Ознакомительный фрагмент
Демин вошел, вернее, влетел вторым и вынужден был остановиться, потому что за стеной силового поля ничего не было! Точнее, начинался колоссальный провал, в котором луч фонаря тонул, словно в бездне. Лишь неясные сероватые тени, выхваченные конусами света метрах в двухстах от людей, говорили, что разведчики находятся внутри какого-то помещения, а не вылетели из корабля в космос.
Грехов посторонился, уступая место Железовскому и Бояновой, достал из батареи спецснаряжения на поясе цилиндрик блейзера и выстрелил им из «универсала» вперед и вверх. Спустя несколько секунд под куполом гигантского цирка вспыхнул ослепительный клубок пламени, высветив громадную шарообразную кучу камней черного цвета с размерами от метра до трех десятков метров в поперечнике. Впрочем, это были не камни.
– Роиды! – прошептала Боянова. – Мертвые роиды!
Демин понял это мгновением позже. Он, конечно, не встречался в своей жизни с живыми чужанами, но знал, как они выглядят. Живые чужане струились – если можно было применить этот термин к глыбам из похожего на камень материала, то есть постоянно, хотя и в небольших пределах, меняли форму. Их «кожа» топорщилась кристалликами и «дышала». Эти же роиды ничем, кроме цвета, не отличались от обломков скал. Некоторые из них были так глубоко черны, что становились практически невидимыми, поглощая свет, как рассчитанное теоретиками абсолютно черное тело, создавая иллюзию «черных дыр» в пространстве.
– Сколько же их тут? – сказал со странной интонацией Железовский. – Целое кладбище!
– А в трюмах других кораблей? – спросил Демин.
– То же самое, – ответил Грехов.
– История повторяется. – Железовский в скафандре отплыл в сторону, углубился в полость. – Чужане повторяют ритуал, только в большем масштабе. Помните, они пытались запустить свой поврежденный транспорт с соотечественниками в канал БВ? Может быть, это и в самом деле ритуал погребения, так сказать, похороны по-чужански по высшему разряду.
Грехов хмыкнул:
– Вы все время пытаетесь наделить чужан человеческими качествами, психологией и моралью, хотя уже давно доказано – они не только не гуманоиды, они объекты с более чем странной структурой. Неужели никто из вас до сих пор не увидел никаких аналогий?
– Увидели, увидели, – проворчал комиссар. – Мне нравится ваша манера тыкать носом несведущих в истины, известные только вам. Вы хотите сказать, что чужане и чистильщики Тартара – родственники?
Демин, не сдержавшись, с шумом выдохнул: он был поражен. Боянова тоже была удивлена, хотя и в меньшей степени.
– Вы шутите, Габриэль?
– Ничуть, – раздался смешок проконсула. – Чужане и черные чистильщики Тартара действительно родственники, разве что первые проэволюционировали чуть раньше и размеры их на порядок-два меньше.
– Вот это новость! – сказал Демин, переводя дыхание. – То-то мне все время чудилось, будто я уже где-то встречался с роидами… Но ведь чистильщики – это локализованные гравитацией огромные области чужих пространств со своей жизнью в каждом, просто их масштабы несопоставимы с нашими, так? Выходит, внутри каждого роида тоже заключается иное пространство? А внутри мертвого?
– Внутри мертвого чужанина – мертвые пространства, пустые, – задумчиво проговорила Боянова. – Ну и свинья ты, Аристарх! Знать такое и не поделиться!..
– Я не знал до сегодняшнего дня, – не обиделся Железовский, – пока не увидел на Марсе мертвого роида и Савич не бросил в него камень. Догадывался, конечно, но не верил, уж очень разные масштабы деятельности и, главное, поведение. Чистильщики потому и названы чистильщиками, что контролируют экологию Тартара – в их понятии, естественно, нападая на наши аппараты с целью выдворения их за пределы атмосферы планеты, а чужане уже способны понять, что мы – не просто живая материя, но и материя созидающая, обладающая разумом, свободой воли. – «Роденовский мыслитель» выдохся и замолчал, он никогда прежде не произносил таких длинных речей, что говорило о его волнении.
– Но тогда вы, Габриэль… – начала Боянова.
– Согласен, – быстро ответил Грехов. – Хотя меня никто об этом почему-то не спрашивал.
Железовский издал низкое клокотание – он так смеялся. Усмехнулся невольно и Демин.
– А красивая была идея – насчет похорон. Однако зачем чужанам подбрасывать «сгоревшие куски шлака», если так можно выразиться, на пути Конструктора? Чего они добиваются?
– Идемте домой, оставаться здесь опасно, – вместо ответа предложил Грехов и первым устремился сквозь мерцавшую завесу в коридор, пронизывающий весь чужанский корабль по оси.
Столкновение иксоида с перегородкой, смонтированной чужанами из целых с виду космических кораблей с мертвыми роидами внутри, наблюдал весь флот землян, идущий кильватерной колонной рядом с иксоидом в трехстах миллионах километров от него.
В экспедиционном зале спейсера «Перун» некуда было яблоку упасть, так он был набит, и Демин попытался было использовать власть и силу лозунга «Посторонним вход воспрещен», но смирился, расслышав короткую фразу комиссара-два: «Пусти их, это ненадолго».
Рядом с Бояновой стояла Анастасия Демидова, бледная, но спокойная. Грехов тоже был недалеко, но на нее не смотрел. Он и в тесном окружении умудрялся казаться одиноким и чужим, вернее, отчужденным, отгородившись глухим мысленным барьером.
– Не знаю почему, но волнуюсь, – шепнула Боянова Анастасии. – Ты знала о том, что роиды, по сути, тартарианские чистильщики?
Настя кивнула.
– Ксенологи с хором скорбных молений хоронят свои теории, для них это открытие – чувствительный удар по самолюбию. Но зато до чего интересно!
Лицо Бояновой отразило мистический восторг, прозвучавший в ее голосе, и Настя, с долей недоверия прислушиваясь к своим ощущениям – она почувствовала пси-волну Забавы, но не сразу поняла, – кивнула, соглашаясь.
– Сколько же непознанных и великих тайн ждет нас впереди! – Боянова будто разговаривала сама с собой. – И сколько их сокрыто в прошлом! У великого русского ученого двадцатого века Константина Циолковского есть такое высказывание: «Сзади нас тянется бесконечность времен. Сколько было эпох, сколько случаев для образования разумных существ, непостижимых для нас!» В этих словах таятся исключительный смысл и притягательная сила, которым нет цены. Ведь, по сути, мы только начали разгадывать сфинктуру Вселенной как вне нас, так и внутри себя.
– Внимание! – раздался сверху, из-под купола зала, четкий голос. – Минута до столкновения.
Разговоры в зале стихли, все головы повернулись к главному обзорному виому, по центру которого светилась желтая тонкая вуаль чужанской перегородки. Чуть ниже обреза виома раскрылись черные колодцы оперативных объемов связи, изображения на которые передавались с видеокамер зондов, расположенных от снимаемого объекта на разных расстояниях.
Настя превратилась в слух, прижав руки к груди. Казалось, на ее лице жили только глаза, жадно впитывающие слабый свет далеких звезд. Боянова вдруг ощутила в молодой женщине яростную борьбу волнения, боли и надежды и, подойдя к ней, обняла за плечи, пытаясь успокоить. А еще она услышала тихий пси-рефрен со стороны, словно заклинание: успокойся, успокойся, успокойся… Вероятно, это был пси-вызов Грехова.
Звезды в виоме, образовавшие волокна, слабые россыпи и «дымные» струи, вдруг исчезли, будто их задуло ветром, и тут же на месте ажурной перегородки чужанского «кладбища» вспыхнули тысячи пронзительных зеленых молний, вернее, совершенно прямых огненных копий, сложившихся в один колоссальный пучок. Эти «копья» прянули слева направо по полю виома, вытягиваясь в одно длиннейшее миллионокилометровое «древко», и превратились в колонны бурлящего пламени, на глазах изменяющие цвет от ярчайшего зеленого до желтого и багрового.
В оперативных виомах та же картина расчленилась на фрагменты, причем ближайшие зонды с видеопередатчиками были разбиты уже через мгновение, держались лишь те, что находились на больших расстояниях. Но спустя несколько секунд и они перестали передавать изображения, один за другим окна виомов погасли, остался лишь обзорный виом спейсера, на который жадно смотрели десятки глаз.
– Флоту – императив «Кутузов»! – раздался по пси-связи приказ Железовского, означающий быстрое организованное отступление.
Однако судорога пространства, рожденная столкновением иксоида с «похоронным строем» чужанских кораблей, бежала быстрей и догнала земные корабли.
Волна искривления пробежала по залу спейсера, жутко сплющив предметы, кресла, интерьер, тела людей. Не помогли ни защита, ни скорость, ни переход на режим «кенгуру», и спасло экипаж и пассажиров спейсера только то, что он успел удалиться от этого страшного места на достаточно большое расстояние – около четырех миллионов километров.