– А у вас есть братья или сестры?
– Нет. Я один у родителей.
Тайяна поежилась.
Да есть ли границы человеческой глупости и подлости? Она ведь его род пресекла! В Лесу за такое и убить могли. Когда, зная о своем бесплодии, нархи-ро сознательно обрекал род партнера на вырождение!
Крылатых хранителей Леса слишком мало, чтобы позволить себе потерять хотя бы одну линию. Что там линию – даже веточку какой-либо линии! Яна отлично понимала, что, не будь у нее братьев, она бы не решилась сбежать – ведь она лишила бы Лес рода Риккэр! А это неправильно! Подло и гадко!
Безусловно, бесплодные нархи-ро встречались, хотя и реже, чем люди. Но если такое не вылечивалось, если не находилось выхода, а нархи-ро желал создать семью – этим занимались жрецы. Они беседовали с обоими сплетающими волосы, объясняли ситуацию и мягко рекомендовали тому из пары, кто мог иметь детей, завести их. Можно – втайне.
В любом случае о настоящем отце или матери не узнал бы никто посторонний, имелись и возможности, и способы…
Звучит не по-человечески?
Так нархи-ро и не люди.
Славерус кашлянул, намекая, что уходить так глубоко в себя стоит не во время беседы, а после. Яна тут же раскаялась и хлопнула ресницами.
– Простите. Я слушаю…
И было что еще послушать.
Время шло, Славерус работал каменщиком, Тенсор рос, Валайра… Тут было сложно. Она была старше мужа, а значит, старела быстрее – и все чаще закатывала ему скандалы. Ревновала, мучила… Не отставал от нее и пасынок.
Почему-то оба были уверены, что Славерус только и ждет, как изменить жене.
– А это и правда так?
– Нет. Но иногда хотелось. Хоть подозревали бы не напрасно.
Рошер тихо фыркнул. Ааша поддержала. Яна вгляделась в волчицу. Ааша смотрела спокойно, значит, Славерус говорил правду. Может быть, его восприятие слишком субъективно, но он не лгал. Ни на минуту.
– Что случилось дальше?
А что могло случиться?
Когда Тенсору было шестнадцать, мальчишка вконец отбился от рук. Портовый город предоставляет множество соблазнов, и противостоять им – нужна сила воли. У Тенсора не было ни силы, ни желания. Более того, ему хотелось то ли насолить родителям, то ли обратить на себя внимание.
Вино, курительная смолка, женщины… Одна прожила с ним два года – не выдержала. Сбежала. Потом, через пару-тройку лет безудержного пьянства… Вы знаете, что это такое – алкоголик дома?
Те, кто знает, – поймут. Это вечная жизнь на активированном заклинании вулкана, иначе и не скажешь. Постоянное ожидание худшего, причем не ясно, должно ли оно случиться с сыном или из-за него.
Пару раз Славерус впал в отчаяние и крепко отлупил пасынка. Не помогло.
Валайра закатывала истерики и умоляла чуть ли не на коленях. Тоже не помогало.
Выгнать мальчишку из дома? Из этого, кстати, собственноручно построенного? Стоило бы, но куда?
Один он пропал бы.
Яна фыркнула, и Славерус ухмыльнулся в ответ:
– Не пропал бы. Верно. Жене я этого доказать не смог.
Это Яна понимала. А…
– Храм?
– Ничего не помогало. В любой магии ключевым является желание вылечиться или стать лучше. Тут же…
Он не договорил, но и так ясно. Желание у мальчишки отсутствовало напрочь. А зачем? Да и не мальчишка уже…
– Когда Тенсору было уже к тридцати, он женился. На женщине с ребенком. Редкостная гадость, кстати говоря. Что она, что его пасынок… Горшок нашел крышку.
– А содержал эту крышку кто?
– Увы, милая лайри. Какое-то время мы все жили в этом доме. Мы с Валайрой, Тенсор с Лидейной, двое их детей…
– Двое?
– Ну, не просто ж так он женился. Сделал ей девочку и повел в Храм, когда у невесты живот на нос лез. Так что да – официально у меня двое внуков, Валайра и Альден.
– Валайра?
– Девочку назвали в честь бабушки.
– Понятно.
– Спустя примерно десять лет у меня появилась возможность купить небольшую комнату, куда я и отселил всю эту… шайку.
– Они были недовольны?
– О, еще как, милая лайри. Безумно недовольны. Переезд лишал их возможности… э…
– Захребетничать, – подсказал Рошер.
Славерус кивнул:
– Очень точное определение, Рош. Паразитировать, если пожелаешь. Валайра – жена – все равно давала им деньги, покупала что могла, но так было легче. Не приходилось слушать пьяные вопли под дверью, гонять собутыльников Тенсора, бороться с обезумевшим животным, которому срочно и сейчас нужна бутылка, успокаивать истерики Лидейны, возиться с их детьми, которые, по-моему, были рождены в запое и совершенно не нужны их родителям…
– Вам было очень тяжело?
– Безумно. И все же это не худшие годы моей жизни. Валайра и я… Мы любили друг друга. По-своему.
Яна не могла этого понять. Но это же люди! Они такие сложные, даже загадочные… Может, если она еще немного поизучает этого человека…
– Вы были счастливы, или не хотели ничего менять?
Славерус поморщился.
– А вы умеете задавать вопросы, лайри.
– И все же?
– Наверное, второе. Я рос в книжной семье, много читал, мечтал стать архивариусом или хотя бы библиотекарем…
– Но стали каменщиком?
– Валайра настояла. Нам вечно не хватало денег, так что доучиться я не смог.
На счет Валайры добавилась еще одна черная костяшка. Вот ведь… выскочила замуж за мальчишку и даже учиться тому не дала.
Стерва!
– Она вас ревновала?
– Да. Хотя кого бы я мог привлечь статусом книжного червя?
Славерус себя недооценивал или кокетничал. Даже сейчас, в старости, он потрясающе хорош. А каков был в молодости?
Ох-х-х!
Тайяна поежилась от неприятного ощущения. В этот раз особенно сильного, так, что даже собеседники это заметили.
– Лайри?
– Яна?
– Не обращайте внимания. Крылья режутся.
– Крылья? Я читал о нархи-ро, но…
Яна молча приспустила рубаху так, чтобы была видна часть спины. Да, не самое приятное зрелище. Воспаленная красная кожа, две набухшие широкие полосы, словно ее кто-то стукнул палкой – и болит так же. Уже не аккуратные валики, еще не крылья, но нечто неправильное, собирающееся переродиться в гармонию.
Переродится ли?
В Лесу у всех происходило по-разному, и итог был… неодинаков. У кого-то – зародыши, у кого-то просто скелеты, у кого-то полностью развитые, но недействующие крылья… Жрецы пытались понять причину, но безрезультатно. Что будет у нее – Яна не знала. Но она ведь не в Лесу, так что переживет!
Этому она успела научиться от людей. Будущее еще не наступило, прошлое уже ушло, живи и не переживай из-за того, что ты не в состоянии изменить.
– Больно?
Вайст и Атион смотрели с искренним сочувствием.
– Как зубы режутся.
– И все время чешется?
– Самое печальное, сар, что чесать-то и нельзя. Может начаться воспаление. Есть мази, но… в Лесу. Мне, здесь и сейчас, они недоступны.
– Называйте меня Славерусом, Яна. Если договоримся, мне будет приятно.
Яна склонила голову:
– Итак?
– Я выставил Тенсора с семейством. А через пять лет умерла Валайра.
– Вам было плохо.
– Очень. Я словно лишился части себя. Мы сроднились за это время… Тенсор тоже был в отчаянии, но…
– Это не помешало ему уйти в запой?
– Очень точно подмечено. У нас с Валайрой имелась небольшая лавчонка, торгующая книгами. Пока я лежал и болел… После смерти Валайры мне было плохо, и лекарь сказал, что, если я займусь делами, рядом придется копать еще одну могилу. Так вот… Пока я был не в состоянии заниматься делами, Тенсор прибрал к рукам лавочку. Ну и прогорел, конечно.
– Кто бы сомневался? – Рошер чуть улыбался своим мыслям.
Ааша потянулась, встала с тропинки и потерлась о его ногу. Рошер привычно почесал волчицу за ухом. Славерус посмотрел на зверюгу с интересом:
– Это тоже…
– Да. В Лесу растят волков, как у вас – лошадей.
– И ездят на них?
– Если волки согласны. Они – свободный народ. Ааша имеет право отвергнуть меня и уйти в любой момент. Я дам ей свободу и пойму…
Тайяна не кривила душой. Да, они связаны с Аашей, но любая магия – это прежде всего свободное желание самого человека или зверя. Захоти они с Аашей разорвать привязку – и разорвут. Не важно, чье это желание. Хотя будет очень больно. Но и волки, и нархи-ро не станут жить в неволе.
– Волки иногда бывают благороднее людей… Когда я встал на ноги, Тенсор заявился сюда. Не могу сказать, что визит был приятным. Рошер знает.
– Вся улица знала, что уж там – Рошер.
– Он сообщил, что, поскольку я один, а у него семья, я мог бы и поменяться с ним местами. Переехать в его комнату, а он перевезет детей в этот дом. Или он все равно сделает это после моей смерти. Фактически мне предлагалось убираться на все четыре стороны. И меня это взбесило.
– Меня бы тоже, – призналась Яна.
– Я бросился в ноги градоправителю – и тот решил дело. Посчитал, сколько осталось после Валайры, сколько унаследовал Тенсор, сколько я… Одним словом, ему в собственность выделили пятую часть дома. По честной оценке. У меня не было денег, чтобы выплатить мерзавцу его долю, у него не было денег выкупить мою, я имел право не пустить их сюда жить – пятая часть это слишком мало, здесь просто нет места, но… приходить и трепать мне нервы они могли.