Впрочем, Сергей напиваться не собирался. Он был поражён услышанным. Выходит, что в своё время СССР в угоду политике поднапрягся, выплюнул на Марс три несчастные ракеты и развалился, забыв о первопроходцах, об их телах и душах, решив, что все благополучно канули в космосе. А через пятьдесят лет теперь уже Россия взялась за Марс, опять-таки в угоду политическому моменту, ну и конечно, благодаря тому что на её территории оказалась Тунгусская Зона с технологией «планшетника». И снова напряглась из последних сил, чтобы показать, какая она великая. И доказала! Только нам, первопроходцам, приходится расхлебывать примерно так же, как первой советской марсианской экспедиции, думал Сергей. И ещё неизвестно, кому тяжелее. Во так примерно! И никак иначе! И не надо нас жалеть, ибо мы, которые из первого марсианского стройбата, самые первые! Самые-самые стойкие. И самые-самые лучшие!
* * *Ну да, подумал, засыпая, Сергей, и не надо нас жалеть! Главное, чтобы наши усилия не оказались напрасными в угоду мировой политике. Лично я готов вкалывать хотя и не бесплатно, конечно, но вкалывать. А то мы завтра снова задружимся с америкосами до такой степени, что они нас обведут вокруг пальца. И будут летать на Марс за нас счёт и за наши технологии и при этом вежливо нам улыбаться и пиздеть на каждом углу, что мы никудышная нация, скоро вымрем, а они захватят наши земли. Да пошли они все в жопу! А регресс из-за чего? Главного Большой и не сказал. Неужели из-за Камбуна с рогами. Странно, но рогатый не показался Сергею опасным существом, которого нельзя убить. Вот в чем дело, решил он: значит, на Марсе существует сила, остановившая прогресс марсианской цивилизации. С этой парадоксальной мыслью он и уснул, не в силах понять, что прикоснулся к великой тайне.
На следующий день к нему повадились ходить всевозможные посетители. Первым явился Пашка Марфин и принес шкалик первоклассного самогона – мутного и вонючего.
– Абалбеть можно! – радостно орал он.
Но как назло, Давыдов сел в углу и неотрывно следил за каждым Пашкиным движением. Сергей даже сходил в туалетную комнату в надежде, что доктор хотя бы на время покинет палату, но Давыдов сидел, как приклеенный к стулу, и Сергей понял, что с утра выпить не удастся.
Пашка скомкал разговор и ушёл, не солоно хлебавши. Конечно, он раздавил этот шкалик, но ему хотелось похвастаться и раздавить его в компании Сергея. Потом пришли Мамиконов, Петров и Зовущий со своим страшным прикусом и сообщили, что ни полковника, ни капитана в районе лифта они не обнаружили.
– Только вот – штык валялся, – сказал Петров, вертя его в руках.
– И «планшетник»… – добавил Мамиконов.
Сергей подумал о том, что не похоже на полковника. «Планшетник» мог оставить кто угодно, но только не Бастрыкин. Не тот он был человек, не пролетарской закалки. Но тем не менее – оставил, тем самым наплевав на гостайну.
– А вдруг Бастрыкин вызвал помощь и слинял, не дождавшись нас? «Длинная» связь-то у нас была выключена! – предположил он. – А «планшетник» нам оставил?
– Вот то-то и оно! – сокрушенно произнёс Мамиконов. – Я ничего не понимаю. Представлю, что он доложил на базу.
Однако в его голосе прозвучала скрытая насмешка. Молодость ещё брала своё. И в душе Большой был большим пофигистом, пока ещё не испорченный возрастными установками и предубеждениями.
– В любом случае, мы изменники! – схватился за разбитую голову Петров. – Терять нам нечего. Точно не вернусь! Останусь с гоблинами и муранами. Говорят. У них здесь женщины есть. Страшные, но есть.
Все вопросительно уставились на Зовущего. Он подтвердил нехотя:
– Есть…
– Да брось ты, Петров, – сказал Сергей и подумал, что при таком подходе, всех надо спокойно расстрелять и покончить с освоёнием Марса. – Кому ты нужен со своими мыслями. Допросят, как Пашку, и пошлют в забой. Работать-то некому.
– Быть вечным штрафником! – с горечью в голосе воскликнул Петров. – Нет уж, увольте!
А Мамиконов многообещающе произнёс:
– Это не самое страшное…
Все замолчали, вопросительно уставившись на него, – даже Зовущий, который совсем уж освоился с людьми и деловито разливал самогон по мензуркам. Сергею он показался самым терпеливым, словно говоря всем своим видом: вот поживёте здесь, помучаетесь, тогда всё поймёте, и не будете кивать на трудности Марса. Кроме обычной закуски, они притащили что-то похоже на маринованное мясо. У Сергея потекли слюни. Давно он не ел натурального мяса, в основном – армейский паек из пакетиков, в которых была сублимированная пища. А для настоящего сталкера это разве еда?!
– Правильно, правильно, командир… – произнёс Зовущий своим странным акцентом, не похожим ни на какой другой акцент в мире – прежде всего из-за дикого прикуса.
Зовущего можно было понять и так: расскажи им всё! Порази их в самое брюхо! Тудыть его налево!
– Ты помнишь, гудела «зубанка»? – спросил Мамиконов.
– Конечно, помню, – сказал Сергей, протягивая руку за мензуркой с мутным первачом в ней и поглядывая на кусочки мяса, посыпанные чем-то вроде тмина.
Оказалось, что это, в общем-то, не тмин, а насекомые, но вкусные насекомые, с кислинкой и хрустящие. Но понял это Сергей, уже когда всё мясо сожрал.
– Зовущий рассказывает, что раньше «зубанка» приходила редко, – сказал Петров. Он снял неудобный скафандр, под ним был комбинезон синего цвета. – А Парийский сообщил, что первый раз «зубанка» появилась только с их прилетом.
– Кто такой Парийский? – спросил Сергей, сглатывая слюну.
– Капитан первой экспедиции, – пояснил Петров. – Ещё познакомишься. Сегодня он ушёл в город.
– Выпьем! – опомнился Мамиконов.
Они выпили. Крякнули. Причём, Зовущий крякнул громче всех, закусил и продолжил беседу:
– Первое, что они сделали, убили всех птиц в городе.
– Кто они?
– Мы их никогда не видели, но называем Богами-пришельцами. Это началось очень давно, ещё до прихода землян, и происходит очень медленно. Даже наши деды не могли уловить разницу в условиях жизни. И только мы увидели, до чего докатились. Но процесс ускорился. Если раньше изменения происходили редко-редко, то сейчас ежемесячно, если не чаще, и только в худшую сторону. Жратвы вот совсем мало…
Он замолчал на трагической ноте. Его лицо сделалось скорбным – то ли от алкоголя, то ли от тяжёлых мыслей. Трудно было понять, сколько ему лет – пятьдесят или все сто. Сергею все аборигены казались на одно лицо – ну кроме Зовущего, конечно. Его он считал глубоким стариком, который на удивление ещё двигается.
– Но дело даже не в этом, – сказал Мамиконов, ставя свою мензурку на тумбочку, – дело в том, что мы с Парийским пришли к одному и тому же выводу. Эти низкие колебания направлены исключительно против людей. На аборигенов они не действуют.
– Да, не действуют, – гордо выпятил впалую грудь Зовущий и щёлкнул зубами. Он наливал себе больше, чем всем остальным. Движения его очень скоро стали размашистыми.
– Ничего не понял, – помотал головой Сергей. – Что это значит?
Он не удержался и съел сразу три куска мяса.
– Э-э-э… – напомнил Петров, – это закуска, а не еда, – и придвинул тарелку к себе.
– Так точно, – согласился Сергей и заставил себя переключиться на жалкие листики мха.
Он готов был сожрать мясо одним махом. Но перед этим надо было выпить, что он и сделал со страшной поспешностью. Самогон, обжигая губы, потек по подбородку. На мгновение перехватило дыхание. Напиток был крепок. Пашка постарался.
– Точно подобраны под частоту биения сердца, – сказал потом Мамиконов, вытирая жирные губы ладонью. – Это значит, что о нашем появлении знают и что нас выживают.
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Марсианский стройбат – (сленг), род войск, предназначенный для возведения военных объектов.
2
РС – регулятор системы жизнеобеспечения внутри скафандра.
3
АПС – автоматический пистолет Стечкина.
4
Пиндос – (сленг) слово, применяемое для пренебрежительного названия граждан США, в особенности американских военнослужащих, действующих за границей.