— Да, ты! — Глаза вдовствующей герцогини сияли радостью.
Люк вздрогнул, щеки окрасились румянцем: он никак не ожидал, что бабушка на него смотрит.
— И такой же негодник, как и твой отец, — добавила ее светлость.
Дженис едва сдержала смех. И Люк, хоть и смутившись, улыбнулся.
— Продолжай, — махнула Дженис рукой престарелая леди.
Хоть это и был излюбленный жест королевы, но ее величество не появлялась с тех пор, как Дженис в первый раз прочитала вслух вдовствующей герцогине тетрадь. В тот же день, как нашла ее.
Дженис выпрямилась и продолжила:
— «Но я слишком боюсь Рассела, чтобы остаться».
Взглянув на герцогиню, Дженис увидела, что лицо ее исказилось от боли, но в глазах читался все тот же искренний интерес. Каким‑то образом оживление в памяти этих печальных событий благотворно подействовало на ее светлость. Дженис уже в четвертый раз читала ей эту тетрадь.
Люк положил ладонь на колено возлюбленной и слегка сжал, а она продолжила:
— «Я видела, как он наблюдал за тонущим братом, хотя ему ничего не стоило подплыть и спасти его. Так что вы поймете, почему я сочла, что лучше вырастить сына в неизвестности, чем рисковать его жизнью, отстаивая права на герцогство. Благослови вас Господь, ваша светлость, и знайте, что я странствую по свету с любовью Эверетта в моем сердце и его кровью в жилах нашего ребенка. Ваша преданная служанка и невестка Эмили Марч Хильдебранд».
— Они ловили рыбу, — медленно проговорила вдовствующая герцогиня. — Лодка дала течь.
— Это был несчастный случай? — мягко спросил ее Люк.
— Я не знаю, и, думаю, мы никогда этого не узнаем.
— Хочу надеяться, что несчастный случай, — заметила Дженис. — Надеюсь также, что Рассела парализовало от потрясения, поэтому он не сумел спасти брата.
Вдовствующая герцогиня рассмеялась:
— Ты добрая девочка. Но, оглядываясь на прошлое, даже я, мать Рассела, думаю, что случайность здесь маловероятна. Мой младший сын давно завидовал брату, задолго до того как тот стал герцогом. А когда сам получил титул, то жестоко обходился и со мной, и с Грейсоном. Его сердце не смягчилось до самой смерти.
— Как это печально. — Дженис вздохнула и переглянулась с будущим мужем.
— Расскажи мне снова свою часть истории, — попросила Люка ее светлость.
— Конечно. — Он уселся поудобнее на диване. — Два месяца назад, как обычно, я принес кошелек с деньгами в приют Святого Мунго. Я делал это дважды в год: в день моего рождения и на Рождество. Тайком. Но на этот раз меня поджидала допоздна сестра Бриджет. Она подкараулила, когда я клал деньги, и сказала, что сиротский приют нуждается в моей помощи. Оказывается, Грейсон не оставлял монахинь в покое, поскольку разыскивал отпрыска Эмили и постоянно донимал их расспросами обо мне, угрозами пытаясь выяснить, что им известно.
Вдовствующая герцогиня нахмурила брови, а Люк продолжил:
— Поэтому той темной ночью сестра Бриджет сказала мне правду: что законный герцог Холси — я. Не Грейсон. Конечно, я и понятия не имел, что состою в родстве с пэром. Я был боксером, солдатом…
— И грумом, — добавила герцогиня; глаза ее лучились от удовольствия — ей явно нравилось, как внук излагает те драматические факты.
Люк подмигнул Дженис и продолжил:
— Сестра Бриджет обещала матери, перед тем как та умерла, никогда не открывать правду о моем происхождении. Эмили боялась, что это навлечет на меня опасность, но добрая монахиня сказала, что поступить иначе не могла. Сказала, что теперь я взрослый мужчина и способен позаботиться о себе, что было правдой, а приют Святого Мунго нуждался в защите. Причем речь шла не о кулаках: они хотели, чтобы я заявил права на титул и заставил Грейсона прекратить их преследовать.
Ее светлость удрученно вздохнула.
— Может, рано еще ставить крест на Грейсоне? — с надеждой сказала Дженис. — Наверняка он со временем изменится к лучшему.
— Но ведь то, что я хотела оставаться в душной спальне, неправда. — Вдовствующая герцогиня обиженно надула губы. — Не могу поверить, что он сказал тебе это.
Дженис поморщилась:
— Ну, по правде говоря, вы сами сказали это, ваша светлость. Вы так рассердились, когда я пыталась вывезти вас оттуда.
В глазах пожилой леди появилось смущение.
— Все в порядке, бабушка, — улыбнулся Люк. — Просто вам не хватало душевных сил принять случившееся, но глубоко в душе хотелось вновь возвратиться к нормальной жизни.
— А Грейсон постоянно был настороже, — добавила Дженис. — И в то же время тайно надеялся, что, может, ты вообще навсегда исчез, так что никто уже не сможет привлечь внимание к этим ужасным событиям прошлого.
— Продолжайте, — резко оборвала их герцогиня тоном королевы, но на сей раз не чихнула. — Ближе к сути, Люк.
Очевидно, она была еще не готова детально разбираться в ситуации или, скорее, не могла. Ну и ладно. Еще слишком рано.
Люк согласно кивнул:
— Хорошо, бабушка. Итак, сестра Бриджет слышала от самой Эмили, что в смерти Эверетта повинен Рассел, но, кроме этого, ничего больше не знала, за исключением очень важного факта: Рассел непременно убил бы меня, если бы сумел найти. Каким‑то образом ему удалось выследить меня до сиротского приюта, и когда мне было всего одиннадцать, добрая монахиня положила мне в карман деньги и велела бежать. Она направила меня в другой приют, в Бристоле, но я туда не добрался. Рос я на улицах, и в прошлом году, когда Рассел умер, Грейсон возобновил мои поиски.
— Что опять же приводит нас к сестре Бриджет, — заключила герцогиня.
— Верно, — кивнул Люк. — Помочь в восстановлении моих прав мог предположительно пропавший дневник матери. Эмили рассказывала о нем сестре Бриджет, но мы не знали, сохранился ли он. Как оказалось, сохранился. И Дженис нашла его.
— Молодчина!
— Благодарю, ваша светлость. — Дженис положила тетрадь, и Люк накрыл ее ладонь своей.
— Ну что ж. — Герцогиня глубоко вздохнула. — Я рада, что у этой истории счастливый конец. Завтра мы перейдем к той части, где речь идет о моей теплице для орхидей. Я всегда знала, что старый садовник особенный.
— Да, вы правы, — подтвердила Дженис.
Люк встал и потянул девушку за собой:
— Мы пойдем прогуляемся, но позже мы вернемся.
— Хорошо. Но прежде чем вы отправитесь на эту вашу прогулку… У меня к вам просьба.
— Все, что угодно, — сказала Дженис.
— Кто‑нибудь сейчас живет в старом крыле?
— Нет, — ответил Люк.
— Ох, ну ладно. В старом крыле, в противоположном конце от моей тесной каморки, есть прекрасная спальня. Я оставила там свои очки. Пожалуйста, поищите их.