Екатерина Мишаненкова
Фаина Раневская. Один день в послевоенной Москве
В книге использованы изображения, предоставленные (С) МИА «Россия сегодня» и (С) Shatterstock, а так же изображения низкого разрешения, взятые из открытых источников.
© ООО «Издательство АСТ», 2015
Предисловие
Любой человек – продукт своего времени. А известный человек одновременно является еще и признаком своего времени. Когда мы видим на экране Фаину Раневскую или читаем ее афоризмы, перед глазами сразу встает сталинская Москва, где на пушке отплясывает Любовь Орлова, советские ученые изучают солнечную энергию, комсомольцы-добровольцы строят метро, а по ВДНХ неторопливо гуляют стахановцы и прекрасные свинарки с орденами Ленина на груди. И над всем этим звучит знакомый голос: «Красота – страшная сила!» и конечно же: «Муля, не нервируй меня!»
Ох, как ненавидела Раневская эту «Мулю». Но ничего не поделаешь, этими словами ее приветствовал даже Брежнев, для которого она тоже была символом ушедшей эпохи его молодости…
Так и эта книга ни в коем случае не биография Фаины Раневской. Тем более что ее биографий написано уже довольно много и что-то новое рассказать о фактах из ее жизни почти невозможно. О том, когда она родилась, где училась и как стала актрисой, можно прочитать, например, в уже изданных книгах «Я – Фаина Раневская» и «Записки социальной психопатки». Здесь же делается попытка не просто рассказать факты из жизни великой актрисы, а показать срез эпохи, то общество, в котором она жила в годы ее расцвета – от окончания Великой Отечественной войны и до начала «оттепели».
Эта книга о том, чем увлекались, что смотрели, чем питались, о чем разговаривали и о чем молчали современники Фаины Раневской и конечно же она сама.
Почему советских пионеров можно было послать матом? Что за шубы продавала Раневская? За какую «колбасу» ей дали Сталинскую премию?
Прочтите – и узнаете.
10:00
Новое утро Москвы
В чем была главная особенность первых послевоенных лет? Наверное, в том, что все верили в лучшее. Страна лежала в руинах, но опьяненные Победой люди готовы были терпеть лишения, работать на износ и стремиться вперед, к светлому будущему, которое обязательно наступит. Потому что они видели чудо и чувствовали себя причастными к сотворению этого чуда, ведь это их руками была сломлена мощь фашистской Германии. «Все мое поколение, за исключением разве некоторых, переживало трудности, – вспоминал известный строитель В.П. Сериков. – Но духом не падали. Главное – война была позади. Была радость труда, победы, дух соревнования».
Совсем скоро это радостное ожидание, задавленное бытовыми проблемами и тяжелой работой, должно было превратиться в мечту, а потом у большинства людей и вовсе в сожаления о несбывшемся. Но эта вера в чудо наложила отпечаток на все поколение.
Из воспоминаний Алексея Щеглова, «эрзац-внука» Фаины Раневской:В один особенно жаркий день у Прутов на даче было решено идти купаться. Куда? Никакой речки я в округе не замечал. Был только пруд, которым кончалась дачная улица.
«Это не „Прут“, а „пруд“, – учила меня бабушка, – на конце не „т“, как у Софьи Ефимовны, а „д“!» В этом тесном пруду тогда бил холодный ключ, и однажды там утонул несчастный юноша – случился сердечный приступ. На этот пруд никто идти не хотел. А речка все-таки была – маленькая, незаметная, но не ручей – вилась себе среди кустов, выходила на луг перед Ильинской красной церковью, и там среди холодной травы мы расположились для купания.
Я не умел плавать – бабушка, Фуфа и Пруты сидели на траве, а мама держала меня и ласково и медленно окунала в речную прохладную блестящую рябь – веселую и неожиданную, с желтым песчаным дном, похожим на полосатое нёбо у нашего кота.
Каким же оно все-таки было – поколение переживших войну и встретивших Победу?
Прежде всего, как уже сказано, оно верило в счастливое будущее. Второй особенностью было, пожалуй, то, что люди после войны очень идеализировали предвоенное время. Четыре года страданий и лишений как бы скорректировали их память, заставив помнить только о хорошем. Так часто бывает с воспоминаниями о молодости – очень многим кажется, что сорок лет назад трава была зеленее, еда вкуснее, а люди добрее. Но то сорок лет, а то четыре. Война перепахала сознание людей, проложив глубокую колею, разделившую жизнь на до и после.
Возможно, именно поэтому во второй половине 40-х наибольшим спросом в библиотеках пользовались сказки и приключенческие романы. Это было некое бегство от жестокой реальности в мир грез, или как писал один фронтовик: «страшная жажда всего, что не связано с войной». Людям нужна была компенсация той безумной психологической нагрузки, которую они пережили, нужно было что-то яркое и красивое, чтобы забыть увиденные ужасы. Для этого и нужны были развлекательные книги, веселая музыка и конечно лучший из изобретенных к тому времени способов ухода от реальности – кино.
Неудивительно, что лидерами проката с середины 40-х и в первой половине 50-х были в основном приключенческие ленты, комедии и романтические мелодрамы про красивую любовь. В основном это были трофейные фильмы: «Девушка моей мечты», «Индийская гробница», все четыре части «Тарзана» и многие другие, уже давно забытые. Но работал и советский кинематограф – уже в 1945 году вышли такие популярные фильмы, как «Близнецы» и «Пятнадцатилетний капитан», выпустили на экраны и «Сердца четырех», снятые еще до войны, но долгое время считавшиеся слишком легкомысленными. В 1946 году на экраны вышли «Беспокойное хозяйство» и «Каменный цветок», взявший на Каннском фестивале приз за лучшее цветовое решение.
Из воспоминаний Людмилы Гурченко:Потом я влюбилась в американскую актрису Жанетт Мак-Доналд. На экранах шли фильмы с ее участием: «Роз-Мари», «Таинственный беглец», «Двойная игра» и «Спринг Тайм» – что значит «Весенние дни». Этот фильм мне больше всех нравился. Неизменный партнер Жанетт Мак-Доналд – красавец Эдди Нельсон. Ну то, что я наизусть знала всю музыку из всех картин «от и до» – это «як закон». Но актриса… Жанетт Мак-Доналд была моим идеалом во всех отношениях – голос, внешность, мимика, «игра», ослепительная улыбка – все неотразимо!
Перед лентами с ее участием шел титр: «Этот фильм взят в качестве трофея после разгрома немецко-фашистских захватчиков». И после этого грозного известия начиналась такая розовая, безоблачная жизнь, с музыкой, перьями, пудреными париками, шляпами, кринолинами и кружевами… Все так соскучились по красоте, по музыке, что смотрели этот фильм по десятку раз. А я еще больше.
Власти хорошо понимали, что людям необходим этот мир грез, чтобы отдыхать от суровой реальности – разрушенных городов, нехватки еды, постоянной тяжелой работы и т. д. Поэтому кинотеатры восстанавливались быстрее, чем многие другие объекты. Так, в мае 1948 года, после капитального ремонта, в Москве уже заработал кинотеатр «Форум», и народ радостно повалил туда смотреть новый цветной фильм Ивана Пырьева «Сказание о земле Сибирской».
Праздничная иллюминация и салют на Красной площади в честь 800-летия основания Москвы 7 сентября 1947 года.
Иван Александрович Пырьев
Елена Кузьмина. «О том, что помню»Была у Пырьева еще одна особенность. Он любил мечтать, а мечтая, что-то придумывать. И сам потом верил в свои выдумки. Он, как Жюль Верн и подобные ему фантасты, наделял своих героев крыльями, жабрами, фантастической техникой.
Одно время Пырьев ставил фильмы о колхозах. Но не о тех колхозах, которые существовали в то время на самом деле. Он не хотел видеть грязь, бедность, безграмотность. Он придумывал самих героев. Богатых, нарядных, грамотных, веселых и счастливых…
У окружающих эта неправда вызывала раздражение и нарекания. Пырьева обвиняли в приспособленчестве. Да, вероятно, в то время это так и казалось. Никто не верил в возможность быстрых перемен. Но Пырьев, зажав уши, вел свою линию.
Но, пожалуй, самым знаменитым, можно даже сказать знаковым или культовым, фильмом послевоенных лет стала другая картина Пырьева – комедия «Кубанские казаки» с неизменной Мариной Ладыниной в главной роли. Фильм рассказывал о богатой и веселой жизни послевоенной деревни, за что его впоследствии, после разоблачения культа личности и тем более в 90-е, много критиковали.
С одной стороны, было за что. Картина показывала выдуманную, лакированную действительность, которую рисовали в официальных сводках, замалчивая реально существующие проблемы. Так, например, в конце 1946 года в «Огоньке» была напечатана оптимистичная заметка П.Я. Селезнева, секретаря Краснодарского краевого комитета партии: «Кубань живет хорошо, на славу! Колхозные закрома полны, урожай собрали вовремя и все другие работы справили. В этом году наш край дал государству шестьдесят четыре миллиона пудов хлеба, на пять миллионов пудов больше, да мяса сдали без малого вдвое против прошлогоднего». В это же время на рассмотрение Сталину поступила подборка документов об истинном положении дел с продовольствием в стране и сопроводительная записка от Берии: «31 декабря 1946 г. Представляю Вам полученные от т. Абакумова сообщения о продовольственных затруднениях в некоторых районах Молдавской ССР, Измаильской области УССР и выдержки из писем, исходящих от населения Воронежской и Сталинградской областей, с жалобами на тяжелое продовольственное положение и сообщениями о случаях опухания на почве голода».