— Тебе нужно некое заверение, — произнес Мика.
— Да, — улыбнувшись, ответила она ему, и вроде чуть успокоилась. Затем перевела взгляд на меня. — Хотя не уверена, что, в итоге, я чего-то добьюсь.
По небольшой вспышке в ее глазах, я поняла, что слишком хорошо выглядела и слишком хорошо одета, и она приступила к девчачьей фигне со сравнением себя с «бывшей» своего бойфренда, и Эллен явно ощущала, что проигрывает. Это вообще была не моя проблема. Я не напрашивалась на этот ланч, и предупредила, во что буду одета. Я же не говорила, что приду в джинсах, а сама явилась в дизайнерских шмотках.
Не моя вина, что в джинсах я выгляжу куда эффектнее.
Я перевела взгляд на сидящего напротив Ричарда, надеясь, что он сумеет прочесть выражение моего лица, потому что я изо всех сил старалась не выйти из себя. Мика начал поглаживать большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, покоящейся на бедре. Он наклонился и нежно поцеловал меня в щеку. От этого я выдохнула сдерживаемое дыхание и попыталась ослабить напряжение в плечах.
Ричард притянул Эллен к себе.
— Эллен, милая, как ты можешь видеть, Анита и Мика пара. Какие еще заверения тебе нужны?
— Честно? — спросила она.
— Было бы неплохо, — ответила я.
— Полегче, — шепнул Мика.
Эллен окинула меня не самым дружелюбным взглядом и произнесла:
— Мне нужно, чтобы ты не сидела здесь такая вся распрекрасная и не заставляла меня чувствовать себя гадким утенком.
— Даже не знаю, что на это ответить, — сказала я, и посмотрела сначала на Мику, а затем на Ричарда в поисках подсказки или хоть какого-нибудь намека.
Ричард повернулся красивым лицом к Эллен и произнес:
— Эллен, ты красивая, и тебе это известно.
Она покачала головой.
— Я хорошенькая, но не… — она неопределенно махнула рукой в моем направлении, — такая.
Я вздохнула и посмотрела на Мику, ожидая от него хоть какой-то поддержки. Он высказал вслух то, о чем я подумала:
— Она не поверит тебе.
— Не поверю во что? — не поняла Эллен.
— Ответь, — сказал он и провел рукой по моему бедру, что оказалось для нас чем-то более успокаивающим, чем держание за руку. Второй рукой Мика обнял меня за плечи.
— Я не красивее тебя, — сказала я.
Она одарила меня полным презрения взглядом.
— Как одна женщина другой: не пори чушь.
— Эллен, она не лжет, — сказал Ричард.
— Как ты можешь так говорить? — воскликнула она и отдернулась от его руки.
— Насколько честной вы хотите, чтобы я была? — спросила я.
— Не знаю, — ответил Мика.
— Не безжалостно, — сказал Ричард.
— Довольно честно, — признала я.
— С правильным макияжем в одежде синих тонов, ты будешь выглядеть ничуть не хуже меня.
— О, ну спасибо, ты предлагаешь устроить шопинг после того, как преподашь мне пару уроков мейк-апа? — Ее голос сочился открытым презрением.
— Боже, нет, но преподавшие мне уроки друзья, научили не бояться цвета и ярко-красной губной помады, потому что это великолепно на мне смотрится. Ты одеваешься как я пару лет назад, очень консервативно, но тебе подходит моя цветовая гамма, поэтому стоит поэкспериментировать с цветом, вот и все.
— Другая футболка и губная помада не сделают меня такой же экзотической, как ты.
Я недоуменно моргнула.
— Я не экзотическая.
— Анита, ложная скромность всех раздражает. Ты говоришь, что не красивая и не экзотическая, и если сама в это веришь, то я должна быть просто уродиной для сравнения.
— У Аниты проблемы с видением в себе красавицы, — пояснил Мика.
— Не надо, это ее не касается, — предупредила я.
Эллен посмотрела на Мику, а затем на меня. Я уставилась на нее в ответ, покончив с дружелюбием.
— Тогда как мы без этого поставим точку в данном вопросе? — спросил Мика, и в этом был он весь. Подводил к цели, способной заставить почувствовать себя уверенней. Он был даже более целенаправленным, чем я, но ради него и спокойствия в нашей маленькой компании, я попытаюсь последовать его примеру. Боже, помоги мне, но я постараюсь.
— Еще в самом начале наших с Ричардом отношений, я думала, что он слишком хорош собой, чтобы заинтересоваться мной. Он был тем типом парней, которые в старших классах заставляли меня неловко себя чувствовать, и которые, как я считала, даже не взглянут в мою сторону дважды.
Она посмотрела на Ричарда и улыбнулась. Это была хорошая улыбка.
— Он поразительный.
— Да, он такой, поэтому первое время мне было не по себе от его внимания.
— Почему? — спросила она.
— Он слишком красивый, — ответила я.
— Ты никогда не сможешь быть слишком красив, — с улыбкой сказала она ему. Он улыбнулся в ответ. Прогресс пошел.
— Ричард послужил началом моего осознания своей привлекательности, потому что, как диктовала моя логика, если красивые мужчины продолжают встречаться с тобой, значит, ты достаточно привлекательна, чтобы заставлять их желать этого. — Я вздохнула. Даже для меня это прозвучало запутанно, как будто я вымучивала логику, а не пыталась уладить наше сегодняшнее дело.
— Каждая женщина знает насколько она привлекательна. Это укореняется в нас еще с малых лет.
— Нет, это не так, если люди, с которыми ты растешь, говорят, что ты страхолюдина, и нет, если твой отец женится во второй раз на женщине, которая все твое детство твердит: «Нет, это не моя дочь. Она от первого брака мужа. Ее мать была мексиканкой». — Я изобразила интонацию своей мачехи Джудит.
— Так и говорила? — ужаснулась Эллен.
— Постоянно.
— Неужели твой отец ее не останавливал?
— Она никогда не говорила это при нем. Вообще-то моему отцу это рассказала моя сводная сестра Андрэа, когда нам было по двенадцать. Мы с ней не особо ладили, но видимо ее мать смущала ее таким поведением, поэтому… в общем как бы там ни было, это заставило меня чувствовать себя слишком низкой, слишком темной, слишком невысокой, светловолосой и скандинавской, как остальные члены семьи.
— Разве время от времени ты не виделась со своей матерью?
— Она умерла, когда мне было восемь, а в том возрасте я как две капли воды была на нее похожа, только цвет кожи от отца. Невозможность загорать — просто сущее проклятье. Возможно, именно поэтому мачеха так меня ненавидела, потому что я постоянно напоминала ей о первой любви отца. Да хрен его знает. Одна из тех вещей, что ты узнаешь на терапии — это, что ты можешь разобраться со своими проблемами, исцелиться от нанесенной тебе травмы, но понять, почему люди, которые причиняли тебе боль, это делали — невозможно. Это в их голове, их сердце.
Эллен посмотрела на меня.
— Это кошмар для ребенка. Мне очень жаль.
— Я рассказала это тебе не для того, чтобы вызвать сочувствие, а для того, чтобы объяснить, какие я видела в себе проблемы. Мика — красивый парень и он любит меня; Ричард любил меня и он восхитительный, и в моей жизни есть другие удивительные мужчины, поэтому, как я уже сказала, логика диктует, если красивые люди продолжают со мной встречаться, значит, я не могу быть уродиной.
— Но ты по-прежнему не чувствуешь себя красивой, — тихо произнесла она.
— Бывает, — согласилась я.
Эллен кивнула.
— Значит, хочешь сказать, ты считаешь, что мы обе хорошенькие, потому что не веришь, что ты красивая?
— Что-то вроде того.
Она вздохнула, затем медленно выдохнула и произнесла:
— Прости, что расстроилась и заставила тебя почувствовать себя, словно ты обязана разделить со мной эту историю.
Я пожала плечами, потому что мне тоже было жаль.
— Спасибо, — поблагодарил, Ричард. Он излучал слишком большое сочувствие, а в этот момент я в нем не нуждалась.
Мика нежно, чтобы не сильно измазаться моей помадой, поцеловал меня. Я улыбнулась, увидев на его губах красную линию.
— Легкий мазок, — тихо сказал он.
— Что? — переспросила Эллен.
— «Легкий мазок», — повторила я. — Так Натаниэль назвал след от губной помады после краткого поцелуя.
— Натаниэль — это твой другой… — казалось, она не могла подобрать слово.
— Слово «бойфренд» подойдет, — сказала я. Я не добавила, что эту фразу, я употребляла для классических друзей, которые не понимали моей альтернативной личной жизни и в действительности не желали понять.
— Так Мика твой?.. — она снова замолкла, чтобы подобрать верное слово.
— Эллен, все в порядке, — сказал Мика. — Словарное «полиамория» — тяжелое слово, даже для нас.
— Я знаю, что полиамория означает любить нескольких людей, но кроме этого я ничего в действительности не понимаю, — пояснила она.
— Если бы я находилась на общественном приеме с кучей незнакомых людей, тогда Мику и Натаниэля я представила бы своими бойфрендами, потому что все остальное смутило бы присутствующих. Если бы мы появились в месте, где понимали полиаморию или, по крайней мере, не приходились сторонниками классической любви, тогда я бы представила Мику как моей второй половинкой, а Натаниэля — нашей Третьей.