Чёрт, ей действительно нехорошо:
– Помочь?
Девочка перегнулась через борт ниши. Её вырвало. Белое платьице трепетало на ветру. Под облаками, в оранжевых лучах солнца парил орёл.
Я деликатно отошёл от девочки, чтоб не слышать бульканья и хрипов. Отходняк от паралича – интимный момент для новичков.
Но не для Георгия Петровича. Он бродил по краю платформы и радостно потирал руки. Глядел вниз, будто пытался отсюда увидеть новую жену. Запрокидывал лицо вверх, следил за орлом, прислушиваясь к его клёкоту:
– Благородная птица, а пищит как моя жена… хи-хи, будущая бывшая.
Электрик достал заранее припасённую бутылку пива и открыл её о край рельсы Судитрона.
В другой нише оказался учитель по физике. Неприятный человек. Никогда не улыбался, а мне постоянно говорил, что с таким отношением к физическому миру, мне нужно жить не в реальности, а «в фантазии бездарного анимастера».
На первом же занятии в Транспортном Колледже он ядовито заметил, что под моим руководством поезда будут ехать куда угодно, но только не в точку назначения.
Я успешно окончил колледж. На выпускном учитель физики сухо осведомился, когда будет моя смена, чтоб не пользоваться в этот период услугами «Глобальной Перевозки™». Я обиделся. Но сейчас, пошатываясь от усталости и глядя на его ещё более неприятное лицо, вдруг понял – он же шутил.
Поймав мой взгляд, физик улыбнулся:
– Приседания каждое утро, а? Что ж, мог бы получить просьбу и похуже.
Он, оказывается, и раньше улыбался, просто я не замечал, поглощённый неприязнью. Чтоб доказать, что я теперь взрослый и понимаю шутки, кивнул на Георгия Петровича:
– Двести приседаний или новая жена? И то, и то одинаково утомительно.
Физик потрепал меня по плечу:
– Что ты можешь знать о жёнах, Лех? Кстати, как тебе твоя задачка?
– Уже одиннадцатая просьба. Бывали и хуже.
– Ого, крутой, крутой. Но твоя напарница сбежала!
Я резко обернулся – ниша с девочкой пустовала. Неужели, она не стала ждать лифт, а ушла по лестнице? Оставила после себя лужицу рвоты.
Бросился к двери на лестницу, распахнул и прислушался. Завывания ветра, но шагов не слышно. На десяток пролётов ниже порхали голуби. Могло быть признаком того, что их спугнула девчонка.
Ринулся вниз по ступенькам, придерживаясь за перила и отрываясь на поворотах, как тела на уроках физики, подчиняющиеся центробежной силе. С разницей, что центр, вокруг которого я должен был крутиться, сбежал в неизвестном направлении.
На тридцать втором этаже, где ещё порхали возмущённые голуби, разгоняя многолетнюю пыль, замедлил бег. Тут развязка: более десятка разных коридоров выходили на лестничную площадку.
Я попробовал играть в сыщика, высматривал какие-то следы, намёки, в каком из коридоров она скрылась?
На полу: древние окурки, скукоженные от старости объявления Информбюро, рекламатины турфирм, на которых до сих пор суетилась жизнь – качались выцветшие деревья, а море, потерявшее синий цвет, билось о светло-жёлтые выжженные скалы.
И никаких следов девчонки.
У меня будто наступил новый паралич, безо всяких инъекций. Что теперь делать? Как выполню просьбу Судитрона?
5
По окончанию Почтительного Ожидания, когда проходит действие восстановительной инъекции, не рекомендуется физическая нагрузка. Беготня по лестницам Коммунального Бюро сожгла последние силы.
Когда я вышел из чёрного хода Коммунального Бюро, у парадного не было ни Георгия Петровича, ни остальных участников Почтительного Ожидания.
Лихорадило. Одновременно казалось, что голова пылала, будто её засунули в сопло гиперзвукового двигателя, а ноги погрузили в чан с хладагентом из системы охлаждения.
Меня раздирали и лёд, и пламя, и предчувствие беды.
Подошёл к палатке продавца кофе. Заказал двойное эспрессо с двойным сахаром.
– Оттуда? – спросил продавец, показывая пальцем вверх.
Я качнул головой.
– Понимаю, сам два раза был на Почтительном Ожидании. Пять суток паралича! Да-да, не удивляйся. Именно пять. Кто-то с инъекцией перемудрил. Когда я вышел, была одна мысль: гигантская кружка кофе. Думаешь, почему открыл здесь палатку? Бизнес, вот почему.
Я сделал глоток. Подержал напиток во рту, наслаждаясь горячей сладостью.
Присел на пластиковый стул, оглядел пустую площадь. Вокруг фонтана бродил парень с наушниками, вероятно, железнодорожник. Дальний конец площади медленно пересекала женщина в чёрных лосинах, ведя за руль велосипед.
Без особой надежды спросил продавца:
– Не выходила ли из подъезда девушка, худая, в белом платье?
– Девочка в платьице белом? Не, брат, прости, не видал. Может, и выходила. Я занят был. Встречающие и ожидающие соискателей требовали кофе, чай, коньяк. Всех обслужить надо.
Расплатился за кофе и побрёл домой.
Добравшись до двери, даже не ответил на вопросы родителей. С почти закрытыми глазами прошёл в свою комнату и рухнул на кровать.
Вот так я и сделался отказником поневоле. Если не найду девчонке работу, Судитрон больше никогда не предложит новой просьбы.
Тут уже не о любви разговор. Какая может быть любовь с отказницей, что пренебрегла просьбой Судитрона?
С другой стороны, сейчас популярно вести себя не как все. Пренебречь просьбой – лёгкий способ бросить вызов обществу.
Тогда зачем, спрашивается, она попёрлась на платформу и отлежала все сутки Почтительного Ожидания? Чтоб демонстративно отказаться?
ГЛАВА 2
Допрос
1
Я работал путевым обходчиком на Вокзале Юго-Запад, 254-й узел. Вокзал не самый большой, но и не маленький. Часть глобальной сети, но не ключевая. Принимал до десяти международных составов разом.
Если мы в один день вдруг взорвёмся, диспетчеры «Глобальной Перевозки™» почешут затылок: «как сейчас помню, был здесь узел, и вот тебе на…»
И перенаправят транспортный поток на соседние узлы.
В служебной иерархии должность обходчика считалась стартовой. Каждый выпускник Транспортного Колледжа отрабатывал в ней минимум год, прежде чем начинал настоящую карьеру железнодорожника.
Когда твоя работа заключалась в том, чтоб с дыроловом в руках обойти сотню километров гиперзвукового монорельса, всякое лезло в мысли: от философии и понимания истинного мироустройства, до полного мозгового отупения, когда оцепенело шагал и шагал вдоль полотна, реагируя лишь на мигание лампочки дыролова.
Теперь другая беда: не лезло ничего, кроме воспоминаний о девочке в платьице белом. Даже кассета со сборником любимых песен в плеере не помогла отвлечься. Что же со мной будет лет в тридцать? Буду, как ошпаренный Георгий Петрович, бегать по Двору в поисках новой жены?
На пересечении 234-ой и 55-ой линий я остановился.
Из-за поворота туннеля вышел Лебедев, мой коллега и друг, обходчик соседнего отрезка. Он всегда представлялся, как Лебедев, по фамилии. И солидно жал руку.
Младше меня на полгода, но обладал внушительной внешностью. Мощный живот прорывался через лямки комбеза. Толстые ноги переставлял степенно, будто нехотя. Умеют же некоторые сразу выглядеть нереально взрослыми.
У него даже наушники солидные: настоящие полноразмерные «Сони», отделанные кожей, на толстой дужке с металлическими вставками. Наушники были просто гигантскими, но на солидном Лебедева смотрелись органично.
Я, как любой обходчик, вынужденно став меломаном, довольствовался маленькими наушниками марки «Ноунейм», купленными на барахолке. У них был хлипкий каркас и короткий, но вечно путающийся в узелок, провод. Поролоновая обёртка динамиков быстро стиралась, превращаясь в лохмотья.
Жил Лебедев в районе Пятой стены, тогда как я во Второй, то есть в абсолютно противоположной стороне. Поэтому мы ходили в разные школы. Познакомились и подружились на первом курсе Транспортного Колледжа.
Вчера вечером отправил ему письмо, описав историю с отказницей в платьице белом. Лебедев пообещал, что «обмозгует» и сообщит решение.
Так и написал «решение», будто моя судьба зависела от его слов. Да, умеют такие люди перетягивать внимание на себя.
Лебедев позволил пожать его огромную руку, вытер платком пот на толстой шее и степенно произнёс:
– Короче, я тут подумал. Надо выяснить, подозреваемая живёт в нашем дворе с рождения или нет? Сузим параметры поиска. Нужно посмотреть списки переехавших.
– А где их взять?
– У Модератора Информбюро.
– А он даст?
Лебедев степенно побарабанил пальцами по рукоятке своего дыролова:
– Нет, это же личные данные. Ломать надо.
– Скорее, он меня об колено сломает. В модераторы берут при условии, что они два роста метром и «кэмэсники» по карате или боксу.
– Тебе его не сломать, есть такое, – согласился Лебедев. – Нужно к профессиональным взломщикам обращаться. Но ты их не любишь.