В этот период российский бизнес совершил настоящее экономическое чудо: несмотря на полный развал кредитной системы, он смог обеспечить экономический рост. Считается, что в отсутствие кредитного финансирования невозможно эффективно использовать даже самую благоприятную конъюнктуру, однако русский деловой человек сумел выиграть эту экономическую «сталинградскую битву».
На разработку послекризисной финансово-экономической стратегии оказали влияние силы, которые по-разному смотрели на необходимость сохранения основных факторов «экономического чуда» – слабого рубля и «защищенности» внутреннего рынка.
После 2000 года рост цен на нефть вызвал приток в страну значительного объема валютных средств. И если бы не экономическое чудо 1999 года, эти средства просто пришлось бы раздавать как пособие голодным и безработным гражданам. Однако в России сохранилось производство, массовой люмпенизации не произошло, люди в большинстве случаев сохранили работу. А значит, в стране сохранили эффективность «денежные власти» и финансовые рычаги управления, дающие возможность проводить осмысленную экономическую политику и надеяться на продолжение экономического роста. Оставалось только продумать, каким образом использовать для перехода от обороны к наступлению сложившиеся условия и поступающие средства.
С одной стороны, в Государственную думу было внесено несколько сот законодательных инициатив по защите растущего отечественного производства, а с другой – Правительство России твердо настаивало на необходимости скорейшего вступления в ВТО, снижения и унификации таможенных пошлин[1]. В результате оно достигло впечатляющих успехов в снижении «защищенности» отечественной экономики: по сравнению с серединой 1990-х годов к настоящему времени таможенные тарифы, например, уменьшились более чем на 50 %. Следует заметить, что эта политика проводилась несмотря на то, что курс на унификацию таможенных тарифов противоречит существующим в современном мире тенденциям[2].
Таможенная зашита, о которой просили (и просят) союзы товаропроизводителей, особенно из агропромышленного комплекса, – это вовсе не пустой каприз. Необходимость в ней обусловлена тем, что по сравнению со схемами кредитования (обеспечивающими развитие производства) в развитых странах кредиты в России в два-три раза дороже, а их сроки обычно не превышают одного года. Заметно более дорогой у нас является и страховка: тарифы в два-три раза выше, чем в Европе. При этом возможности внутреннего самофинансирования российских компаний также невелики, ведь по размерам они серьезно проигрывают в сравнении со своими зарубежными конкурентами.
Причина очевидна: заниженный курс национальной валюты затрудняет импорт, в том числе – машин, оборудования, лицензий, сырья, которые страна не производит, и тем самым сдерживает развитие национальной промышленности. Таким образом, вся страна работает на экспортеров, и это можно было бы оправдывать, например, тем, что она пытается захватить новые рынки. Именно по такому пути пошла Япония для того, чтобы обеспечить себе лидерство на мировом рынке высокотехнологичной продукции. Но то, что происходит в России: многолетняя стимуляция экспорта сырья, недоплаты работникам ЖКХ, врачам и так далее для снижения стоимости рабочей силы – просто необъяснимо, если речь не идет о стратегии, имеющей целью погубить национальную экономику. Фактически такая политика мало отличается от простого «проедания» экспортных ресурсов, кстати, вполне ограниченных. Если находящаяся в упадке «не-экспортная» часть российской промышленности не сможет начать модернизацию уже в ближайшее время, после исчерпания товарных запасов нефти и газа экономику страны ждет крах – со всеми политическими последствиями.
В результате в тот период компромиссом между интересами российского бизнеса и устремлениями Правительства РФ стала политика искусственного удешевления рубля по отношению к доллару. «Денежные власти» вынуждены были начать борьбу с укреплением национальной валюты, ведущим к снижению конкурентоспособности национальных производителей («голландская болезнь»). Однако следует понимать, что такой компромисс может носить только временный характер, он разорителен для экономики и не устраивает бизнес в среднесрочной и долгосрочной перспективе.
Само по себе удешевление национальной валюты может проводиться в рамках различных экономических стратегий. Например, для стимулирования экономического роста центральные банки и правительства выдают дешевые кредиты. Но этот путь в России был отвергнут как проинфляционный.
В России была избрана именно рестрикционная стратегия. Банк России активно эмитировал рубли для скупки долларов у экспортеров. Денежная масса увеличилась в разы: с 714 млрд. рублей на 1 января 2000 года до 3213 миллиардов на 1 января 2004 года и 5436 млрд. рублей на 1 декабря 2005 года[3] (см. рис. 1). Более жестко контролировался рост денежной базы в широком определении: она увеличилась с 928,3 млрд. рублей на 1 января 2002 года до 1888,5 миллиарда на 1 декабря 2005 года[4] (см. рис. 2).
Казалось бы, есть простое и очевидное решение – ограничивать экспорт нефти, учитывая долговременные интересы государства и его финансовой системы. К тому же нефть в нашей стране, во-первых, дорогая, а во-вторых, постепенно заканчивается. Новых месторождений, подобных Самотлору, мы не можем освоить как по финансово-экономическим причинам (частный капитал еще не реализовывал проектов такого масштаба), так и просто из-за физического отсутствия других месторождений такого объема.
Но указанные альтернативные стратегии у нас не используются. Почему? В России приватизирована нефтяная рента[5]. И частные нефтяные компании постоянно блокировали попытки проведения любой политики, естественно, кроме той, которая позволяла им наращивать свои прибыли, наращивая объемы экспорта. В абсолютном большинстве нефтедобывающих стран такое практически невозможно, так как там экспорт нефти находится под контролем государства и регулируется в соответствии с его интересами. А государство принимает во внимание интересы не только нефтяников, но и всего населения в целом.
На финансовой сфере все вышеперечисленные особенности российской экономики отразились следующим образом: либерализация таможенной политики в сочетании с отсутствием государственного контроля за экспортом нефти оставили в руках Банка России мало действенных инструментов и вынудили его пойти особым путем.
С одной стороны, UB РФ занимается увеличением роста монетизации ВВП. Денежное обращение страны обслуживается самыми разными валютами и денежными суррогатами, а не только национальной валютой (рублем). Вытеснение суррогатов и иностранных валют из обращения позволяет эмитировать (выпускать в обращение) рубли без риска инфляции. Именно этим объясняется эффект резкого увеличения денежной массы в России и рост монетизации ВВП в 2000–2005 годах без резкого инфляционного всплеска.
До определенного момента эти схемы были важнейшим инструментом стерилизации эмиссии. Правда, зачастую все делалось еще проще: предусмотренные бюджетом средства под различными формальными предлогами выдавались получателям в самом конце бюджетного периода (большая часть – в конце бюджетного года), что обеспечивало, естественно, инфляционные всплески. Так что в конце концов было принято решение институализировать механизм санации рублевых ресурсов.
С другой стороны, часть денег, которые государство изымает из экономики в виде налогов, оно имеет возможность «сжигать», обнулять (в СМИ используют неверный по сути термин «замораживать»). Политика сжатия денежной массы называется рестрикционной. Она фактически сводится к тому, что из оборота национальной экономики изымаются экспортные ресурсы (нефть, металлы, лес, рыба и так далее), которые передаются чужим экономикам, а полученные средства в развитие собственного производства не вкладываются. Если государство проводит такую политику, то в стране автоматически растет безработица, падают темпы роста ВВП и так далее.
Но после того как средства собраны, их необходимо эффективно использовать. Поэтому одновременно с созданием Стабфонда государство назвало задачи, которые он будет решать. Во-первых, это накопление резерва для финансирования бюджетных расходов в случае снижения мировых цен на углеводородное сырье и падения налоговых доходов. Во-вторых, это защита финансовых активов государства от курсовых рисков. Проект федерального бюджета на 2006 год предусматривает право использовать средства Стабилизационного фонда и для выплаты внешнего долга. При этом, правда, Правительство РФ предполагает одновременно взять взаймы за рубежом 1,112 млрд. долларов.