Мы сцепились, как кошки, шипя, драли друг друга за волосы, дергали и старались вырвать пряди. Наконец, мне удалось изловчиться и со всей силы жахнуть каблуком обманщице по пальцам ноги. Подкованная набойка легко пробила тонкую домашнюю туфлю. Сестрица странно крякнула и, скривившись от боли, разжала руки. Пока она, становясь бордового цвета, прыгала на одной ноге, я подхватила юбки и дала деру.
Надо было бежать к лестнице для прислуги, но в панике я снова, как много раз после потери памяти, перепутала право и лево. Только ошибку обнаружила, когда на всех парусах выскочила к центральной лестнице. Замерла в нерешительности, теряя драгоценное время, и тут Пруденс схватила меня за шиворот.
– Она сбегает! – завопила сестрица.
В холл выскочил Эрик. Увидев, что мы боремся на верхней площадке, он бросился на подмогу подельнице. Охваченная ужасом быть пойманной, я резко навалилась на злодейку. Вдруг неловко споткнувшись, она стала терять равновесие, замахала руками, отпуская меня, но все равно с тоненьким визгом кубарем покатилась вниз и затихла у подножия лестницы.
Подхватив юбки, я ринулась обратно в коридор.
– Стой! – крикнул Эрик, присовокупив сочное ругательство.
Миновав длинный коридор, я выскочила к лестнице, какой обычно пользовалась прислуга. От короткого хлопка вспыхнула пара тусклых светильников, и я сбежала вниз, к черному входу, но дверь оказалась запертой. Я попробовала ее толкнуть плечом, покрутила ручку и различила шаги. Оказалось, что Эрик не стал помогать раненой подельнице, а предпочел броситься вдогонку мне.
Не придумав ничего изящнее, я заскочила в кухню, схватила с крючка над кухонным прилавком сковородку и спряталась у двери. Приготовившись к удару, я старалась не дышать, чтобы не пропустить момент, когда он окажется близко. Но Эрик облегчил мне задачу, выходя в столовую, он пропел:
– Ку-ку, кузина. Ты где?
В следующий миг на его голову опустилась тяжелая сковорода с жирным, не соскобленным днищем. Странно хлюпнув, он вжал голову в плечи, сочно ругнулся и рухнул лицом вниз на паркет. Мне надо было убегать из дома, пока он не пришел в чувство.
Когда я выбралась из синей гостиной в холл, то обнаружила Клотильду, сидевшую на нижней ступеньке лестницы. У ее ног, неестественно выставив руку, лежала Пруденс. Глаза были закрыты, из уголка рта тянулась тонкая кровавая полоска. Сестра была мертва. Похоже, она свернула шею, когда летела с лестницы.
Не произнося ни слова, я протянула руку, требуя от тетки отдать ключи от входной двери.
– Я не собираюсь просить прощения, – заявила она, вручая мне тяжелую связку ключей от всех дверей дома.
– Ты как Эрик. Тоже вечно ставишь не на ту собаку.
В тишине дома раздавались странные приглушенные звуки. Казалось, кого-то закрыли в чулане, и пленник умолял его выпустить. Неожиданно я догадалась, что возня и неразборчивые, скраденные толстыми стенками звуки доносятся из большого дорожного сундука, стоявшего посреди помещения.
Родственнички Вишневские запихнули Еву вместо багажа и собирались выбросить в реку. План так себе, откровенно говоря, ведь топить они все равно не умели, даже мне удалось выжить.
Не справившись с соблазном подольше помучить мачеху, я прошла мимо сундука и, отчаянно гремя связкой, отворила входную дверь…
* * *
День выдался отменный, теплый и солнечный. Высокое бледное небо не пятнало ни единого облачка. Сухой воздух пах кострами, под ногами успокоительно шелестели опавшие листья. Прогуливаться в такую погоду по аллее, засыпанной листвой, было неподдельным удовольствием.
Правда, наслаждение прогулка доставляла, если не приходилось на себе тащить тяжеленный дорожный сундук с вещами, а аллея не взбегала на крутой холм. Из нас троих, меня, Глэдис и Собаки, веселился только обряженный в кожаный намордник питбуль.
– Нима Анна, со всей ответственностью вам заявляю, что благородным нимам таскать на закорках сундуки – неприлично! – пыхтела Глэдис, обливаясь потом под своей половиной поклажи. Под мышкой она умудрялась держать длинный зонтик.
– Если бы ты не взяла зонтик, то нам было бы легче, – задыхаясь, отозвалась я, хотя очень хотела сказать, что дуэнье не стоило обзывать возницу, разозлившегося до такой степени, что в холм мы тащили вещи собственными рученьками, схватившись за сундук с двух сторон.
– А вы взяли собаку!
– Собака – мой личный страж.
– А мой личный страж – зонтик. Он гораздо полезнее вашего… монстра.
– Это еще чем? – обиделась я.
– Зонтиком можно не только от воров отбиваться, но и от дождя прятаться! А ваш пес только местных кур гонять может! Никакой пользы.
Тут питбуль с бешеным лаем кинулся на кошку, рисково высунувшую на улицу хвост. Он помчался в нашу сторону, по касательной задел Глэдис, и та зашаталась. Ее угол сундука рухнул на землю. Мне тоже пришлось отпустить тяжелую поклажу.
Мы уселись на резную крышку с металлическими уголками.
– Привал! – объявила я.
– Думаете, он не отправит нас взашей? – скептически уточнила дуэнья, намекая на Влада, не ответившего на мое жалобное письмо приютить меня, пока особняк Вишневских атакуют газетчики. Хотя не надо было обладать дедуктивным мышлением, что я искала благовидный предлог, чтобы помириться, и многозначительное молчание Влада приводило меня в панику.
– Не переживай, Глэдис, я буду давить на жалость, – пообещала я. – Ты говорила, что этот способ эффективнее, чем соблазнение.
Город содрогался из-за суда над родственниками Вишневскими, пытавшимися сжить со света единственную Наследницу, так что я находилась в эпицентре оглушительного скандала.
Наконец, мы дотащили багаж до знакомых ворот.
– Я зайду первая, потом ты с Собакой, а дальше уже про сундук объявим, – предложила я.
– Мне кажется, в нашем составе он не пустит нас и на порог. Надо кого-то оставить.
– Хорошо, меня мы оставить не можем, тебя – тоже, ты предлагаешь Собаку отправить обратно в конюшню?
– Заметьте, это ваш план, но он мне нравится.
Не успела я потянуть калитку, как она распахнулась, и перед нами вырос Влад. При его появлении сердце ухнуло в пятки.
Он ошарашенно разглядывал меня, словно не верил, что я действительно приехала к его дому да еще с дуэньей и псом. Это была заявка на совместное будущее.
– Анна? – произнес он со знакомыми вкрадчивыми интонациями.
– Влад?
Примолкнув, мы жадно разглядывали друг друга. Пять седмиц назад я его бросила, и не было ни одной секунды, чтобы я не пожалела об этом своем решении. Он приходил на суд, смотрел на меня из зрительного зала. Он встречался мне на улице, проходил мимо, не здороваясь и не вступая в разговоры. Он умел соблазнять, но ждал, когда я соберу сундук с вещами, прихвачу с собой дуэнью, пса и зонтик и приду к нему. Сейчас я была здесь.
– Молодые люди, так смотреть друг на друга посреди улицы – неприлично, – фыркнула Глэдис и, потеснив Влада, прошла во двор. – Какой неприлично запущенный двор!
Следом за дуэньей проник питбуль, и ему было абсолютно наплевать, что происходило во дворе, лишь бы сняли намордник, а еще покормили.
– Заходишь, – изогнул Влад брови.
– Захожу.
Какое счастье, что мне не пришлось давить на жалость. Вдруг бы выяснилось, что соблазнение у меня выходит ловчее?
1
Гравират – устройство для получения и гравировки неподвижных изображений материальных объектов на слюдяной пластине при помощи магического кристалла.
2
Эльба – название реки, разделяющей город Алмерия на две равные доли, восточную и западную.
3
Гнездич – второй по величине город Алмерии, его называют культурной столицей королевства, что не мешает столичным снобам называть его жителей «провинциалами». Действие романа «Бесстрашная» разворачивается в Гнездиче.
4
Горловая жаба (уст.) – гнойная ангина.
5
Имеется в виду присказка, что при рождении Святые Угодники целуют младенцев. Считается, что умный человек был одарен поцелуем в лоб, красивый – в глаза. Люди, успешные в ремесле, якобы получили поцелуй в ладони.