– Беременна ты, голуба моя! – вынес приговор знаменитый гинеколог. – И вот тебе мой совет. Рожай, Валентина. Не вздумай делать аборт. Я лично не возьмусь. У тебя целый букет болячек. А родишь, минуешь операцию, продлишь жизнь. Это я тебе обещаю. Я удивляюсь, как ты вообще забеременела. Видимо, судьба тебе плечо подставила. Так что цени ее благосклонность.
– Куда ж мне рожать-то, Карен Ашотович?! – растерялась Валентина и расплакалась от такой несправедливости. – Другие вон гуляют напропалую и ничего! А я один раз на штаны вполглаза поглядела и… на тебе! Мне ж уже тридцать семь. Да и незамужняя я. Ну, куда мне с дитем? Одна ведь я. Мать как полгода похоронила.
– Поверь мне, Валентина, это твое спасение, – успокаивал ее гинеколог. – Сам буду вести тебя до родов. Родишь, как миленькая. Обещаю. А что не замужем, так это даже хорошо. Будет тебе и забота, и забава. И еще, чтоб ты знала. Женщины, которые поздно рожают, живут дольше и склерозом не страдают. Факт научно доказанный. Так что дерзай!
Валентина, пока шла в свое отделение, почти смирилась с мыслью, что ей придется родить дочку. Она интуитивно почувствовала, что будет именно девочка. И сразу же ее полюбила.
О своей беременности Валентина сказала только Дусе. Та раскудахталась, стала жалеть подругу, а потом вдруг расплакалась и загнусавила:
– Ой, Валька, завидую тебе! Я вон двадцать лет мужского духа не нюхала. А тебе, считай, повезло. Рожай! И мне радость. Вместе вытянем, раз своих Бог не дал.
Подруги поплакали-поплакали над своей неудалой судьбой, а потом все же женское любопытство взяло вверх…
– Отец-то признает? – спросила Дуся. – Кто он? Чтой-то ты и словом не обмолвилась, с кем шашни водишь, а? Вон и ребеночка прижили, а ты молчок. А мы ведь с детства с тобой – не разлей вода. Как сестры. Я-то от тебя ничего не таю!
– Да какие там шашни, Дусь. Зря обижаешься, – оправдывалась Валентина. – Что рассказывать. Ну, лежал у нас один. Летчик. Из Новосибирска. С виду представительный такой. Долго лежал. Я его пожалела. Переспала с ним один раз на работе. Сама знаешь, я кроме больницы – никуда. Да и кому я нужна, перестарок. Щас вон молодые в девках сидят. А наши с тобой женихи сама знаешь где…
– Твоя, правда. – Дуся тяжело вздохнула. – Я иногда проснусь и думаю: неужели тебе, Дуська, так вот всю жизнь одной в холодной постели маяться? Послал бы Бог кого-нибудь, хоть увечного, хоть… Все ж не одна. Только бы не пьющего. С пьющим-то, ой, маята! Твой-то, не пьющий?
Конец ознакомительного фрагмента.