Можно изучить деятельность ограниченной части мира обособленно, причем это не будет не научно. На протяжении нашего исследования мы, правда, говорили об обществе, не приписывая ему каких-либо территориальных границ. Мы молчаливо предполагали, что конкуренция действует на всем его протяжении, что такой фактор, как изобретение в области машинной техники, возникшее в какой-либо части этого организма, окажет свое влияние в любой другой части: Включает ли этот организм все человечество? В известном смысле — да, ибо если только это не страна, которая вместе со своим населением может провалиться в море, не вызывая экономических сдвигов в других странах, то не существует ничего, что стояло бы вне мирового организма, с которым экономист вынужден в конечном счете иметь дело. Однако предполагать, что весь мир связан в столь тесную организацию, что даже в теории существует всего только одна норма зарплаты, одна ставка процента и один стандарт ценности для каждого продукта во всем мире, было бы более чем героическим теоретизированием, ибо это теоретизирование было бы неестественно.
Отношения, поддерживаемые отдельными частями мира друг с другом, представляют наиболее трудный и наиболее плодотворный объект изучения теории экономической динамики. Изучение вопроса о том, что Европа и Америка делают и собираются делать в Азии, столь же важно для человека практики, сколь увлекательно для теоретика. Экономическое общество уже охватывает весь мир; торговля уже объединяет его части, так что любые сдвиги в одной части в известной степени ощущаются во всякой другой. Однако необходимо в этой широкой области провести некоторые демаркационные линии. Одна общая граница проведена вокруг цивилизованных наций, образующих экономический центр мира. В области, охватываемой этой линией, экономические влияния носят активный характер — каждая часть чувствительна к влияниям, возникающим в других частях. Здесь наблюдается сильная тенденция к единообразию ценностей и уровней заработной платы и процента. По ту сторону этой общей границы, с другой стороны, подобное влияние действует сравнительно слабо. Внутри и вне этой границы наблюдаются крупные расхождения в ценностях и в нормах заработной платы и процента.
Можно изучать экономику этого цивилизованного центра мира как нечто единое, и тем не менее это изучение будет сохранять научный характер. Европа, Америка и все другие материки и острова, находящиеся в тесной связи с ними, образуют этот центр, который можно рассматривать как законченный общественный организм с воздействующим на него окружающим миром. Это центральное общество торгует с внешней зоной и посылает туда труд и капитал. Хочет оно или нет, оно постепенно научает население внешней зоны методам производства. В коммерческих целях оно, таким образом, постепенно ассимилирует один за другим секторы этой внешней зоны — иначе говоря, это цивилизованное экономическое общество поглощает части нецивилизованной и слабо связанной сферы. В конечном счете вся она будет поглощена, и если в настоящее время мы можем установить экономические принципы, функционирующие в этом центре, то в конце концов наша теория получит приложение ко всему миру в целом.
Ограничим, поэтому, наше исследование этим экономическим центром. В этих условиях импорт продуктов в него следует рассматривать как их косвенное производство: и к этому методу, естественно, прибегают в тех случаях, когда это обходится дешевле, чем производство продуктов непосредственно в стране. Все, что население этого центра получает в форме потребительских благ, мы можем, таким образом, рассматривать как прямо и косвенно производимое им.
В этот центр прибывают работники; но это следует рассматривать как фактор, ускоряющий рост населения, который во всяком случае имел бы место. Когда работники уходят из этой области, это движение замедляет рост населения. Отлив капитала за пределы этой области или прилив его сюда следует рассматривать как лишь изменение естественной нормы прироста капитала. Если от народа, проживающего во внешней зоне, заимствуется какой-либо новый метод производства, то результат этого таков же, как если бы он был изобретен здесь.
Отыскивая теперь статический стандарт заработной платы и процента для самого центра, мы, прежде всего, предполагаем, что труд и капитал здесь остаются количественно неизменными. Это устраняет иммиграцию и эмиграцию, а также и естественный прирост населения. Мы предполагаем, что методы производства остаются неизменными, и это устраняет всякое заимствование иностранных образцов. Мы предполагаем, далее, что прочие экономические моменты остаются неизменными, что конкуренция не встречает на своем пути никаких препятствий и что в пределах сферы, о которой идет речь, осуществлены статические нормы заработной платы и процента. В дополнение к полному устранению новых динамических влияний мы прекратили импульсы, сообщаемые внешней областью центральной зоне. Мы видели, что в сущности некоторые унифицирующие движения в мире в целом проводят его в статическое равновесие; мы видели также, что подобные движения в своем влиянии на ограниченную область равносильны динамическим изменениям. Последние также устраняются нами, как и новые динамические изменения, и, в результате, возникает локальное статическое состояние, которое дает стандарты заработной платы и процента, к которым, в свою очередь, практически тяготеют местные нормы.
Заработная плата, которая, таким образом, повсеместно господствует в этом цивилизованном сердце экономического мира, содержит элемент, который мы можем назвать квазиприбылью. В нем есть нечто родственное прибылям предпринимателя, которые мы обозначили как доход, который скоро ускользнет от предпринимателей и примет форму дополнения к зарплате и проценту. Этот доход, передаваемый, таким образом, работникам, быстро повысит заработную плату в центральной зоне; но барьер, отделяющий эту область от внешней зоны, надолго задержит влияние, которое он, в конечном счете, окажет на заработную плату в указанной внешней зоне. Конкуренция, беспрепятственно действующая в мировом масштабе, дала бы китайским работникам те же выгоды от изобретения обувных машин, которые сейчас получаются работниками Америки; но ввиду того, что такого беспрепятственного и всеобщего действия конкуренции не существует, выгода, которая находится на пути к тому, чтобы стать достоянием работников всего мира, надолго задерживается в руках работников цивилизованной его части. Эта премия, которой пользуются работники Европы и Америки по сравнению с работниками Азии и Африки, представляет квазиприбыль: это выгода из динамического источника, распространенного лишь частично. Трения препятствуют работникам внешнего мира получить долю этой премии, хотя в отдаленном будущем статические силы, действуя во всем мире, дадут ее им.