Дети у нас на борту в среднем от 7 до 12 лет, почти все – мальчики. От их визга и криков у меня закладывает уши, я кое-как могу расслышать слова шефа о подготовке к взлету. Пора их пристегивать. Пристегивать! Как вообще до них донести, что мы сейчас летим, и для этого нужно пристегнуться? Я никогда не имела опыта общения с детьми, и меня пугает безумствующая передо мной перспектива. Конфеты заканчиваются еще на первом ряду и у меня, и у коллеги в соседнем проходе. Маленькие кулачки агрессивно стаскивают карамельки с моего подноса, опрокидывая по десятку за раз на пол, хватают меня за руки с криками: «Дайте мне, я не дотягиваюсь!». Остальных нужно пристегнуть быстро и сурово, без отвлечения на конфеты и стенания о том, что кому-то их не хватило. Меня никто не слышит, пристегивать приходится самой, опускать подлокотники, открывать шторки иллюминаторов, вытаскивать из ушей наушники тоже. Безусловно, это занимает массу времени, мы еще никогда так долго не готовили пассажиров к взлету, шеф уже нервно ходит по обоим проходам, строго командуя детям пристегнуться, так как сразу после меня они расстегиваются снова, да еще дразнятся в спину. Кажется, мы никогда не взлетим! Это начинает пугать и нервировать, если мы задержимся с вылетом, то следующее «окно» нам могут дать и через полчаса, и более. И тогда нам придется сидеть с ними на борту невесть сколько времени! Они съедят нас вместе с конфетами еще до взлета. Взрослые ничем не помогают нам угомонить детей, хотя, судя по всему, они должны их контролировать – насколько я поняла, они летят на сборы в спортивном лагере. Но взрослые уже пьют виски из пакетов «duty free» и тоже нас не слышат. Службы безопасности на борту нет, кто бы мог подумать, что она пригодится на таком безобидном рейсе как Варна. Меня всё это просто шокирует, добраться до взрослых невозможно из-за кишащей массы рук и ног в салоне, летающих предметов, а при этом я вижу, что они пьют. И ничего не могу сделать. Блюститель порядка во мне рвет и мечет. Шефу удается немного успокоить толпу, дети вроде перестают расстегивать ремни. Времени на показ аварийно-спасательного оборудования у нас остается крайне мало, самолет уже рулит на взлетно-посадочную полосу, от пошатывания дети визжат еще сильнее, как на аттракционе. И показ проходит как попало, так как дети стаскивают у меня ремень безопасности и жилет, и я показываю их с явным опозданием от текста по громкой связи. Звучит команда «Экипажу приготовиться к взлету» и я бегу в стойку, чтобы успеть пристегнуться перед взлетом. По пути путаюсь в болтающихся повсюду проводах от наушников и лямках рюкзаков. Сразу после щелчка моего замка на ремне безопасности чувствую, как самолет начинает разгон. В глазах коллег я вижу тот же нескрываемый ужас, который застыл в моём сознании. И это была только подготовка к взлету. А нам еще лететь. Нам еще с ними лететь!…
На наборе высоты мы с коллегами молчим, пытаясь морально подготовиться к предстоящему кошмару. Деваться некуда, мы должны это пережить. Я уже готова к тому, что мы просто не успеем всех накормить, и шеф не будет нас ругать, видя ситуацию в салоне. Закрываю глаза и стараюсь отвлечься от крика двух сотен мальчишеских голосов.
Чтобы начать обслуживание, мне нужно выехать с телегой в начало салона, то есть провезти ее сквозь весь проход. Чувствую себя как на финишной прямой, с волнением вглядываясь в предстоящий маршрут. Надо ехать. По пути у меня с телеги выхватывают бутылки с газировкой, соки, стаканы, а я даже не успеваю возвращать их обратно, только беспомощно верчу головой из стороны в сторону с возмущенным лицом и громкими возгласами: «Поставьте на место!», а руками пытаясь удержать хотя бы саму телегу. Мои жалкие манипуляции только разжигают безумие в салоне, и со всех сторон мне в уши летит гаденький смех маленьких махинаторов. К моменту, когда я подхожу к началу салона, мне уже нечего разливать и коллега тащит мне дополнительные бутылки с напитками и соки, отбиваясь от маленьких наглых ручонок. И тут начинается вторая часть аттракциона, дети кричат, визжат: «Мне колу! А мне сок! А мне всё!», среди гула я не слышу, кому что надо и наливаю всё подряд по стаканам, которые они тут же выхватывают у меня из рук. Один мальчик просит налить ему и колу, и фанту и спрайт, что, конечно, уже слишком, ведь остальным не достанется, да и начнут просить все по три стакана, так что в отчаянии наливаю все три напитка вместе в один стакан, мальчик визжит от счастья, и следующие мальчишки просят такую же ужасную смесь. Некоторые просят долить туда еще и сок, мне ничего не жалко, наливаю всё подряд и вперемежку. Стаканы выхватывают у меня из рук и через телегу, проливая всё на мой фартук. К концу «моих» рядов, которые заканчиваются примерно в середине салона, выжимаю последние капли сока из коробки, пытаюсь вытереть фартук от сумасшедшего разнообразия пролитых на него жидкостей, и качу телегу к концу салона. По пути дети истошно кричат: «Налейте мне ещё!», но у меня ничего не осталось. Крики в салоне не стихают ни на секунду, пятеро взрослых продолжают пить виски, не обращая никакого внимания на детей и их поведение. Повезло им, что они в другом проходе! От досады и нервного напряжения я бы уж точно не сдержалась и высказала им всё, что думаю.
Вдруг мальчик с правого борта кричит: «Смотрите!» и тычет пальцем в иллюминатор. Не знаю, что он там увидел, но меня охватывает ужас от того, что все дети с радостным визгом бросаются на правый борт. Кажется, самолет просто перевернется! К счастью, всё обходится, видимо, ничего интересного справа по борту не оказалось, и ребята постепенно расползаются по местам. С питанием дело обстоит чуть проще, так как подносы находятся внутри телеги и стащить их не так просто. Спрашивать, кто что будет, тоже бессмысленно, меня никто не слышит, так что раздаю всё подряд. Минут на десять в салоне возникает относительная тишина, крики прекращаются, слышно только шуршание и чавканье. Тем временем мы пытаемся отдышаться в дальней кухонной стойке, оттирая залитые и заляпанные фартуки. Никогда еще они так не отрабатывали свое назначение! В принципе, на форму тоже попало, несколько пятен томатного сока рдеют на моей белой блузке как боевые ранения. После такого рейса надо медали выдавать!
После еды детишки немного успокаиваются, хотя нам уже всё равно, ведь самолет снижается. Обычно мы провожаем пассажиров в разных частях самолета, но на этот раз два бортпроводника стоят у открытой двери с трапом, а остальные забиваются в дальней стойке, чтобы их не сбили с ног. Пьяные взрослые выходят последними, кое-как переставляя ноги и лениво волоча за собой сумки. Честно сказать, мне всё равно, зачем они прилетели, и читать им нотации про алкоголь на борту тоже нет никакого желания, разве что, может, шеф им что-то скажет напоследок. Что ожидает Варну по прибытию этого рейса, страшно даже подумать. Хорошо, что мы улетаем обратно, и не будем иметь с этим дело. Держись, Болгария!
02 июня 2008 г.
* * *Не сразу понимаю, куда посылает меня диспетчер словом «Керкира», надо было лучше учить географию в школе. Звоню сестре, прошу поискать в интернете, что же это за страна такая. Оказывается, где-то на Ионических островах Греции есть город Керкира.
У нашей компании это сезонный рейс, но выполняем мы его не на привычном Боинге 747, а на маленьком 737, что в моих глазах переводит этот рейс в разряд приятных и приоритетных. Когда одновременно летят отдыхать пятьсот с лишним человек – это, как правило, превращается в массовое безумие. Когда сто тридцать человек летят по делам или в гости – это обычно. А когда сто тридцать человек летят отдыхать – это приятно. На борту царит легкая, воодушевленная атмосфера, все становятся почти друзьями, расспрашивают друг друга о том, в какой гостинице они будут жить, знакомятся целыми семьями и добродушно беседуют о жизни. Проходя по салону часто услышишь: «Да, у нас сын тоже в пятом классе…», «Ой, надо же, и мы были в Германии в прошлом году», «Замечательная книга, я ее дважды перечитывала»… Это классика своего жанра, которая мне очень по душе.
Аэропорт «Иоаннис Каподистрия» острова Корфу потрясающе живописен, и принимает нас душевно и оперативно, наземные службы не навязчиво приветливые и не заставляют никого ждать, что еще плотнее укрепляет этот рейс в моем сознании как положительный. Город с языческим названием Керкира находится всего в трех километрах от аэропорта и, кажется, я даже вижу его очертания с трапа самолета. Удивительное место, насыщенное всеми радостями и прелестями мира – Средиземное море небесно-изумрудного цвета, на воде играют переливы, серебряные блики солнца, а сочная листва деревьев плещется на свежем ветерке, в городе туристов ждет множество древних памятников, прекрасные пляжи, церковь, где хранятся мощи святого Спиридона Тримифунтского, к которым тянутся многочисленные паломники. Да уж, зачем лететь отдыхать куда-то еще, если есть этот удивительный остров? Через двадцать минут я улечу обратно, в Москву, и Керкира останется только мимолетной радостью, о которой я всегда буду вспоминать с теплом. Ещё один драгоценный кусочек в багаж моей души.