– Нет-нет, – испугался я и опрометью кинулся вон из кухни.
В гостиной я подобрал туфли, спрятал их между диванными подушками и только тогда отправился в кабинет. Просунув голову в дверную щель, я обнаружил, что Кристина не спит: лежит и смотрит в потолок безжизненным взглядом.
– Кристя, – прошептал я, – у тебя есть сигареты?
Она прошелестела:
– В сумочке, а тебе зачем? Неужели ты куришь?
– Нет, для Марии.
Пришлось лезть в сейф…
– Пожалуйста, побыстрей, – протягивая Кристине сумочку, попросил я.
– Ты что так нервничаешь? – удивилась она.
Я разозлился:
– А то не знаешь? Вдруг Заславская увяжется за мной? Вдруг увидит тебя?
На самом деле я больше переживал, что она из женского любопытства забредет в спальню. Вообще-то это абсурд: Мария прекрасно воспитана. Но по закону подлости и не такие чудеса приключаются.
Кристина наконец нашла сигареты.
– Вы будете долго шептаться? – спросила она.
– Только покурим и разойдемся, – заверил я и, выхватив пачку, умчался.
Лишь в кухне рассмотрел, что взял: как я забыл? Кристина курит женские сигареты – очень редкие и дорогие. К моей досаде Мария это заметила.
– Женские? – удивилась она и, усмехаясь, добавила: – Решил начать с любимых сигарет Кристины?
С деланым равнодушием я отмахнулся:
– Какая разница.
– Хм. Считаешь, тебе это по карману?
– Не говори глупостей, я не беден. Во всяком случае уж на сигареты найду. На любые.
Она примирительно усмехнулась:
– Не нервничай, Роберт, я пошутила.
Глянув на часы, я смущенно промямлил:
– Прости, Мария, но у меня…
– Да-да, сейчас уйду, – заверила она, закидывая ногу на ногу и поудобней устраиваясь в кресле для продолжительной беседы.
За бесконечные годы дружбы я изучил все ее повадки. Впрочем, дальнейшее показало, что не все.
– Роберт, – сказала она, пристально глядя мне в глаза и прикуривая от изящной золотой зажигалки. – Роберт, это все очень подло. Такое не должно происходить с тобой: ты слишком хороший. Это жестоко. Это несправедливо.
Не зная, что сказать, я пожал плечами и присел к столу, глядя на клубы дыма. Они вытекали из ее сочных красивых губ и газовой пеленой скользили по бледной щеке, украшенной симпатичной бархатной родинкой. Эта родинка мне очень нравилась, как и рысьи глаза Марии.
– Роберт, когда я узнала…
Вдруг она осеклась и, уставившись на сигарету, которую я беспомощно крутил в руках, строго спросила:
– Ты почему не куришь?
– Нет огня. Куда-то пропала моя зажигался, – соврал я.
Мария дала мне прикурить от своей. Чтобы не разочаровывать ее, я затянулся и сильно закашлялся. Слезы брызнули из глаз, горло сдавило тисками…
А что еще могло со мной произойти? Курить я не умею. Мария вскочила и начала колотить меня по спине, окончательно лишая возможности сделать глоток воздуха.
Мне показалось, что смерть пришла: в глазах потемнело, я захрипел.
– Роберт! Роберт! – испугалась Мария. – Что с тобой, Роберт? Что с тобой?
В панике она полезла в холодильник, щедро оснащенный лекарствами. (Светлана не зря старалась, хоть я ее и ругал). Мария нашла пузырек с нашатырем и, не тратя время на ватки, против всех правил сунула мне его прямо под нос. Я дернулся, как ошпаренный, но задышал – нашатырь расплескался.
– Так можно выжечь глаза, – вместо благодарности, рассердился я.
– Фу-у, – с облегчением вздохнула Мария, вытирая с пола пролившийся нашатырный спирт своим кружевным платочком. – Как ты меня напугал. Тебе надо срочно менять положение. Нельзя жить одному. Без женщины ты пропадешь, – неожиданно заключила она.
Я был категорически не согласен: все зло от женщин. Если бы Светлана три дня не собирала меня в дорогу, я подготовился бы к конференции и не выглядел там таким ослом. Во всяком случае, изучил бы темы докладов, присланные мне из Парижа накануне. Если бы она не изводила меня всю ночь сексом, я эти темы (на худой конец) прочел бы в дороге и не полез бы на кафедру дураком. Но в дороге я спал, изнуренный Светланой. И в результате позор.
Ха! Я пропаду без женщин! А моя мать? Имей она каплю терпения, в моей спальне сейчас не лежал бы труп. Я остался бы дома, а у матери остался бы яд. Ей же захотелось поскорей получить подарки, и вот результат. Бедная Лидия! Впрочем, и она не лучше других. В голове сплошной ветер. Кто ее просил хватать мой бокал?
Теперь я жив, но бесплоден. В прах разбилась моя мечта…
Ха! Я пропаду без женщин! Сколько бед у меня от них! Взять хотя бы Кристю. Голова пухнет от проблем, которые ждут меня в связи с ее разводом…
Нет, к черту чужие проблемы! Завтра же уеду в деревню!
Но эти женщины и там достанут меня. Ха! Я, видите ли, без них пропаду! Так считает Мария. А чем мне она помогла? Пришла незваной, напугала, помешала, едва ли не силой заставила курить, а когда я, благодаря ее непоседливости, чуть не умер, сделала совершенно оскорбительное заключение: без женщин я пропаду. Взять бы да и высказать ей все, что думаю!
Разумеется, я промолчал. Говорила одна Мария.
– Роберт, зря хмуришься. Не сердись. Сердце кровью обливается, не могу смотреть как ты пропадаешь.
Что?! Я пропадаю? С чего это она взяла?! Да жил бы не тужил, когда бы меньше ко мне приставали.
– Роберт! Почему ты молчишь? Хочу знать, как ты относишься к моим словам. Надеюсь, ты понимаешь кто ты есть? – спросила Мария, ставя меня в тупик.
Слава богу она сама дала ответ на свой странный вопрос:
– Роберт, ты гений! Гений! Но, как все великие, абсолютно беспомощен в быту. Ты весь там, – она воздела руки и закатила глаза. – Ты в грандиозном, в высоком! Разве пристало тебе заниматься ничтожным? Ах, Роберт, дорогой, согласись, тебе нужна женская помощь, ласка, ненавязчивая забота.
«А она где-то как-то права!» – мысленно согласился я.
– Но брак для тебя хуже концлагеря. Хуже газовой камеры, Роберт!
Я оживился:
– Не могу с тобой не согласиться. В браке любой мужчина гибнет от удушья.
– Вот видишь, Роберт, – торжествовала Мария, – я одна знаю, что тебе нужно. Ты не создан для брака. Брак – это похороны твоего таланта…
«О, как она права!»
– Роберт, жена потребует внимания, отнимет все твое свободное время, измотает тебе все нервы. Наука осиротеет!
«Как сходятся наши мысли!» – поразился я.
– Да что наука, Роберт, осиротеет мир! Мир потеряет тебя! Ты запутаешься в женской юбке… Это будет конец. Я готова тебе помочь. Хочешь, буду к тебе приходить?
Я спустился с небес:
– Зачем?
Мария встала рядом, прижала мою голову к своему животу и, матерински чмокнув меня в макушку, воскликнула:
– Ах, Роберт, ты словно ребенок. Неужели не видишь, кто ты есть для меня? Неужели не чувствуешь? Это странно. Знаешь, почему я вышла замуж за Виктора, а не за тебя?
«Что-то не помню, чтобы так стоял вопрос», – подумал я и признался:
– Не знаю.
– Да потому, что стать твоей женой не решилась! – с патетикой воскликнула она. – И до сих пор за это себя ругаю!
Пока я цепенел и таращил глаза, она, нацеловывая мою макушку, пояснила:
– Ах, Роберт, уже тогда ты был неземной. Весь в науке. Ты на ангела был похож: витал в облаках, вокруг себя ничего не замечая, а Виктор… Он такой хваткий, такой рациональный. Это меня и сгубило. Я устала от его командировок, от его измен… Но больше всего я устала, Роберт, смотреть на то, как плохо тебе. Меня мучает чувство вины. Это я! – вдохновенно воскликнула она. – Я тебя погубила! Я отдала Виктору, этому бездарю, этому ничтожеству с регалиями, этому…
Не найдя нужных слов, Мария с досады топнула ногой, опять чмокнула меня в макушку и, проводя по себе руками, простонала:
– Ах, Роберт! Ведь все это принадлежало тебе!
Я вышел из ступора и закричал:
– Да что? Что принадлежало мне, черт возьми?
– Все! Моя нежность, моя любовь, моя ласка, забота, восхищение! Впрочем, вру. Все это ему я не отдала. Всегда только тобой восхищалась. Но забота, она досталась Заславскому. Пришло время исправить ошибку. Роберт, тебе не нужна жена – тебе нужна…
– Любовница?
– Нет, Роберт, нет! Тебе нужна я. Буду к тебе приходить, но лишь тогда, когда ты в этом действительно нуждаешься. Нимфой проскользну по квартире и все приберу. Захвачу на стирку белье, приготовлю обед или ужин. Роберт! Ты должен работать! Только работать – остальное беру на себя.
Я едва не прослезился:
– Мария… Ты идешь на такие жертвы? Прости, но принять их никак не могу.
Она присела на корточки, положила руки на мои колени (в брюках они смотрелись бы лучше) и, ласково глядя в глаза, прошептала:
– Роберт, позволь мне тебя опекать. Клянусь, ты этого почти не заметишь, никак тебя не обременю. Ты же меня знаешь.
Я ее знал: никогда Мария не была занудой, не зря я завидовал Виктору.
– Но, дорогая, я растерян, а как на это посмотрит Виктор?
– Мы не скажем ему. Это будет наша тайна. Маленькая тайна, от которой нет никому вреда. Мы же не собираемся делать ничего плохого…