— Удобно.
— Тогда ступайте в ложок, проверьте в стрельбе. Держите патроны, — Иваныч сунул покупателям картонную коробку.
Ева восприняла происходящее совершенно естественно — взяла подопечного за руку и повела вправо наискосок. Тут в ложбине отыскались продырявленные пулями фанерные щиты, по которым Вовчик и сделал несколько выстрелов. Удивила его только скромная отдача. В остальном же — ничего неожиданного не произошло. Сильный бой, хорошая кучность, уверенная работа автоматики перезаряда.
— Как я понимаю, вооружаем человека за счёт государства, — хмыкнул продавец, выдавая принадлежности и патронташ. — Так что не станем экономить. Вот, возьми обойму патронов с сердечниками из обеднённого урана с разрывным зарядом — это на слоносвина или шерстистого носорога. Гигантского ленивца, опять же, можно таким успокоить. Против бронетехники их разрабатывали. Они с турбинкой. Хороший стрелок метров за четыреста не промахнётся, ну и ты с сотни не оплошаешь. Вязаная картечь на ужасных волков, жаканы против амфиционов… припасы к ружью оказались увесистыми, хотя и были снабжены сгорающими гильзами.
Потом… состояние шока сделалось для Вовчика уже привычным, поэтому он ни капельки не удивился, когда Ева привела его на лётное поле к маленькому самолёту — верхнеплану с дверками в фюзеляже, расположенными, словно на легковушке. Девочка устроилась на пилотском месте, посадив пассажира рядом. Запросила разрешения на взлёт, вырулила на полосу и подняла машину в воздух так же легко, как и дышала. Вообще-то она оказалась далеко не болтушкой, поэтому пришлось задавать ей вопросы: О панораме просторной закрытой бухты, отделённой от океана высокой стеной крутых скал. О городских районах, о печах и верфи, расположившихся на небольшой, в общем-то, территории.
— Здесь, в основном, технические институты. Исследовательские, разрабатывающие и учебные, — объяснила спутница. — В печах ведут экспериментальные плавки, а город наводнён студентами. Его готовят к приему результатов послевоенного бэби-бума — нашего с Кисточкой поколения. Представляешь? Через девять месяцев после войны население увеличилось чуть ли не пятую часть — меня папа с мамой вообще сделали, когда оба лежали раненые в одном госпитале. Через несколько лет вся эта орава позаканчивает школы и разом рванёт в высшие учебные заведения.
Забавно! О столь «взрослых» вещах этот ребёнок говорит без малейшего смущения. Внизу промелькнула открытая луговина, а потом под брюхом машины заскользили вершины густого леса. Справа и слева поднялись высокие горы, вскоре оставшиеся позади, а вокруг, сколько хватало взора, раскинулась безбрежная равнина, покрытая нарядной зелёной травой.
— А вообще-то у вас тут много непривычного, — Вовчик снова попытался завязать разговор. Пленила его, если честно, эта малявка.
— Эт, точно. Я ведь бываю на Земле по делам службы, так что, имею возможность сравнить. Чтобы не ссориться, не станем вести речи о том, где лучше, или правильнее, но только тебе, чтобы привыкнуть тут ко всему, понадобится некоторое время. Мямлик! Кончай там тихариться.
На последние слова пилотессы в заднем ряду прошло шевеление и над спинками кресел появилась мордашка кота с острыми подвижными ушками и вибриссами.
— Представляю. Мямлик. Ребёнок расы Идалту, пребывающей тут на Прерии в состоянии непрерывного инкогнито, — с улыбкой сказала Ева спутнику. — Не, сам Мямлик не шибко прячется, зато остальные его соплеменники контакты с нами, хомо, редуцируют до невозможности. Тем не менее, надо помнить, что они тоже люди, причём далеко ушедшие в своём развитии.
Как порыбачил? — это уже в сторону внезапно объявившегося пассажира.
— Отлично порыбачил, — ответил малыш и (наглец) подул Еве в ушко.
— А ну, не балуй! — это мохнатику. — А тебе, Володя, предстоит узнать и о других иных, живущих здесь. В общем, чтобы не терять времени, забирайся на информационный портал здешней службы новостей и читай всё подряд. Да не сейчас читай — лететь-то осталось всего ничего! Вечером в казарме тебя никто не станет отвлекать.
— А с чего ты взяла, будто меня примут? — парень недоверчиво заломил бровь. — Я и документов для этого никаких с Земли не прихватил. В смысле — для поступления на учёбу.
— Инопланетянин ты, Володя, — насмешливо протянула девочка.
* * *Посадка на ничем не оборудованную полосу и пешая прогулка по степной грунтовке. Мямлик, опустившийся на четвереньки и напористым намётом умчавшийся влево через сжатое поле. Величественные строения мавританского дворца, окружённого молодым весёлым лесом. Пожилой мужчина в кабинете на втором этаже. Разум Вовчика окончательно отказался удивляться — он просто впитывал в себя новые впечатления, отдаваясь на волю хода событий.
— Вот, Евсей Елисеевич! Мигрант с Земли. Намерен учиться на бортпроводника для пассажирских космолиний, — произнося эти слова, Ева вытянулась в струнку и козырнула, поднеся руку к пилотке, которую для такого случая откуда-то достала и водрузила на макушку коротко остриженной головы.
— Селись в казарме, — махнул рукой пожилой мужчина с большими звёздами на погонах. — Занятия начнутся через полтора месяца, так что пока тебя займут на разных работах. А тебе, Ева, скучать некогда. Рысь нашла портал к Терции. Через восемь дней уходите с нею и с Нах-Нахом щупать, так сказать, обстановку и выяснять перспективы. Эту планету земляне уже находили, но со стороны Эдема. Данных о ней крайне мало. Всё, что есть — из общей сети. Ознакомься.
— Есть, товарищ генерал. Разрешите отлучиться из расположения?
— Отлучайся. Твои сейчас в Йориковке, если ты не в курсе.
— Так точно, в курсе. Разрешите идти?
— Разрешаю. И вам, юноша, тоже разрешаю, — начальник училища отпустил ребят мягким домашним жестом.
* * *— Тёть Нин! А вы, когда с Фёдором Кирилловичем сговорились, вам сколько лет было?
— Двенадцать было. Обоим.
— Ой! А Володе уже девятнадцать. К тому же он землянин… — Ева заметно погрустнела. — Он и ждать не захочет, пока я вырасту, и обычаев наших может не принять.
— Чем, интересно, он тебя так пронял, что ты так вся вскинулась? — Мелкая посмотрела на девочку с нескрываемым любопытством.
— Мне щекотно, когда он про меня думает.
— Сложный случай. То есть, позволяет себе игривые мысли в отношении девочки-подростка?
— Не игривые — ласковые, — Ева решительно отвергла обвинения в педофилии, выдвинутые против понравившегося ей парня. — Даже, нежные.
— Как к ребёнку?
— Не поняла я, тётя Нина. Я ведь, как и вы, мыслей не улавливаю. Только настроение чувствую. Наверно, я с мамой посоветуюсь.
— Наверно. Только учти — она, как и твой папа, выросли на Земле — уж суеверий тамошних в них столько, что жуть берёт. Мы перед самой войной на их страдания смотрели и диву давались. Два взрослых человека буквально на глазах тают в присутствии друг друга. Можно сказать — сгорают от страсти. И ссорятся из-за пустяков.
— А Фёдор Кириллович, он тоже с такими же странностями?
— Нет. У него другие причуды — он действует напролом. Но вежливо. С ним всё легко и просто. Знаешь, отрасти косичку, прежде, чем рушиться в пучину страсти. Я ведь тоже колебалась в своё время. И Федя был довольно нерешителен. А потом всё изменилось как будто мы стали одним целым… тьфу на тебя, ведьма! Разговорила-таки меня. Кстати — при первом же случае представь его родителям. И сама, как окажешься на Земле, познакомься с семьёй избранника. Это очень важно. Тем более, он ведь наверняка будет себя вести по отношению к тебе довольно настойчиво — слышишь? — ведьмы синхронно прислушались к окружающей обстановке.
— Размечтался! — Ева густо покраснела и поспешила откланяться.
* * *В просторной спальне все койки пустовали — новая группа ещё не набрана, а старая уже выпустилась. Впрочем, и на других факультетах училища в это время курсантов не было — все на практике. Седоусый старшина обстоятельно подобрал и выдал Вовчику подобающие предметы вещевого довольствия и сделал указания по креплению на свои места знаков различия. Выглядел он благодушно и не пытался учить ни уставным ответам, ни прочим атрибутам субординации, вроде принятия соответствующих поз.
— После медосмотра поужинай, как следует, и укладывайся спать. Гонять тебя завтра станут, как сидорову козу. Сам видишь из учащихся-то в расположении нет никого, а жизнь продолжается, — завершил он общение не вполне понятным напутствием.
Медосмотр проводил похожий на сучковатую корягу насекомый по имени Доктор Врач. Больно он ни разу не сделал и особо долго не приставал. Велел каждый день есть папайю, которая в столовой обязательно будет. Если бы не ужасные жвала, время от времени приближавшиеся к лицу — было бы вообще ничего, а так… до тяжести в низу живота, иной раз, доходило. Страшные на Прерии медики. Когда вернулся в спальню, почему-то именуемую всеми казармой, тут поджидала его девочка лет четырёх-пяти.