот же, – неизменный и постоянный, уставший от почестей и поклонения, забывший сколько ему лет Посланец Вечности, передавший людям всемилостивую волю Будды.
– Налей еще чаю, – не оборачиваясь, велел старик.
Послушник шустро вскочил и, низко поклонившись, с почтительным непониманием уставился на Посланца Вечности.
– Ах, да, – усмехнулся тот, кого более полувека назад многие знали, как бывшего есаула Павла Петровича Сарычева. – Ты же ни бельмеса по-русски…
Старик помолчал, массируя пальцами ноющее колено – ломит к погоде, будь она неладна, даже искусные тибетские знахари и дорогие европейские врачи плохо помогают. Наверное, природу никому не дано обмануть. Не стоит томить послушника ожиданием, и он сказал на местном наречии:
– Налей еще чаю. И давай амулеты.
Многолетнее положение живого Посланца Вечности на земле обязывало…