– Может быть, в тир? – предлагает она.
– Ты иди, а я подойду к маме, – отвечая, встаю и направляюсь к родительнице. Она замечает меня, прощаясь с жителями и желая им хорошего вечера.
– Развлекаешься? – спрашивает она.
– Ага, но уже устала. Когда ты домой поедешь? – интересуюсь я.
– У меня дела. Тебя может подвести кто-то, я сейчас…
– А ну ладно, я тогда ещё погуляю, и папа Римы меня отвезёт, – перебиваю её. – А ты тут ещё долго? Может быть, постреляем?
– Уже ухожу, родная. И ты не задерживайся, у тебя сотрясение, помни о своём здоровье, – произносит она.
– Хорошо, до завтра, – улыбаюсь ей и, разворачиваясь, иду прямо на Луку. Он стоит в окружении парней со своей школы. Показываю ему идти за мной. Бросаю взгляд за спину, проверяя, кто следит сейчас за мной. Никого не вижу и продолжаю идти к деревьям, пытаясь потеряться там. Прячусь за одним. Лука проходит недалеко от меня.
– Садись в машину и поезжай прямо, остановись через метров двадцать и погаси фары. Жди меня, – шепчу я. Останавливается, кивком показывая, что услышал.
Наблюдаю, один ли идёт к парковке? Смотрит ли кто-то за ним? Но не вижу никого. Он садится в машину и проезжает мимо меня. Наблюдаю, как глушит мотор, и тогда бегу к автомобилю. Распахиваю дверцу и забираюсь внутрь.
– А теперь объясни, какого черта ты творишь? – кричит он.
– Закройся. Сейчас выедет чёрный Мерседес. Нам нужно ехать за ним, но только так, чтобы нас никто не видел и не понял, что мы следим. Все ясно? – спокойно говорю я, бросая взгляд назад.
– Не говори мне, что мы будем следить за твоей матерью. У неё единственный Мерседес в городе!
– Не говорю, ты сам обо всём догадался, – пожимаю плечами, все так же смотрю на парковку.
Это единственный выезд отсюда, она должна проехать мимо нас.
– Ты же понимаешь, что нарушаешь правила? – ехидно спрашивает он.
– А, может быть, я решила быть плохой? – в той же манере отвечаю ему.
– Тогда бы я сказал, добро пожаловать к нам, – смеётся он. Придурок.
– Едет, – шепчу я, опускаясь на сиденье и прячась, чтобы уж точно никто не заметил меня.
– Не включай фары, – добавляю я.
– Не дурак, понял, – фыркает он.
Мимо нас проезжает машина, и Лука заводит мотор. Выбираюсь из своего укрытия, следя за движением. Дышу глубже, а сердце так стучит. Боже, мне влетит, если она узнает все. Будет ещё хуже. Может, не надо? Оставить все, как есть? Нет! Аурелия, соберись и продолжай. Ты сама должна узнать, что тут происходит. Сама сделать выводы, основываясь на собственном опыте и том, что увидишь. Никак иначе.
– Она направляется к церкви, – недоуменно произносит Лука.
– А то я не вижу. Значит, вход там, – шепчу я. – Остановись здесь.
– Но до неё ещё идти! – возмущается он.
– Добегу. А ты жди меня тут, развернись и жди. Будь готов, – бросаю, выбираясь из машины.
Вот теперь пришло время нарушать все правила и законы, предавать всех, кроме себя.
Decem et octo
Бегу до церкви, прячась за деревом. Наблюдаю, как мама выходит из машины и направляется к зданию. Перебегаю дорогу, прячусь за Мерседесом. Стучится в центральную дверь. Открывает ей пастор и оглядывается, что-то говоря ей. Теперь надо как-то зайти туда. Тихо. Но возможно ли открыть массивные двери незаметно? Не знаю. Подхожу к ним, кусая губы. Пытаюсь прислушаться к тому, что там происходит. Ничего не слышу. Как можно осторожней нажимаю на ручку и тяну на себя дверь.
– Готово? – спрашивает мама.
– Да, госпожа, как вы и просили. Раствор и распятие, – отвечает ей пастор.
– Отлично. Пошли за мной, мне нужна помощь.
– Нет… простите, но туда я не пойду. Оттуда постоянно слышен шум и…
– Закрой рот! Живо за мной! – перебивает его криком мама.
Раздаются шаги, и я, прищурившись, смотрю в приоткрытую дверь. Они идут по проходу и обходят его. Пастор на что-то щелкает, и огромный золотой крест отодвигается вперёд, а затем вбок.
Поэтому его голос был так ярок тут. Он внизу. Церковь под старой церковью! Идеально для того, чтобы спрятать того, кто больше не верит в Бога!
Пастор хватает бидон и передаёт матери мешок, наверное, с распятием. Они входят в тёмное пространство, оставляя его открытым. Сглатываю от страха и нервного напряжения, оглядываюсь, проверяя, чтобы никого не было. Протискиваюсь в двери и закрываю их. Быстрым шагом подхожу к кресту. Осматриваю его, но кнопка или на что он нажимал сейчас перекрыта, и я не найду её. Ладно, надо идти.
Вхожу в тёмный коридор. Слышу впереди шаги и пыхтение пастора. Замираю. Стук сердца оглушает меня, прижимаю руки к груди, чтобы утихомирить чувства. Они только мешают сейчас. Все стихает, и тогда я двигаюсь по проходу. В темноте сложно разглядеть что-то, но иду я уже прилично, постоянно держась за стену. Неожиданно нога оступается, падая куда-то. Сжимаю губы, чтобы не закричать и хватаюсь за какой-то выступ. Перила. Значит, тут лестница. Стараюсь аккуратно спускаться, постоянно крепко держась за металлическую палку сбоку. Ноги уже болят от постоянного спуска, но иду. А так темно вокруг. Никаких голосов. Ничего.
Когда же окончится лестница? Тусклый свет внизу. Уже медленнее спускаюсь, вставая на плоскую поверхность. Вот и проход. Выкопанный коридор, подсвечивающийся факелами, как были там. Быстро иду по нему, постоянно оглядываясь.
– Стой тут и жди меня, – слышу громкий мамин голос впереди.
Конец ознакомительного фрагмента.