– Да что ты мелешь? Какой алкоголизм?
Я тяжело вздохнула:
– Не справляюсь я. Видишь, что вытворяю? Неделю держалась, а вчера… – Я выразительно щелкнула по кадыку. – И сразу с ментами драться. Лечиться надо, пока не поздно. Приходи ко мне в психушку с апельсинами.
На этот раз я написала заявление как положено, отдала его Ритке и поехала на такси домой.
Чуть позже в дверь позвонили, я пошла открывать и на пороге обнаружила Алексея, шофера Игнатова.
– Ничего, что я без предупреждения? – кашлянув, спросил он.
– Отпустили?
– Ага. Войти можно?
– Заходи, – пожала я плечами.
– Ты, помнится, говорила, что мы выпьем вместе. Ну вот, чем не повод.
Мы как раз вошли в кухню.
– Я твоих вкусов не знаю и на всякий случай купил всего понемногу. – Он достал из кармана бутылку водки, из другого коньяк, а из третьего мартини. – Закусить есть чем? А то я сбегаю.
– Найдем, – кивнула я.
Мы наскоро приготовили закуску, выпили: сначала коньяк, потом мартини, а потом и водку. Когда и водка кончилась, я пошла провожать Алексея. Мы шли обнявшись, горланили песни, нарвались на ментов и попробовали с ними поскандалить.
– Ольга Сергеевна, – увещевал меня милиционер, должно быть, мое имя у меня на морде написано. – Давайте-ка домой.
Их любезность не знала границ, они отвезли Алексея домой, а потом и меня доставили к крыльцу.
– Хорошие вы ребята, – расцеловав их на прощание, сказала я, прошла в гостиную, легла и уставилась в потолок.
Сашка, поскуливая, устроился рядом.
– Чего грустишь, пес? – позвала я. – Брось, пустое.
Зазвонил телефон. Мало с кем я хотела бы сейчас говорить, но трубку все-таки сняла, может, Алексей желает убедиться, что я добралась до дома. Это был Лукьянов.
– Привет, – сказал он бодро.
– Привет, – ответила я.
– Судя по голосу, ты опять надралась как свинья.
– У меня был повод. Ты зачем звонишь?
– Соскучился. Подумал, вдруг ты меня ждешь. – Он засмеялся.
– Я жду. Ты приезжай.
– Серьезно?
– А то. Скажи-ка лучше, зачем понадобилось поручать расследование мне?
– Это не моя идея. Я как раз был против. Но кто у нас умные советы слушает? Ты не поверишь, детка, но у тебя репутация порядочного человека, оттого и решили: если на Игнатова выйдешь ты, это придаст делу необходимое правдоподобие.
– Здорово.
– Ага. От Деда ты ушла, следовательно, ума у тебя не прибавилось. Все размахиваешь картонным мечом? Не надоело? Скажи на милость, какой от этого толк? Ты что, всерьез думала засадить меня за решетку, дура несчастная?
– Что ты, я об этом и не мечтаю. Куда мне с тобой тягаться. Поэтому вот что: решишь у нас объявиться, хорошо подумай. Если ты еще раз перейдешь мне дорогу, я тебя убью. Пристрелю, и все.
– Не мечтай, – хохотнул Лукьянов, но веселья в его голосе не слышалось. – В жизни все проще и страшней. Мы даже никогда не встретимся. – И повесил трубку.
А я накрылась подушкой и сказала своей собаке:
– Я сейчас повою немного, ты не пугайся. А завтра все будет хорошо.