Успели выпить по паре чарок, когда явился Хмель. Он примчался в дом к друзьям через час после ухода оттуда Марии. И с порога стал уверять, что её не подсылал, она сама, такая-сякая, этакая-разэтакая, всё это выдумала. Заявилась к нему и рассказала, что произошло. Богдан всерьёз боялся испортить отношения с попаданцем и поспешил откреститься от инициативы родственницы.
– Да ладно, Богдан, не переживай. Что случилось, то случилось.
Придётся мне замуж выходить, тьфу, жениться. Может, оно и к лучшему.
Девка она, вроде бы, симпатичная и неглупая, думаю, и хозяйкой будет неплохой.
Само собой, Хмель к попойке присоединился, у него нервотрёпа всегда хватало. В результате они вчетвером нажрались до поросячьего визга. В прямом смысле, кто-то уже после полуночи так развлекался, причём не Юхим, тот, по невнятным воспоминаниям Аркадия, над этим визгом гоготал, как гусь.
"Ох, ведь зарекался… и не один раз, не нажираться до выпадения в осадок. Как хреново-то. Голова болит, тошнота достаёт, во рту… даже хуже, чем обычно, будто не эскадрон, а вся калмыцкая орда, со всем своим конским поголовьем там ночёвку устраивала. Ой, как мне плохо…надо вставать, если не попью – сдохну от сушняка. И чем это так гадостно воняет?"
Воняли дёгтем сапоги Хмельницкого, который после ночной пьянки не отправился домой, а прилёг на кровать вместе с Аркадием, почему-то валетом. Именно их он и увидел в первую очередь, когда смог продрать глаза. Обувь, кстати, забыл снять не только гетман, сапоги попаданца также красовались на его ногах и пахли, вероятно, не менее сильно и противно. В слабом свете, проникавшем в маленькое оконце, можно было рассмотреть, что друзья тоже спят, Юхим на печи, а Иван на лавке, закутавшись в тулуп.
"Во надрались… Хмель, наверное, не захотел домой идти, чтобы беременную жену не расстраивать, поэтому и остался здесь ночевать. Но кто же поросёнком визжал? Васюринский? Хм… не похоже на него, он скорее стал бы конём ржать. Неужели… гетман всея Малая Руси, или как здесь принято говорить? Или… я сам?.."
Не знаю, есть ли на Земле или вообще в Галактике страны или места, где жёны счастливы, когда муж является домой утром с помятой мордой, красными глазами и перегаром, от которого мухи передохли бы, попав под
"выхлоп"? Малая Русь или Украина к числу таковых не относится совершенно точно. И число женщин, способных тактично не заметить болезненного состояния супруга, здесь крайне мало. Жена Хмельницкого была простой, из мещан, русской женщиной и встретила гетмана, кошевого атамана и просто выдающуюся личность отнюдь не ласковым словом. К тому же она была беременной, нервной, и любивший её муж спорить с ней просто опасался.
Перенервничавшая супруга устроила Богдану грандиозный скандал, хорошо слышавшийся, несмотря на закрытые окна, и в соседних дворах.
Разошедшаяся Галина даже продемонстрировала попытавшемуся успокоить её
Хмельницкому одну из главных загадок двадцатого века: летающую посуду.
От которой храбрый казак постыдно сбежал из дому. Перспектива познакомиться поближе ещё и с бельёвой скалкой (утюгов тогда ещё не придумали) его откровенно испугала.
Домой он осмелился вернуться только вместе со сватами, выглядевшими, кстати, тоже не свежими огурчиками, мягко говоря. Ради счастья родственницы Галина Хмельницкая вынуждена была сменить гнев на милость и только грозно посвёркивала из-под чёрных ресниц на старавшегося показаться белым и пушистым гетмана. Но от возможности пройтись по несвежему виду жениха и сватов не удержалась.
– Что это вы, гости дорогие, сегодня такие кислые да зелёные? Уж не заболели ли?
– Нет, матушка, – ответил за всех почти годившийся женщине в отцы
Васюринский. – Видно, тяготы пути и государственные хлопоты сказываются. Вон, и супруг у тебя утомлённым выглядит, поберегла бы ты его. Большой человек, глядишь, и королям ровней станет.
– А как же, поберегу. Ох поберегу… – Галина сжала кисти рук в кулаки и многозначительно посмотрела на мужа. – Он у меня быстро здоровым станет. Лучше всяких королей!
Несмотря на некоторую напряжённость, возникшую из-за различного мировосприятия женщинами и мужчинами, сватовство закончилось успешно.
Сразу же и о свадьбе договорились, на ближайшую пятницу, чтоб погулять время было. В Великий пост устраивать гульбище даже колдунам-характерникам нехорошо.
Аркадий говорил и делал, по подсказкам, что полагается, пребывая по-прежнему в несколько неадекватном состоянии. Н-да, свою женитьбу здесь он представлял совсем иначе. Голова к тому же после мальчишника соображала не лучшим образом, да и болела в придачу. При хорошем освещении будущая жена, в отличие от женщин "бальзаковского возраста" выглядела даже лучше, чем при свете лучин. Ситуация от него уже явно не зависела, оставалось расслабиться и получать удовольствие.
Кстати, женитьба на родственнице Хмельницкого несла не только плюсы. Те же Скидан и Гуня встретили известие о его женитьбе совершенно без восторга. Пришлось давать им твёрдое обещание, что не глядя на родство он и дальше будет поддерживать прежде всего казачество и русский народ, а уж потом учитывать интересы родыча.
На улице ещё трещали морозы, но уже чувствовалось приближение весны и войны. В местах потеплее бои полностью и не затихали. Избежать участия в них было невозможно.