– Жюли, ты не знаешь хорошего портного или швею? – осведомилась девушка.
– Конечно, знаю.
– У меня есть драгоценный шелк, и я хочу иметь красивый наряд к турниру, – продолжала Ляля.
– Но турнир будет уже послезавтра! – вскричала Жюли.
– Скажи, что граф де Монсегюр заплатит за все, – усмехнувшись, произнесла Ляля.
– А что вы хотите сшить, демуазель? – спрашивала Жюли, помогая Ляле собирать мыло и полотенце.
– Я скажу тебе, когда мы пойдем вниз, – ответила Ляля.
– Я скоро вернусь, госпожа, – произнесла Жюли и выскочила из спальни. Ляля заперла за ней дверь, сняла платье и шагнула в ванну. Быстро помывшись, девушка наскоро вытерлась, надела белье, накинула платье и достала из дорожной сумки бархатный кошелек с золотыми монетами – щедрый дар сэра Луиса. Немного подумав, она вытащила из сумки кинжал, подарок рыцаря, который был у нее во время путешествия с итальянцами. Кинжал в красивых ножнах крепится к широкому кожаному поясу, отделанному золотом и серебром. Ляля инстинктивно чувствовала, что предстоящий визит к алхимику будет непростым, но понадеялась, что золото и сталь – достаточно убедительные доводы для разговора с ученым. Стук в дверь прервал ее мысли:
– Леди Лилиана, я вернулась!
– Иду! – Ляля откинула засов, Жюли распахнула дверь и явилась на пороге с подносом в руках:
– Ваш завтрак, демуазель!
На керамическом подносе стоит серебряная чашка с парным молоком, теплая, свежая, воздушная булочка лежит на серебряной тарелке. Аппетитный запах выпечки распространился по комнате.
– Как мне благодарить тебя, дорогая Жюли! – воскликнула Ляля, сразу почувствовавшая голод.
– Ешьте, демуазель, – ласково сказала Жюли, ставя поднос на туалетный столик.
– Ты сама уже завтракала? – уточнила Ляля, присаживаясь к туалетному столику.
– Да, демуазель, – ответила горничная.
– Ты ранняя пташка, – похвалила Ляля. Ей страшно хотелось откусить большой кусок от мягкой булочки, но она перекрестила пищу и начала аккуратно есть. Утонченное окружение графини Тулузской стояло перед ее внутренним взором, и Ляля кушала, соблюдая хорошие манеры. Позавтракав, она спросила:
– Какое блио ты посоветуешь мне одеть сегодня?
– Вчерашнее, демуазель, и вуаль, – ответила горничная.
– Да, у тебя тонкий вкус, дорогая Жюли, – сказала Ляля и встала, чтобы горничная закончила одевать ее. Жюли зашнуровала рукава платья, накинула сверху бледно-зеленое блио и стянула его на тонкой талии Ляли широким поясом с кинжалом. Девушка взглянула в зеркало:
– Ну что ж, я достаточно хороша, чтобы уговорить прорицателя заглянуть в мое будущее! – произнесла она с усмешкой и подумала:
"Если он действительно прорицатель, то увидит немало интересного!"
– Идем, Жюли!
Девушки вышли из спальни. Сбегая вниз по винтовой лестнице, горничная почтительно спросила:
– Леди Лилиана, что бы вы хотели сшить к турниру?
– Блио и платье из византийского шелка, – ответила Ляля.
– Я бы сшила сама, но боюсь не успеть.
– Я помогу вам, демуазель, – решительно сказала Жюли.
Девушки вышли во двор замка. Здесь еще царили предутренние сумерки. С третьего этажа высокой башни можно поприветствовать восходящее светило, а у подножья башни все еще витает полумрак раннего утра. Но девушку, привыкшую к полетам на сверхзвуковых самолетах, не могла удивить такая смена точек зрения на солнечный восход.
– Сюда, домна Лилиана, – пригласила Жюли, подводя Лялю к северной башне.
– На каком этаже живет сьер Гастон Карбонский? – осведомилась она.
– На третьем! – ответила Жюли. – Но лаборатория его еще выше!
"Высоко вознеслась наука!" – и Ляля подобрала платье, приготовившись к долгому восхождению. "Сейчас мы выйдем из сумрака!" – подумала она, улыбнувшись шутке, понятной в двенадцатом веке только ей одной.
Конец ознакомительного фрагмента.