– Эй, я смотрю, ты засыпаешь, Азамат? – спросил Геннадий Ильич, тронув Мирзоева за плечо. – Это уже старческое. Ты взбодрись. Давай выпьем.
– Ты хочешь помянуть Ингу Циммер? – лениво поинтересовался Мирзоев.
– Нет. Ингу я хочу забыть. Я нервничал из-за нее больше трех месяцев. Теперь я спокоен.
– Вот за это и выпьем.
– Ну давай, – зевнул Азамат. Геннадий Ильич плеснул густого, как мед, коньяку в крошечные рюмки. Чокнулись. Выпили.
– Есть у меня неплохая идейка, – задумчиво произнес Подосинский и отбил легкую быструю дробь по салонному столику, словно сыграл гамму на невидимых клавишах, – хочу быстренько провернуть кое-что в Германии. Прячется там один любопытный человек, вор в законе. Его скоро должны убить, но он мне нужен. Знает много интересного. Убить ведь дело нехитрое, это никогда не поздно. Я хочу, чтобы сначала рассказал, что знает.
Азамат молчал. Он прекрасно понял, какого вора в законе имеет в виду Подосинский. Он молчал долго и думал о том, что выкрасть этого «любопытного человека» невозможно. Убить – да. А довезти до России или до любой другой точки земного шара живым и невредимым – нельзя. Будь ты хоть трижды гений.
– Кто же за такое возьмется, Гена? – спросил он после долгого задумчивого молчания.
– Карл Майнхофф.
– Ты прости меня, Гена, но даже он не сумеет.
– Сумеет, – Подосинский откинулся на мягком диване и прикрыл глаза. Очень постарается. У него здесь сын.