— Господь с тобой, пошто ты, девка, мелешь что ни попадя, — оттопыривая шаль, округлила глаза бабка Ефросинья. — Пошто так, откель у людей такое зло, не приведи бог. Савелий нонче сам отказался от машины, настоял, чтобы Егорову отдали. Сказал, мужик двадцать годов как рыба об лед бьется. Пошто так-то, не узнавши — народ смущаешь…
Зинаида завертелась и, словно вода сквозь песок, просочилась из магазина, побежала к Глафире.
А Егоров уже обошел добрую половину экскаваторов и уже направился было в парк тяжелых машин, но остановился; начнут приставать с обмывкой. Какая обмывка! Если бы все по уму — разве плохо, и сам бы за милую душу сотку пропустил — почему бы с товарищами не посидеть, Глаша и пельменей налепила бы. Хариус вяленый есть и сорога копченая. Сам летом на Ахтаранде коптил, под белую куда с добром пойдет. Пусть и машинисты, и помощники, всем места хватит, хоть и с женами придут. Ведь не каждый день новые экскаваторы. Слова хорошие поговорить. Егоров и сам по такому случаю скажет, как не сказать. Егоров стал придумывать слова, чтобы, поскладнее вышло, но как вспомнил, как это все не так — опять нехорошо стало. Повернулся и пошел к своему экскаватору. Парни встретили своего старшего машиниста весело. Тут же у старого экскаватора, на снегу, детали от нового. Значит, Игнатьев решил, что лучше всего монтировать на своем месте. Что ж, правильно. Егоров смахнул рукавицей снежинки с ближайшего блока.
— Егоров, где патефон? Какая без музыки жизнь…
Не было на стройке человека, который бы не знал про егоровский старенький, но вполне исправный патефон.
— Патефон принесу, — сказал Егоров. — Но, а что стоять так, лясы точить, Матвей Денисович. «Да, постарел Матвей, — вдруг замечает он. — Тоже скоро на слом, на пенсию. Был мужик, нет мужика. Экскаватор тоже, пока был новый, земля под ним дрожала, а постарел, «ложку» донести до кузова, не расплескав, не может: трясется, как паралитик какой, но был, да свой. — Егоров взялся за домкрат. — Нет, не поднимается рука, — бросил домкрат. — Схожу к Ложкину, что он скажет…»
— А ты, Матвей, ступай-ка затопи печку, лишнее из будки повыбрасывай, наведи марафет.
— Ладно, а сколько брать? — по-своему понял Матвей.
Егоров медлил с ответом.
— Дело говорит дядя Матвей. Как же на сухую? Экскаватор не соберем.
Матвей подставил шапку.
— Ну, старшой? Отмерзнут уши.
— Да погодите вы!
— Не с той ноги встал, — сказал Матвей уже в спину Егорову.
Егоров спустился к реке. Где же должен стоять экскаватор Ложкина — в забое на канале или на второй полке карьера? А может быть, Ложкин дома, интересно, в какую он смену? Подвернулся самосвал, Егоров остановил его.
— К Ложкину?
— К нему и еду, — сказал водитель. — Поворотную цапфу везу. Садись, — водитель открыл дверку.
Егоров сел в кабину. Еще издали он увидел ложкинский экскаватор. Ходовая была разбросана, траки валялись в стороне.
— Растележился? — поздоровавшись, кивнул Егоров на ходовую.
— Грешен. Цапфу надо поставить, крана нет. Не допросишься, сам бы побежал, так тут надо кому-то. Кремнев захворал, Санька зуб пошел выдергивать.
«Не знает, наверно, Ложкин насчет новой машины», — решил Егоров.
— Давай схожу за краном. — Егоров как будто за этим приехал.
— Если можешь, Егоров, подмогни, — согласился Ложкин.
Егоров с Ложкиным были одногодки и по возрасту и по стажу работы. Вместе они получали и удостоверения экскаваторщиков. Тогда Ложкин был парень загляденье: пышная шевелюра, кареглаз, рассеченная губа немножко подводила, а так — огонь парень. И теперь он еще ничего, только поседел, и намного раньше Егорова, да глаза малость припухли, да плечи стали поуже — ватник сзади обвис. Интересно, со стороны поглядеть, а какой я?
— Ну, так что? — намекнул Ложкин.
— Бегу, бегу…
Егоров возвратился к Ложкину с двуногой стойкой, тракторным краном КП-25, прозванным «кочергой».
— Куда ты эту холеру, — завозмущался Ложкин, но, увидев за «кочергой» тягач с бревном на тросу, подошел вплотную к Егорову.
— Хочешь базу поднять этой загогулиной? Да ты знаешь, Егоров, сколько весит основание экскаватора?
— Знаю, сорок шесть тонн.
— Ну, вот. «Кочерга» твоя только на двадцать пять тонн рассчитана. Так что от колес только ошметки полетят.
— Разговорился. А мы не будем давить на колеса. — Егоров велел бревно подтянуть поближе к «кочерге».
— Поглядим, поглядим, — отошел Ложкин.
— Глядеть потом будем, несите пилу, распускайте хлыст…
— Понятно. Вместо колес чурки, ловкач ты, Егоров.
— Ну что ты, Ложкин. Ставь вот сюда «кочергу», — Егоров рукавицей промел землю. Потом замахал, приглашая кран.
Поставили «кочергу», подмостили под балку чурки, подбили клинья. Ложкин еще поползал под краном, попинал чурки.
— Так, — сказал он, вылезая из-под крана, — в ажуре, — и подозвал крановщика.
— Оцени-ка, Витюха.
Крановщик поприседал, позаглядывал под кран.
— Грободелы, первый раз так вижу…
— Опускай так, — насупился Егоров. — Разговорчивый шибко…
Крановщик опустил стропы, Ложкин уложил их как следует в зев на гак, закрыл замок и подложил дощечки, чтобы не порезало трос.
— Ну вот и хорошо, — одобрил Егоров. — Вот и ладно. Корову на баню потащим. Прибавь-ка обороты, — крикнул он крановщику. А когда тросы натянулись, дал отмашку рукой.
— Стоп!
«Кочерга» задрожала от напряжения. Опорная балка вошла до упора пером в чурки.
— Ага, «закусила», — радовался Егоров.
— Насухо-то, Егоров, горло драть будет…
— Размочим, Ложкин, обязательно. — Егоров забыл и зачем он приехал к Ложкину. — Ты следи за трактором, Витюха, и смотри прямо на меня, больше никуда!
— А куда еще, — высовывается крановщик, — начальству в рот.
Егоров скрестил над головой руки. Казалось, стало слышно, как работает вечная мерзлота. Будто сквозь землю стального ежа протаскивают, а земля вздрагивает.
— Вира!
Запели шестерни, под нажимом стропов хрустнуло дерево. Загудел металл. Егоров впился в «кочергу» глазами. Похожая на огромного жука, база поползла, отделилась от земли.
— Трейлер давай! — закричал Егоров. — Ну, что же ты, — подскочил он к трактористу.
— Оседает.
— Ах, ты! Пропал замах. «Закуски», Ложкин. — И Егоров бросился подставлять под базу чурбаки. Еще добавили нарезанные доски.
— Давай еще рывок, — сказал крановщику Егоров. — А ты не лови мух, — предупредил он тракториста…
И тут подрулил газик, вышел начальник парка тяжелых машин.
— Ну-ка, ну-ка, похвастай, Ложкин, чем ты тут занимаешься? А ты чего здесь, Егоров? Помогаешь. Молодец!
— Вира! — подал команду Егоров.
Начальник замахал было руками, но осекся на полуслове. Теперь, как только увеличился просвет между землей и грузом, трактористы тут же подсунули под базу трейлер.
— Оппа! — вырвалось у Егорова.
— Мудро, — сказал начальник парка, осматривая «кочергу». — Чья это работа?
Ложкин с Егоровым переглянулись.
— Оба, значит. На первый раз лишаю премиальных, чтоб не насиловали технику.
— А тебе, — погрозил он крановщику, — месяц крутить гайки. — Сел в машину и укатил.
Ложкин засмеялся:
— Заработал, Егоров.
Засмеялся и Егоров:
— Подсунуло его не раньше, не позже, будто за углом подглядывал…
— Ну а когда ты свой начнешь собирать? — спросил Ложкин. — Когда обмывать будем?
Егоров сник.
— Когда? Не знаю когда. Что-то у меня душа не лежит.
— Во как! Мы за него лбы расшибали…
— Как лбы?..
— Да так. Сегодня утром Игнатьев машинистов собирал. Не было, кажись, только Зуева старшего, зато младший горло драл…
— Решали, что ли?
— Семь — за, против — один.
Егоров сразу приободрился.
— Ну ладно, я побежал…
— Зачем приходил-то, скажи хоть…
— На пельмени позвать, приходи вечерком.
— И ты приходи, — обернулся Егоров к крановщику. — С бабами приходите…
— Придем, — понимающе кивнул Ложкин, — не подведем…
А когда Егоров скрылся за поворотом, Ложкин сказал:
— Хороший мужик Егоров, настоящий.
— Ничего, — согласился крановщик, — крутой только…
Примечания
1
Утуги — покос при усадьбе.
2
Желна — большой черный дятел, долбила.
3
Звездочка — ходовая шестерня экскаватора.