пятилитровая банка крови. Не съесть, так в Интернете похвастаться...
– Впрочем, какое-то время назад он сделал татуировку, – внезапно добавила
ламия. – Совершенно несвойственный ему поступок, да и рисунок дурацкий, словно
летучая мышь лапой...
Кирилл и Милена одновременно бросились к телу Кусанова: в который раз за ночь
покойного упыря требовалось осмотреть. Вампирша резво порывалась окончательно
стащить с трупа штаны, но Кирилл её остановил.
– Не у всех татуировки там же, где у тебя, – заметил он.
Милена ткнула его локтем в бок. – Клык даю, рисунок защитный.
– На фига? – удивилась Милена.
– Ну, не бабочку же он себе на ключице заказал, – справедливо заметил упырь.
Зубкова кивнула, Кусанов был очень правильной личностью, подобные шалости
были не для него.
– Бизнесмен, серьёзный вампир...
Татуировка обнаружилась на плече, большая и грубая, синими чернилами на
бледной коже. С рисунка смотрели волк и медведь, схватившиеся в смертельном
бою. В более художественном стиле такую картину пришлось бы писать маслом на
трехметровом полотне. А тут всё было очень приземлённо: десять линий – на волка, пятнадцать – на медведя.
– Племенной защитный знак, – констатировал Кирилл.
Милена в шоке смотрела на плечо покойника.
– Злата, когда твой отец это наколол?
– ...НЕДЕЛЮ назад, – пробормотала ламия.
Милена и Кирилл переглянулись. Неделю, значит?
Решительно отойдя от Кусанова, Милена резко направилась к двери и вышла из
помещения. В совершенно пустом коридоре она свернула в туалет, где съехала по
стенке рядом с умывальниками. Уборная тоже была пуста. Так вампирша и сидела в
полном одиночестве, размышляя о чертовщине, которой грозило обернуться
странное убийство несчастного упыря.
Прошло где-то полчаса, прежде чем Зубкова вернулась в кабинет. Часы показывали
пять утра. Кирилл и Злата сидели рядом, вампир что-то объяснял ламии почти на
пальцах.
– Солнце встаёт, – коротко напомнила вампирша. – Завтра поедем искать мастера
татуажа, который сделал наколку. А сейчас нам всем лучше разойтись.