Потери компенсирует государство, то есть мы с вами, налогоплательщики, – за счет эмиссии денег на санацию и страховые выплаты вкладчикам. Недобросовестные же собственники и менеджеры банков почти ничем не рискуют. Теоретически, если у рухнувшего банка не хватает активов для погашения обязательств, можно привлечь бывших владельцев к субсидиарной ответственности – потребовать с них разницу между требованиями кредиторов и активами банка. Но они, как правило, оказываются «нищими». В подавляющем большинстве случаев банкротство банка связано с выводом активов, когда похищенное имущество легализуется через фиктивные сделки и в итоге оказывается у родственников бывших банкиров или у подконтрольных им фирм, причем закон не позволяет конфисковать имущество у номинальных собственников. Активы выводятся за рубеж, а за ними отправляются и сами владельцы. Плюс ко всему российские суды отказывают в принятии обеспечительных мер, и в результате ускользнуть может даже то имущество, о котором известно кредиторам банка-банкрота.
За 11 лет Агентство по страхованию вкладов получило решения о взыскании всего лишь 101,6 млрд рублей. Но реально удалось получить лишь 180 млн рублей, или 0,18 %. Сорок дел по 34 банкам проиграны или приостановлены по разным причинам. В судебных решениях, как правило, говорится, что вина руководителей кредитной организации в принятии решений о выдаче кредитов не доказана ввиду наличия коллегиальных органов (например, кредитного комитета), принимавших решения о выдаче кредитов. Иногда в судебных документах можно встретить ссылку на акт проверки кредитной организации Банком России – мол, факта негативного финансового положения заемщиков не установлено, иных нарушений не выявлено.
Например, по результатам конкурсного производства в Соцэкономбанке, продолжавшегося шесть лет, при общем объеме требований в 1,1 млрд рублей свои деньги получили только три кредитора (в сумме менее 1 млн рублей), а расходы на конкурсное производство составили почти 21 млн рублей. АСВ почти три года безуспешно пыталось взыскать с восьми руководителей банка во главе с Юрием Ковалем 1,1 млрд рублей – дошло даже до коллегии Верховного суда. Было установлено, что 90 % активов банка пришлось на векселя, покупаемые по договору комиссии компанией, не располагавшей каким-либо имуществом, в итоге ни перечисляемых компании средств, ни бумаг у банка не оказалось. Но судьи почему-то решили, что руководители банка заключали сделки по нормативам и неопровержимых доказательств злого умысла в их действиях не усматривается.
В сентябре 2013 года ЦБ отозвал лицензию у банка «Пушкино», о котором я упоминал в «Охоте на банкира». Спустя два месяца он был признан банкротом, требования кредиторов составили 25,7 млрд рублей. К номинальному владельцу банка, скандально известному адвокату и по совместительству аферисту Александру Добровинскому, никаких вопросов почему-то не возникло ни у АСВ, ни у правоохранительных органов не возникло. Реальный же хозяин Алексей Алякин стал обвиняемым по уголовному делу о хищении и объявлен в международный розыск. АСВ в ноябре 2016 года подало в Арбитражный суд Москвы заявление о привлечении к субсидиарной ответственности в размере 14,8 млрд рублей двенадцати контролирующих банк лиц во главе с Алякиным и бывшим предправления Кириллом Никулиным. Но в декабре 2016-го суд отказался в обеспечение иска арестовать их имущество, указав, что не получил обосновывающих документов. АСВ не удалось даже оспорить в суде хамское требование Никулина о выплате ему зарплаты за два месяца после отзыва лицензии, а также компенсаций за неизрасходованный отпуск и нарушение сроков выплат при увольнении – в общей сложности 5,4 млн рублей. При этом вкладчикам «Пушкино» возвращено всего 1,4 млрд рублей, или около 6 % от размера требований. 30 января 2017 года суд приостановил производство по делу «Пушкино», указав, что «размер субсидиарной ответственности может быть определен только после окончательного формирования конкурсной массы и, соответственно, удовлетворения требований кредиторов», а на сегодня определить его «невозможно, так как у должника имеется нереализованное имущество».
Аналогичным образом закончились разбирательства с бывшими владельцами ПВ-банка (приостановлено производство по субсидиарному иску на 2 млрд рублей), Удмуртинвестстройбанка (320 млн рублей), Уралтрастбанка (305 млн рублей), банков «Холдинг-кредит» (8,4 млрд рублей) и «Экспресс» (2,6 млрд рублей).
Впрочем, эта невеселая картина – не повод опускать руки и предаваться унынию. Случается, что современных «червонных валетов», как и их предшественников, удается привлечь к ответственности. Так, в феврале 2017 года экс-председатель правления банка «Траст» Олег Дикусар и бывший финдиректор Евгений Ромаков были приговорены к семи и четырем годам колонии за растрату. В октябре 2017-го отправился в места не столь отдаленные «водочный король» и бывший сенатор Александр Сабадаш. За хищение денег под видом липовых кредитов из банка «Таврический» он получил восемь лет лишения свободы, топ-менеджеры банка Сергей Сомов и Дмитрий Гаркуша – по семь лет. Хотя пока это, увы, скорее исключение из правила.
Есть и еще один нюанс. В преступные схемы по хищению денег из банков оказываются вовлечены не только владельцы и топ-менеджеры, но и мелкие клерки вплоть до девушек на кассе. Взять, например, схему, которая на банковском жаргоне называется «оленевод». Допустим, руководство некоего банка ведет его к преднамеренному банкротству (на все той же беловоротничковой фене – хочет «положить на бочок») и понимает, что через энное количество дней контора «накроется». Тогда в дело вступает «оленевод», который приводит в офис два стада специально обученных «оленей». Первое стадо открывает в банке депозиты на максимальную сумму, которая должна быть компенсирована по закону «О страховании вкладов» в случае банкротства (сейчас это 1 млн 400 тыс. рублей). Фокус в том, что никаких денег они не вносят – оформляются липовые проводки, но на руки «олени» получают настоящие договоры, с подписями и печатями. Сумма фальшивых депозитов тут же выдается второму стаду в виде потребительских кредитов, причем зачастую на ворованные чужие паспорта. Таким образом из банка выносятся наличные.
Но это еще не все. После того как у банка отзывается лицензия, первые «олени» приходят со своими договорами в уполномоченный Агентством по страхованию вкладов банк (как правило, «Сбер» или ВТБ) и на совершенно законных основаниях получают от государства на руки уже украденные вторым стадом авуары. Понятно, что без помощи рядовых сотрудников офиса такую аферу провернуть технически невозможно. Они делают это либо за небольшую мзду, либо из-за компромата, которым их шантажируют более высокопоставленные коллеги. По идее, надо бы «брать за жабры» и их, и всех «оленей». Но правоохранителям, которые расследуют дела о хищениях из банков, либо лень заниматься такой «мелочовкой», либо не хватает профессионализма – либо они тоже в доле. В результате стада парнокопытных продолжают кочевать из одного дышащего на ладан банка в другой.
Кстати, эта схема с большим размахом применялась в банках, о которых пойдет речь в следующих главах.
Глава 2
Сын за отца: «многоходовки» банковского афериста Антонова
В апреле 2018 года в Санкт-Петербурге был арестован известный в определенных кругах банкир Владимир Антонов. В официальном сообщении пресс-центра МВД говорилось, что задержан крупный бизнесмен, «соучастник группы банкиров», подозреваемый в хищении денежных средств кредитного учреждения. Задержание Антонова проводили сотрудники полиции при силовой поддержке бойцов Росгвардии. Кроме того, в Подмосковье, Санкт-Петербурге, Ленинградской и Челябинской областях было проведено более 20 обысков в жилых и офисных помещениях, которые использовали фигуранты дела. «Изъяты предметы и документы, электронные ключи системы «банк – клиент», печати юридических лиц, электронные и бумажные носители информации, черновая документация и иные предметы, подтверждающие противоправную деятельность фигурантов», – уточнила официальный представитель МВД Ирина Волк.
Антонова обвинили в хищениях из банка «Советский», который обанкротился в 2015 году. Что примечательно, его санацией сначала занимался находящийся под управлением Агентства по страхованию вкладов банк «Российский капитал», которому посвящено немало «теплых» слов в «Охоте на банкира». Затем «Советский» почему-то передали Татфондбанку, который вскоре тоже обанкротился. Только после того, как «Советский» забрал себе Центробанк, началось реальное расследование того, почему он обанкротился. Однако дело банка «Советский» – лишь небольшой, далеко не самый сочный эпизод в бурной биографии нашего героя.
Владимир Антонов родился 20 июня 1975 года в узбекском городе Навои. Его отец, Александр Антонов, до 1993 года жил в Таджикистане и работал бухгалтером на одном из уранодобывающих предприятий, затем переехал в Москву, где устроился менеджером в отдел ценных бумаг банка «Интерпрогресс». Там Антонов-старший прошел путь от начальника отдела до председателя правления банка. Его сын сначала поступил в престижный Московский инженерно-физический институт, но вскоре перешел в Институт банковского дела Ассоциации российских банков. Владимир объяснил свой выбор тем, что в постсоветском мире банкиры будут больше востребованы, чем инженеры. В 1996 году, окончив ИБДАРБ, он устроился операционистом в московское отделение Сбербанка России, в 1997-м перешел на работу в ОАО «Лефко-Банк» сначала в качестве главного экономиста, а позже в качестве главы отдела корпоративных ценных бумаг. В 1999 году отец и сын Антоновы выкупили акции Академхимбанка. В феврале 2003-го этот банк купил 85 % Конверсбанка за 65 млн долларов у группы МДМ. Так был создан банковский холдинг Convers Management Company Group. После этого Антоновы начали поглощать банки, как пирожки на базаре. К 2008 году отец и сын завладели следующими банками: