Даниил Андреев
Железная мистерия
Драматическая поэма
От автора
«Железная мистерия»{1} предполагает читателя, уже знакомого с книгою «Русские боги». Мистерия связана с нею общностью темы, центральные образы первой книги — демиург Яросвет, Навна, демон великодержавной государственности уицраор Жругр — остаются главенствующими и во второй.
Для читателя, незнакомого с первой книгой, некоторые подробности Мистерии могут показаться непонятными, особенно в начале чтения.
Действие разворачивается в многослойном пространстве. Из этих слоев, расположенных горизонтально, особенное значение имеют три.
Средний слой — арена событий условно-исторического плана. Это — картина большого города на морском берегу. Центром его служит Цитадель; справа от нее — пятиглавый собор, слева — дворец Августейшего. Вокруг этого архитектурного ансамбля кварталы богатых домов с колоннами, обширные районы многоэтажных громад и лачуг, фабричные предместья. В отдельных случаях становятся видными как бы крупным планом площади, гавани, монументы, залы общественных зданий, рынки, подземелья, заводские цеха. Открытый к морю, город оцеплен со стороны материка полукружьем стен с несколькими воротами. Далее простирается равнина, в свою очередь, окаймленная скалистым хребтом. Один из концов этой горной дуги обрывается крутым мысом в море невдалеке от города. По мере хода действия пейзаж этот претерпевает значительные изменения.
Под этим слоем на больших глубинах расположен Нижний слой Мистерии; это — подобие некоторых миров инфрафизики, связанных со Средним историческим слоем общностью протекающих там процессов. Нижний слой становится видимым лишь минутами, когда перебегающие световые вспышки пронизывают его частично или насквозь, а Средний слой охватывается полутьмою. В остальное время оттуда доносятся лишь шумы и голоса. Человеческого обличая существа Нижнего слоя не имеют; однако у некоторых из них, мельчайших, можно заметить отдаленное сходство с человеческою формой.
Третий слой. Вышний, остается невидимым, за исключением редких мгновений. Но голоса оттуда доносятся также: вначале — очень редко, потом — чаще.
Вступление
Я не знаю, какой воскуривать Тебе ладанИ какие Тебе присваивать имена.Только сердцем благоговеющим Ты угадан,Только встреча с Твоим сиянием предрешена.
Твои тихие, расколдовывающие силыОтмыкают с неукоснительностью часовСлух мой, замкнутый от колыбели и до могилы,Зренье, запертое от рождения на засов.
Совлекаемая невидимыми перстами,Все прозрачнее истончающаяся ткань,И мерцает за ней — не солнце еще, не пламя,Но восходу его предшествующая рань.
Поднимаешься предварениями до храмовНа вершинах многонародных метакультур,Ловишь эхо перводыхания Парабрамы{2}В столкновении мирозданий и брамфатур.
И я чувствую в потрясающие мгновенья,Что за гранью и галактической, и земной,Ты нас примешь, как сопричастников вдохновеньяДля сотворчества и сорадования с Тобой.
И, разгадывая вечнодвижущиеся знакиНа скрижалях метаистории и судьбы,Различаю и в мимолетном, как в Зодиаке,Те же ходы миропронизывающей борьбы.
Дух замедливает у пламенного порога:Он прислушивается, он вглядывается в грозу,В обнаруживаемый замысл Противобога,В цитадели его владычества — там, внизу;
Он возносит свою надежду и упованьяК ослепительнейшим соборам Святой Руси,Что в годину непредставимого ликованьяОтразятся на земле, как на небеси.
Катастрофам и планетарным преображеньям —Первообразам, приоткрывшимся вдалеке —Я зеркальности обрету ли без искаженьяВ этих строфах на человеческом языке?
Опрокинутся общепризнанные каноны,Громоздившиеся веками, как пантеон;В стих низринутся — полнозвучны и многозвонны —Первенствующие спондей и гиперпеон.
И, не зная ни успокоенья, ни постоянства,Странной лексики обращающаяся пращаРазбросает добросозвучья и диссонансы,Непреклонною диалектикой скрежеща.
Не отринь же меня за бред и косноязычье,Небывалое это Действо благослови,Ты, Чьему благосозиданию и величьюМы сыновствуем во творчестве и любви.
Акт 1. Вторжение
Осенние сумерки.
Смутный шум улиц. Порывы ветра доносят из-за городских стен, с равнины, то падающий, то поднимающийся гул народного множества. Очень издалека видим редкие, вздрагивающие пятна: то ли свет в окнах разбросанных по равнине деревень, то ли костры боевого стана.
Во дворце Августейшего{3} — танцевальная музыка.
— Mesdames — a doite! — Messieurs — a gauche! [1] — Вы чуете легкую гарь? —— Ah!.. как обаятелен, как пригож Сегодня наш государь!Во дворцовых подвалах — радение.И-эх, наваждение… — Ох, ни зги…— Подь женишок-Саваоф{4}: лей! жги! Хлынь в зло, в грех…— Ты накати-налети, друг — дух!— Ты заверти-подхвати, слей двух — Трех? — Сто! — Всех!
На окраине — старинный монастырек. Келья Прозревающего. Он средних лет. Сидит в кресле, откинув голову на спинку и закрыв глаза.
Голос невидимого даймона [2]
Видишь ли суть сквозь пятна Мечущихся личин?Слышишь ли голос невнятный Со дна пучин?
Прозревающий
Улавливаю, но размывчиво… смутно… взор еще застит мгла…Мнится — в геенне вручают кому-то родившемуся — дар зла.
Тонкий, как нить, вздрагивающий голос из глубины
Развенчивай Царство Пред концом!Оскверняй Церковь Бубенцом!Прилепись К клиру Алтаря!Подрывай Веру В трон царя!
Во дворцовой зале появляется Августейший в сопровождении хлыстовского «саваофа». Оркестр рассыпается стаей взвизгов. Дамы упархивают за колонны.