– Там было только оружие. Понимаете? Одно оружие. Ни книг, ни записей, ни еды, одежды, снаряжения, механизмов, машин, простейших орудий труда… Ничего! Ничего, кроме оружия. Оружия самого разнообразного. Начиная от боевых ножей и заканчивая такими, вот, нуль-гранатами, как я их называю. Ну и масса, так сказать, промежуточных видов: луки, арбалеты, пистолеты, винтовки, боевые лазеры, ручные плазмометы, аннигиляторы…. И все оружие, заметьте, только, как бы это сказать… личное, что ли. То есть всяких пушек и самоходных ракетных установок, а также танков и космических, а также атмосферных истребителей там не было. Рано, как и подводных лодок с крейсерами-линкорами. Удивительный склад. Потом, уже на других планетах, я наткнулся ещё на несколько идентичных. Причём, что самое интересное, находятся эти планеты на совершенно противоположных концах нашей галактики. Но если их мысленно соединить линией…. Складывается впечатление, что кто-то шёл через нас транзитом и оставлял по дороге эти склады с личным оружием и боеприпасами. Совершенно непонятно с какой целью.
– А что тут непонятного? – сказал Оружейник. – Воевать ребята собирались, не иначе.
– С кем? – осведомился Леонид. – И чем? Я же говорю. Неизвестная разумная раса, скорее всего гуманоидного типа, движется сквозь галактику по прямой и оставляет на своём пути склады с личным, подчёркиваю – личным – оружием.
– Отступающая армия, – предложил Доктор. – Армия в беспорядке отступает по старой Смоленской дороге и бросает оружие. А?
– По какой ещё Смоленской дороге? – не понял Оружейник.
Механик засмеялся.
– Нет, – не согласился Леонид. Я думал об этом. Не похоже. Уж больно склады хорошо оборудованы. С долгим сроком хранения. На века, можно сказать. И даже на тысячелетия.
– Исход, миграция, паломничество, – начал загибать пальцы Доктор. – Паломничество! А что? Может, они все сразу отправились к каким-нибудь внегалактическим святым местам. А с оружием в святые места не ходят.
– Забавная мысль, – сказал Человек-Т. – мне она в голову не приходила. Только, вот, не известны мне никакие внегалактические святые места. Знаю правда, что некоторые расы принимают за святые места те планеты, на которых долго жили Пионеры.
– Увы, – вздохнул Пионер.
– Скажите, Лёня… – начала Вишня и замолчала.
– Да?
– Вы оставили у нас свою рукопись… Зачем?
– Наверное, я понял, что не могу её продолжить.
– ?
– Любая рукопись должна хоть как-то заканчиваться. А я не знаю, как закончить.
– Не знаете, как закончить рукопись?
– Не знаю, как закончить жизнь.
Все оторопели. Только Пионер смотрел через пламя костра на Человека-Т и в его глазах мерцало понимание.
– Это в каком же смысле? – осведомился Доктор.
– В прямом, – усмехнулся Леонид. – Да вы не пугайтесь. Я не о самоубийстве говорю. Просто у каждого человека есть цель. Понимаете? Хоть какая-то, пусть с нашей точки зрения незначительная и мелкая, но – цель. Кто-то хочет заработать много денег, кто-то написать гениальную поэму или картину, кто-то родить сына или сделать великое научное открытие, а кто-то – построить дом или хоть раз в жизни слетать в отпуск на планету-курорт Нью-Ривьеру. Сколько людей, столько и целей. И это замечательно. Одно плохо. Лично у меня целей нет. Вернее, уже нет.
– Как это? – удивился Оружейник. – С вашими-то возможностями…
– Вы знаете, сколько мне лет? – перебил его Леонид и сам ответил. – Двести восемьдесят семь. И я совершенно не чувствую себя стариком. Наоборот. Полон, так сказать, сил и энергии. Между прочим, за последние двести пятьдесят семь лет я ни разу не болел. Ничем.
Оружейник завистливо вздохнул.
– Понимаете, этот дар божий, эта, свалившаяся на меня буквально с неба способность мгновенно перемещаться в пространстве и во времени…. Она постепенно выработала во мне и другие свойства. Во мне и в моём организме.
– Например? – спросила Вишня.
– Например, я не болею, как уже говорил. Потом на мне очень быстро всё заживает. Ткани регенерируют с необычайной скоростью. И не только кожа и мышцы. Внутренние органы тоже. Вы можете выстрелить из пистолета мне в сердце, и я выживу. Ещё мой организм практически не стареет. Это, что касается, физиологии, так сказать. Но изменился я не только физиологически. Например, со временем я приобрёл свойство ощущать чужую беду. Чуять её в прямом смысле слова. На любом расстоянии. Не знаю, может это произошло оттого, что я много и часто занимался именно спасательными работами ещё там и тогда, на Земле, до всех моих одиночных странствий и скитаний…. Как бы то ни было, но уже давно, при определённом настрое и сосредоточенности, я знаю, где именно и какая именно беда происходит с тем или иным человеком или с группой людей. Я просто вижу мысленным взором эту ситуацию. И прихожу на помощь. В том случае, если могу помочь. Тут, конечно, много факторов присутствует. Главный из них тот, что не всегда удаётся правильно настроится. Наверное, это срабатывает своеобразная внутренняя защита. Защита и ещё некий психологический фильтр. Если бы я слышал и видел одновременно все беды мира….
– Да, – сказал Доктор. – Разум не продержалась бы и секунды.
– То есть, легенды не врут? – спросил Механик.
– Легенды есть легенды, – сказал Леонид. – Угостите-ка сигаретой. Сто лет не курил, а сейчас что-то разволновался.
Механик протянул ему пачку, и они закурили.
– Я так и не понял, при чём здесь цель, – сказал Оружейник. – Вернее, потеря цели. Наоборот ведь должно быть!
– Наоборот уже было, – ответил Леонид. – Понимаете, просто всё уже было. И не раз. Мне надоело ходить по кругу. Это только кажется, что во вселенной бесконечное количество неразгаданных и жгуче интересных тайн. На поверку оказывается, что все тайны отличаются друг от друга не больше, чем выводок щенят. Один беленький, другой чёрненький, третий серенький. Вот и вся разница.
– Я понимаю, – сказал Пионер и улыбнулся. – Но вы не совсем правы. Потом объясню, почему.
– Нет, – сказала Вишня. – Моё женское любопытство так просто не удовлетворить. Для вас, может, все тайны мира и одинаковы, а я, вот, дочитала вашу рукопись до конца и мне теперь страшно хочется узнать, что было дальше.
– Действительно, – поддержал лируллийку Штурман. – Любая история должна быть рассказана до конца.
– А рок-н-ролл, наоборот, никогда не кончается, верно? – усмехнулся Человек-Т. – Впрочем, извините. Хорошо, о чём вы хотите узнать?
– Обо всём, – заявила Вишня. – Обо всё, что с вам случилось потом. Ну самое основное хотя бы…
– Самое основное…
И Человек-Т рассказал.
Он рассказал о том, что после случая с захватом мамы и сестры, а также его непосредственного вмешательства, в ФСБ началась и довольно быстро закончилась война двух группировок. Одной, связанной самым непосредственным образом с Михаилом и его далеко идущими планами и другой, относительно молодой и здоровой, ещё не забывшей о том, что честь и Родина превыше собственного сытого благополучия. Как ни странно, победа осталась за здоровыми силами. Кого-то ушли в отставку, кого-то отдали под суд и посадили, а кого-то пришлось натурально лишить жизни. Затем наступил период относительного спокойствия и работы. Захватывающе интересной работы. Человек-Т был глубоко засекречен и под руководством российских учёных совершил много путешествий на планеты Солнечной системы и во времени. Особенно были увлекательны путешествия во времени. Многие загадки и тайны были раскрыты и многие страницы учебников истории переписаны. Но потом…. Потом наступило одиночество. Сначала ничем закончились отношения с Машей. Во-первых, оказалось, что плата за сверхъестественные возможности – полное бесплодие. С его, Леонида, стороны. Врачи не смогли помочь. Но и это как-то, наверное, можно было пережить, если бы не второе. А именно то, что она перестала его понимать. Или любить, что часто одно и то же. В общем, любовь умерла, а новая так и не родилась. Всё, что у него было с женщинами после Маши сводилось или просто к сексу или, в лучшем случае, к паре-тройке месяцев душевного эрзац-тепла. Наверное, он уже тогда начал меняться внутренне, и окружающие интуитивно чувствовали, что он, Леонид, уже не совсем человек. Да, так оно и было на самом деле. Он уже не был человеком. Он был Человеком-Т.
– Я всё больше отдалялся от людей, – продолжал Человек-Т, неотрывно глядя в пламя костра, словно видел там недоступные иным картины своего прошлого. – И они сторонились меня тоже. К тому времени тайна моего существования перестала быть тайной. Сначала всё было вроде бы хорошо. Только утомительно. Мои коллеги журналисты иногда бывают уж слишком бесцеремонны… Впрочем, я их не осуждал – сам был таким. Дело не в них. Просто… на меня стали смотреть, как на диковинное чудо-юдо. Где бы я ни появлялся – всюду меня сопровождал шепоток. «Смотрите, смотрите, это Человек-Т! Говорят, умеет читать мысли и его нельзя убить…». «Ой, девочки, а интересно, каков он в постели? Мне рассказывали, что он может всю ночь и следующий день и опять всю ночь. И совершенно не устаёт! Вот бы…». «Нет, вы как хотите, господа, а это не человек. Это мутант. Просто такая удачная мутация. Один случай на миллиард…». И всё в таком же духе. Везде и постоянно. Даже самые лучшие не видели во мне вполне человека. Они видели в первую очередь Человека-Т. Мутанта. Урода. Аномалию. Чужого.