– А я повторяла и буду повторять. Наверное, я лучше знаю, что и как. У Борисовны сын женился. Говорила тебе, какой парень хороший, не пьющий, в компьютерах разбирается. Что тебе в нём не понравилось, не понимаю. А теперь – он женился, а ты сиди, сиди дальше.
– Да он какой-то не такой.
– А ты, значит, вся такая-растакая, – мама выглядывала из ванной и выкрикивала, продолжая что-то там тереть, – ты, значит, идеал. Нет, ты, конечно, красивая, что уж там, вся в нашу породу, а у нас в породе некрасивых нет. Но ты пойми, и с красотой нужно как-то уметь обращаться. Вот ты совсем не умеешь. Другая бы на твоём месте уже пару раз замуж сходила, а ты что-то никак не доберёшься.
– Что ты говоришь?
– Я говорю, что тебе уже двадцать пять, дорогая. И пора серьёзно задуматься, а не так, финти-минти.
– Ну, хорошо, что ты предлагаешь, чтобы я вышла на улицу, подходила к каждому парню и спрашивала, не хочет ли он на мне жениться? Так ты предлагаешь?
– Нет не так, но как-то нужно с людьми общаться, а ты сидишь целыми днями. Никуда не выходишь.
– Мама, – Даша вышла из кухни, – этот разговор – вечный. Мне это надоело. Если не можешь разговаривать о чём-то другом, то и не нужно приходить.
– Ах, вот как, – мама быстро сняла перчатки, вышла в прихожую, подхватила свою сумочку и крикнула напоследок, – ну и не приду.
Дверь хлопнула, и Даша стала тереть стол ещё сильнее.
Быстрым шагом Ольга Семёновна пересекала двор. Неожиданно она вспомнила, что, возможно, забыла у Дашки телефон. Раскрыла сумочку и на ходу стала копошиться в ней, но так неловко, что сумочка выскользнула и упала на асфальт. Круглый живот не позволял сильно нагнуться, пришлось присесть на корточки, чтобы собрать всё, что вывалилось. Пока Ольга Семёновна тяжело дышала и тянулась за рассыпанными в разные стороны монетами, какой-то парень подошёл и стал помогать собирать вещи.
– Вот спасибо, – протянула Ольга Семёновна, когда он подал ей ключи и кошелёк, – с этими деточками никогда ничего нормально не сделаешь. Это просто какое-то чудовищное непонимание. Ну что я такого говорю? Что пора замуж? Так это действительно так. Не убавишь, не прибавишь. То, что все вокруг жениться и выходят замуж, тоже правда. И что я не так сказала?
Женщина поднялась с корточек и тяжело вздохнула:
– Я что, не права?
Молодой человек подошёл и протянул остатки монет и сказал:
– Вы совершенно правы.
Ольга Семёновна потянулась, взяла монеты и почему-то посмотрела на его руку. Чуть выше большого пальца – татуировка.
– Спасибо, – медленно произнесла женщина, глянула сквозь круглые очки на его лицо, прижала к себе сумочку и поскорее пошла прочь.
Глава 6
Странные люди эти жильцы, им помочь стараешься, а они смотрят волком, будто ты их обворовать хочешь. Непонятно. Миша повернулся, чтобы уйти, но взгляд упал на книжицу серого цвета. Поднял, раскрыл – это паспорт.
Кинулся Миша вдогонку за разговорчивой женщиной, но та уже скрылась в неизвестном направлении. Немного походил по окрестностям и вернулся во двор. Там остановился и посмотрел на подъезд, из которого женщина вышла, перед тем как уронила сумочку. Наверняка кто-то знает, кто она, и сможет подсказать.
Из подъезда вышла элегантная старушка.
– Добрый день, не подскажите, в какой квартире живёт гражданка Воробьёва? – подступился Миша к пенсионерке.
– Дашка, что ли? Так на пятом, квартира направо, – сказала старушка, но затем подозрительно глянула и спросила, – а вы, собственно, по какому вопросу интересуетесь?
– Да вот она паспорт потеряла, хочу отдать.
– Ну, раз так, это конечно. Паспорт сейчас терять никак нельзя. Не дай бог кредит навесят, а то и два, а то и ещё какие дела наворотят, потом не расплатишься. А ещё за такие дела всякие и под суд, и даже посадить в тюрьму могут. Я вот слышала…
Старушка ещё рассказывала, но Миша уже скрылся за подъездной дверью.
Он поднялся на пятый этаж и нажал кнопку звонка квартиры направо. Тихие переливы. Шаги, щелчок, дверь распахнулась. На пороге стояла девушка. Невероятно. Та, которую он недавно вытянул из лужи в проливной дождь. И которая назвала его маньяком, сбежала, а потом у подъезда кричала, что он её преследует. Неприятная такая девица.
– Опять вы! – она нахмурила брови и собиралась уже захлопнуть дверь.
– Здесь проживает гражданка Воробьёва? – быстро проговорил Миша, ему совсем не хотелось снова слушать её крики. – Во дворе валялся её паспорт.
Девушка остановилась и посмотрела на книжицу, что Миша держал в руках.
– Паспорт. Это, видимо, ваша мама?
Девушка подозрительно глянула.
– Раскройте! – приказным тоном сказала она.
Он шагнул вперёд.
– Стойте там! Не подходите! Раскройте паспорт!
Он раскрыл.
– Да, это мамин паспорт. Давайте его сюда.
Он протянул паспорт, она быстро выхватила и тут же захлопнула дверь.
С минуту Миша подождал. Он подумал, может, она опять откроет дверь. Что-то скажет, например, спасибо. Но за дверью тишина. Он пожал плечами и начал спускаться. Обычное его состояние спокойствия в этот момент как-то потревожилось. В третий раз он пытается помочь, а его, словно какого-то преступника или нарушителя, за это ещё и ругают. Как-то не так получается. Чувство справедливости с самого детства воспитала в нём мама. И теперь он понимал, что его обвиняют в том, чего он не совершал и даже не собирался совершать.
Он повернулся и снова поднялся на пятый. Позвонил и вскоре из-за двери услышал:
– Что вам ещё нужно? Уходите!
– Ты неблагодарная курица! – выпалил он. – Чтобы я ещё раз помогал тебе, да не дождёшься! Паспорт вернул – и то виноват остался. Да пошла ты! Даже спасибо не сказала! Курица!
Несколько секунд молчание.
– Спасибо, – послышалось из-за двери.
Он кивнул и поскорее пошёл прочь.
Глава 7
Если бы восемь лет назад ему кто-то сказал, что когда-то он будет дворником, Миша не только обиделся, но и хорошо бы поколотил такого прорицателя. А когда мама шутила: «Если будешь плохо учиться, станешь дворником», тоже не сильно прислушивался.
Хорошо окончил школу. Поступил на заочное в институт. Пока суть да дело, подрабатывал. Потом с другом Васькой Сытниковым затеяли бизнес открывать, небольшой магазинчик продуктовый. Взяли помещение в аренду, на Ваську оформили. Дальше что-то непонятное началось. Васька стал темнить да обманывать.
А как-то сказал:
– Давай, Мишка, я у тебя твою долю выкуплю. А тебе помогу другой магазинчик открыть. А то у нас на двоих всего ничего, копейки какие-то получаются, а для одного нормально будет.
Мишка согласился. Но деньги Васька обещал отдать попозже.
Прошло время. Тишина. Денег никто не предлагает. А тут мама стала часто болеть. Она Мишку в сорок пять родила. Здоровье её, и так слабое, теперь вообще пошатнулось. Врачи разводили руками, мол, лекарства нужны дорогие. А где их взять, если денег нет?
Пошёл Миша к Ваське на разговор.
В кабинете нечисто, кругом коробки, на полу бумажки и мусор. Василий за столом сидит, деловой, пишет. Миша, напротив, на табурете, что скрипит безбожно. Того и гляди сломается, упадёт.
– Мать моя слегла. Лекарства дорогие нужны. Ты мне дай хоть на лекарства для матери, остальные позже отдашь, я подожду.
– Ну вот опять. Я тебе сотню раз говорил, нет у меня, выручка никакая, даже товар не на что заказывать, всё платежи сжирают. Я бы, Миха, тебе, знаешь сам, как брату, всегда с радостью, но сейчас просто придушен обстоятельствами. Не могу. Понимаешь.
– Но ты же живёшь на что-то, семью кормишь, на машине ездишь недешёвой. Продай машину.
– Ты с ума сошёл? Без машины я как без рук. Даже не предлагай.
– Поменяй машину. Со мной расплатишься, на другую накопишь.
– Не, Мишаня, так я делать не буду. Это глупо. Есть машина и есть. Зачем её менять?
Вот именно в те мгновения в том кабинете Миша не сразу, но по чуть-чуть стал понимать, что друг его Васька вовсе ему не друг, а маленькая гнида, пищит что-то, а делать ничего не делает. Именно тогда Миша так явно увидел, что человек, с которым он столько лет связан бескорыстной дружбой, стал совсем другим. Изменился до неузнаваемости. И теперь это другой человек. Деньги изменили его.
И как будто в ответ на эти мысли дверь приоткрылась, симпатичная продавщица заглянула и ласково так сказала:
– Василий Александрович, чёрная икричка пришла, как вы любите, бусинка к бусинке.
Васька злобно зыркнул на продавщицу и мотнул головой, чтобы вышла. Она поняла и притворила дверь. Васька встал, подошёл к шкафу, открыл его, и за рукой Васьки Мишка увидел стопки денег. Тот взял несколько бумажек и быстро сунул в карман.
Миша смотрел широко открытыми глазами. Он не мог поверить, что всё это происходит с ним. От бессилия и горечи он не знал, что сделать, чтобы этот человек снова стал его другом и дал денег на лекарства для матери.