-Почему погодя?
-Потому что сейчас ты ответ не поймешь.
Ушки подошел к нише в стене, где щерился белыми буквами темный экран умной машины. Под его пальцами буквы вдруг вспыхнули, исчезли, экран стал синим, на нем появился интерфейсный куб. Ной встал рядом.
-Посмотри на стену, - сказал Ушки, манипулируя лентами каталогов. - Там - у стола.
Ной повернулся. Стена, до того белая, как снег, вдруг словно подернулась дымкой. Она стала блекнуть, таять, темнеть и вдруг превратилась в гигантское окно.
Ной сделал два неуверенных шага и остановился.
Серый, словно пепел, песок. Огромные острые валуны, разбросанные тут и там. Вдалеке, у самого горизонта - белые холмы, на фоне черного неба. От самого окна к ним тянулась, утопая в песке, длинная прямая труба. Вдоль нее, поднимая густые облака пыли, что-то двигалось, объезжая частые, удивительно круглые ямы, заполненные тьмой.
-Что это?
-Луна.
-Луна...
Ной помнил луну. Он видел ее несколько раз, когда расступались над Городом тучи. Она казалась ему огромной, больше солнца, красивой и яркой - ее свет затмевал свет фонарей в Квартале. Она казалась бесконечно далекой, недостижимой. Луна жила на небе, том самом небе, где жил Бог. В детстве Ной думал, что луна и есть его дом.
Он смотрел в 'окно' понимая, что Ушки снова обманывает. Опять смеется над ним - устроил очередную злую каверзу. Это переходило все границы. Ной уже собрался высказать это вслух, когда картинка сменилась, и на несколько секунд он перестал дышать.
Все тот же серый песок, круглые ямы, холмы, которые теперь стали ближе. А над холмами, словно обрюзгшее, потускневшее Солнце, висело огромное нечто - невообразимое, синее с белым, невыносимо яркое на фоне абсолютной черноты. Близкое, казалось - вытяни руку и его коснешься.
-Это Земля, - сказал Ушки за его спиной. - Город показать не могу - отсюда не видно. Он за облаками.
-Там Город? - тихо спросил Ной.
-Да.
Ной неожиданно почувствовал, как тянет его эта Земля. У него закружилась голова, он вдруг представил, что падает туда - вверх, к синему и белому, промахивается и летит в глубокую пустую черноту.
Под ярким шаром Земли бодро двигались машины. Просто и буднично, словно мир не перевернулся с ног на голову.
Ной закрыл глаза.
-Убери.
Но и под веками картина не желала исчезать. Земля - детский мяч, который можно положить на ладонь. Центр мироздания - мяч, висящий в пустоте. Ной сел на пол.
Сзади раздались шаги. Стукнули ножки стула. Он почувствовал руку на своем плече.
-Я выключил экран, - сказал Ушки.
Ной открыл глаза.
-Никогда, за всю свою жизнь я не видел такого... - медленно проговорил он.
-Привыкнешь. Люди живут здесь давно. В этом нет ничего особенного.
Ной покачал головой.
-У тебя нет выхода. Тебе придется начать жизнь заново. То, что ты видишь перед собой - нормально. Это ваш Город - безумие. Ты жил в загоне для скота, Ной. Настоящие пастухи - это не те полудикие бродяги, что напали на нас, а те, которые день за днем, с самого детства превращали вас в животных. Но есть другая жизнь, Ной, и она станет твоей, если пожелаешь.
Ной молчал.
-Хочешь есть?
-Я не голоден.
-Врешь. Я знаю, что хочешь. Ты посиди, а я принесу. Я быстро.
Ушки встал.
-Включи еще.
-Уверен?
-Нет. Но все равно - включи.
-Сейчас.
Белая стена исчезла, снова появилась равнина и холмы.
-Не это, - сказал Ной. - С Землей.
Картинка сменилась.
-Я скоро, - сказал Ушки. Зашелестела дверь, стало тихо.
Ной смотрел на одинокий шар над горизонтом. Он вдруг показался ему таким хрупким - почти игрушечным. Обмакнуть кисть в черноту вокруг, несколько мазков - и его нет.
Когда Ушки вернулся, он нашел Ноя все в той же позе. Тот смотрел на экран, словно загипнотизированный. Только услышав шаги возле себя, Ной обернулся.
-Взял что попроще, - сказал Ушки, ставя поднос на стол. - Можно есть всухомятку, как хлеб. В бутылке - обычная вода. На вот - выпей.
Он протянул Ною две таблетки.
-Что это?
-Успокоительное. Поможет переварить новые впечатления. Да ты не бойся, они слабенькие.
Ной послушно сунул таблетки в рот.
-Ушки, давно вы... мы здесь? На Луне?
-Давно. В свое время я тебе все расскажу. Торопиться некуда, будем двигаться постепенно. Главное - ничего не бойся и помни: все, что ты узнаешь и увидишь - не чудо и не колдовство. Просто жизнь. На, держи.
Ушки протянул брусок белого цвета. Ной взял, рассеянно покрутил его в руках и откусил. На вкус тот был как хлеб, даже пах хлебом - свежим, будто только что испеченным. Ной откусил еще.
-Ну и хорошо.
Ушки поднялся.
-Примерно через полчаса тебе захочется спать. Не противься - ложись. Завтра я снова приду, и продолжим наш разговор.
Он повернулся, собираясь выйти.
-Ушки, а что с Принцессой? Где она?
-Рядом. Отдыхает, как и ты. Когда придете в себя - встретитесь.
-С ней все в порядке? Она... она может беспокоиться.
-Не волнуйся. Она в надежных руках.
-Не выключай экран.
-Уверен?
-Да.
* * * *-Скажите, Саша, в биологии еще нет понятия сверхтекучести?
Врач непонимающе посмотрел на Лопухова.
-Что?
-Ничего...
Сквозь прозрачные стенки изоляционного куба Лопухов смотрел на девушку. Она снова приходила в себя. Ее движения все еще были замедленны и неосознанны, но скоро она опять начнет свой пугающий, немыслимый побег из фиксирующих ремней. За сутки это уже пятая попытка, и перерывы между ними все сокращались, словно тело девушки адаптировалось к лекарствам и каким-то необъяснимым образом сопротивлялось им. Медикам удалось взять только самые простые анализы - серьезные исследования пришлось отложить. Девушка, или Б-17, как ее называли в документации, боролась неистово. Она срывала датчики, выворачивала из суставов руки, изгибалась так, словно в ней вообще не было костей - она выбиралась из любых пут, не обращая внимания на боль и ссадины.
-Я предвижу проблемы... - сказал Лопухов.
Девушка за стеклом открыла глаза. Медленно поворачивая голову, осмотрела помещение. Ее взгляд остановился на Лопухове, и он едва удержался, чтобы не отступить. Видеть она его не могла - изнутри стены непрозрачны. Но могла чувствовать.
-Ной! - громко крикнула она, и стала выворачивать руку.
Лопухову вдруг страшно захотелось выпить, даже дыхание перехватило. Вдарить граммов пятьдесят, чтобы прочистились мозги. Это существо в кубе гипнотизировало его. В горле пересохло. Он вытащил из кармана мятную таблетку и бросил в рот. Посмотрел на стоявшего рядом врача.
-С этим точно ничего нельзя сделать?
-Не знаю. Будь это человек, я бы ответил. А с этим... Черт ее знает.
-А ты, Саймон, что скажешь?
Саймон, все это время молча наблюдавший за сомнамбулическим побегом образца, перестал крутить в руках оторванный Ноем окуляр и сжал его в кулаке.
-Скажу то же, что и в первый раз. Только Ной может ее успокоить.
-Как он там?
-Пока в шоковом состоянии, но он справится. У него подвижная душа.
-Душа, блин! Саша, вы осмотрели парня?
-Физиологи с ним работали. По этой части все в порядке. Психиатр пока не заходил.
-Пусть зайдет.
-Сейчас он спит, - сказал Саймон. - Я дал ему успокоительного.
Девушка заорала. Усиленный внешними динамиками, звук обухом ударил по нервам. Лопухов выронил ключ.
-Выруби звук! - рявкнул он на оператора.
Наклонился за ключом. Пальцы дрожали.
'Ох как нужно выпить! Ох как нужно!'
Саймон смотрел на Принцессу. Ритмично - по-змеиному выгибаясь, она выдавливала свое тело из ремней.
Лопухов разогнулся, отвернулся от стекла и сухо сказал.
-Готовь Ноя. Возьми в помощь психиатра. Парня нужно привести в норму как можно быстрее. Как только он будет готов - сразу же связывайся со мной.
Он повернулся к врачу.
-Угомоните ее. И держите без сознания.
Глава 2
И ее, и меня считали биологическими механизмами - даже не животными. Но я вам скажу - ни то, ни другое - не верно. Мы - вода.
Ника Стимун. Стенограмма заседания особой комиссии Корпоративного Совета
Когда Ушки вошел, Ной сидел на кровати и смотрел в окно-экран. Он словно вовсе не ложился спать - все те же приподнятые плечи, откинутая назад голова, что и вчера. На секунду Ушки охватил страх, он подумал, что Ной так же сопротивляется лекарствам, как и девушка-образец, что каким-то образом он - это она - ждет, собираясь наказать за мучения. Ушки мотнул головой - бред это все. И нервы. Надо больше отдыхать.