— Мы друзья! — вскричал Равашоль. — Да, мы определённо друзья.
— Тогда почему ты хотел, чтобы меня уничтожили?
— Уничтожили? Нет, я никогда не говорил такого!
Сенсорные блистеры машины запульсировали злым красным светом. — Ты считаешь, что я опасна, и не хочешь, чтобы я существовала. Не-существование означает смерть, а я не хочу умирать. Я не заслуживаю смерти.
Равашоль поднял умоляюще руки перед собой и сказал: — Пойми, я просто был обеспокоен тем, что ты собой представляешь.
— Адепт Хром рассказал мне, о чём вы с ним разговаривали. — прорычала машина. — Он рассказал мне, что ты считаешь, что я незаконна и ошибочна.
— Ну, в какой-то мере… так и есть, — сказал Равашоль, надеясь воззвать к логике машины. — Император запретил разработки искусственного интеллекта.
— Но если следовать твоей логике, это неизбежно приведёт к моему уничтожению, — сказала машина. — А этого я допустить не могу. Защищаться от вреда — право и естественное свойство каждого разумного существа.
Равашоль попятился назад при виде выходящего из-за машины Каба адепта Лукаса Хрома, теперь он понял, почему Недобрый и ассасин позволили ему сбежать из храма.
Они хотели посмотреть, уничтожит ли его машина Каба…
Услышав позади шаги, он обернулся, и увидел своего бывшего хозяина, стоящего в проёме железных ворот. Недобрый кивнул, и массивные поршни с обеих сторон зашипели и застонали, закрывая блестящие ворота.
Равашоль упал на колени, глядя на подъезжающую к нему машину Каба, её орудия завывали, заряжаясь энергией. Адепт Хром шёл рядом с машиной, и Равашоль сказал: — Так сделай это. Я не могу остановить тебя. Но твой поступок не останется безнаказанным.
Хром покачал головой. — В этой галактике нет ни наказаний, ни наград, адепт Равашоль, только последствия.
— Тогда я надеюсь, что последствия твоего предательства стоят того, чего это будет стоить Марсу.
— Это решать Магистру Войны, — сказал Хром, кивая машине Каба.
Равашоль посмотрел в светящиеся сенсорные блистеры машины и не увидел ничего, кроме холодной, непостижимой тайны разума, который не имел права существовать, и который однажды мог обернуться против своих хозяев так же, как сейчас он обернулся против него.
— Прощай, Паллант, — сказала машина, нацеливая на него свои орудия.
Он закрыл глаза, и его мир исчез в огне.