Этот слащавый хлыщ ― наверняка шулер. Надо его проучить... то есть, неплохо бы его проучить. Жаль, командование не оплачивает развлечения Кирка... Интересно, сколько у меня на счету? Тысячи четыре? Или больше? Надо проверить, а то окажусь совершенно уже в идиотском положении...
Конечно, не будь необходимости в гражданской одежде, всё было бы иначе и таких вот тягостных раздумий не возникало. Известно же, что при виде человека в погонах все эти красотки обычно млеют и начинают стекать по груди, тая в крепких и мужественных объятиях. Тут до азартных игр и не дойдёт, тут начинаются совсем уже другие игры. Но военная форма и курорты Четвёртой Картиса как-то не сочетались друг с другом. Здесь, на курорте, некое подобие форменной одежды носит лишь прислуга.
Кирк подошёл к зеркалу ― высокому, от пола до самого потолка, дававшему возможность видеть себя всего целиком. Оттуда на него смотрел кто угодно, но не военный. Мальчишка какой-то просто...
— Капитан Первой Имперской десантной бригады Кирк ван Детчер! ― отчеканил Кирк, и резко кивнул.
Не прозвучало. Да и вид штатского, говорящего и ведущего себя, как военный, сразу почему-то вызывал мысли о разжалованном офицере. Вот если бы на Кирке сейчас были ордена...
«Кирк, вы ведь играете в стар-покер?..» ― «Нет, Тайнис, я играю совсем в другие игры! И мы с вами проведём одну партию сегодня же вечером, в моём люксе отеля «Континент», восемнадцатый этаж, там превосходная постель...» М-да... Услышав подобное от военного человека, женщина, как минимум, не обиделась бы.
Кирк порылся в кармане, выудил бумажник и достал оттуда кредитку. Некоторое время у него ушло на то, чтобы отыскать компьютер ― на кой чёрт нужны такие громадные номера?!
Панель управления компьютера оказалась вмонтирована в пластиковую стену прямо рядом с зеркалом. Кирк коснулся её, и на стене над ней с мелодичным звоном высветилась таблица. Стараясь не ошибаться, Кирк принялся тыкать в неё пальцем, вызывая своё отделение военного Имперского банка. Затем, тщательно сверяясь с кредиткой, набрал нужный код и опустил карточку в прорезь. На экране мгновенно выскочил ряд цифр ― семь тысяч восемьсот сорок два галактических кредита. Хм... Неплохо, неплохо...
Кирк упрятал кредитку обратно в бумажник и посмотрел на часы ― времени ещё было навалом. Тогда он глубоко вздохнул, решительно щёлкнул каблуками, вышел из номера и направился к лифту ― Тайнис жвёт этажом ниже и сейчас, по идее, должна быть у себя.
* * *Командующий Четвёртой Имперской десантной бригадой генерал Омар Роанкам не был политиком ― он был солдатом. И отдавая этот приказ он отлично понимал, что переходит из разряда солдат в разряд государственных преступников. Генерал хорошо знал, что так почти всегда случается с солдатами, решившими возложить на себя миссию политика, но иного выхода у него не оставалось.
Омар Роанкам начинал службу простым лейтенантом, звание своё зарабатывал в боях, а не в тиши кабинетов, и по сей день для него самым главным оставалась жизнь вверенного ему личного состава.
Свою же жизнь ― всю, без остатка ― генерал Роанкам посвятил Империи и армии. Он допускал существование политических игр, но никогда ими не интересовался. Поэтому свершившийся ход в партии, которую разыгрывало правительство на третьей планете Ранзамара, был воспринят им, как предательство. Предательство не его самого (с этим бы генерал ещё смирился), а армии ― людей, как и он сам, посвятивших свою жизнь спокойствию и безопасности подданных Межзвёздной Империи Людей.
Поначалу к докладу своего адъютанта генерал отнёсся с недоверием. Как и к устному докладу командиров первой и второй штурмовых групп капитанов Саймона Уиндема и Алексея Турбанова. И генералу Роанкаму оставалось либо посчитать своих офицеров невменяемыми, либо усомниться в правильном своём понимании полученного от командования приказа. Эта дилемма ввела генерала на некоторое время в ступор ― он привык доверять командованию и знал, что не будь он способен верно понимать приказы, не только генеральских, но и лейтенантских нашивок ему бы в жизни не увидать, как не увидать их и в случае, если он будет командовать недостаточно сообразительными и верными офицерами. Ситуация ещё более усложнилась, когда начали поступать сообщения о потерях ― пятая штурмовая группа попала в засаду и была напрочь уничтожена мятежниками; девятая и десятая группы докладывали о потери более семидесяти процентов личного состава; двенадцатая группа потеряла командира (капитан Пьер Дюпен, отличный офицер, жаль) и сейчас уже состояла всего из трёх человек, ведущих отчаянную оборону на южной окраине города.
Приказ же, полученный Омаром Роанкамом, был совершенно ясен: защита подданных Империи. Если кассилиане угрожают людям ― к чёрту кассилиан! Клан чужих (да к тому же ещё и изгоев!) не имеет никакого права ставить себя выше людей. Но перехваченные погибшим лейтенантом переговоры между Императором Арнольдом и главами кланов Кассилии-III ясно давали понять, что никакой опасности людям не угрожало. Кроме того, Император приносил свои извинения, обещал выслать на Ранзамар-III Вторую десантную бригаду (для наведения и поддержания порядка), предлагал главам кланов прислать на планету свои войска и обещал передать на суд Кассилии-III всех виновных в кровавой резне, учинённой над мирными жителями планеты. Всё это живо напоминало провокацию (скорее всего ― провокацию самих кассилиан). Тем более что переговоры эти велись ещё до высадки на планету десанта, и ни о какой «кровавой резне» в то время речи идти просто не могло. И только когда на стол Роанкаму легли рапорта командиров первой и второй штурмовых групп, генерал поверил. Но исправить что-либо было уже поздно.
Самым удобным выходом из этой ситуации являлось бы самоубийство, но генерал был не один, с ним сейчас находилась вся его бригада. Лучшие солдаты, лучшие офицеры. Те, кто пришёл в бригаду ещё зелёными мальчишками, те, кто закалялся в боях, кто варился в кипящей крови, вечно бурлящей вокруг Имперского десанта. Те, кто всегда с надеждой и верой смотрел на своего командира, кто готов был выполнить любой его приказ ― даже ценой собственной жизни. И всего лишь нескольких секунд хватило генералу, чтобы отогнать от себя такое соблазнительное решение. Генерал считал, что на нём лежит ответственность за подчинённых ему солдат и офицеров ― и тех полутора тысяч, что в данную минуту находятся на борту Имперского линкора «Таран», и тех семи сотен, что уже никогда не вернутся по домам, навеки оставшись в руинах города на Ранзамаре-III.
Поэтому решение своё он оформил в виде приказа: во-первых, так генералу было привычнее, а во-вторых, этим он снимал с остальных офицеров ответственность, которую те, по правде сказать, всецело готовы были бы с ним разделить.
С этой секунды Имперский линкор «Таран» сделался глух к любым вызовам из штаба, к любым приказам вышестоящих ― ещё одно преступление, но это уже не имело большого значения. Линкор «Таран» медленно набирал скорость; под ним проносилась поверхность Ранзамара-III, но сейчас её было плохо видно ― густое покрывало чёрного дыма надолго заменило этой планете покров белоснежных облаков. И покинув орбиту Третьей Ранзамара, линкор «Таран» взял курс согласно приказу генерала Роанкама.
Генерал всю жизнь был солдатом, и никогда даже и не мечтал о карьере политика или, тем более, государственного преступника. И он никогда не отдал бы такого приказа, если бы не случайное попадание торпеды, стоившее жизни одному из молодых лейтенантов его бригады.
* * *О ресторанном зале вообще и об обеде в частности у Кирка ван Детчера сохранились самые расплывчатые воспоминания. Десантник, приученный питаться (именно ― питаться!.. иное слово здесь просто не подходит) в основном безвкусным и невзрачным на вид полевым рационом, он был просто шокирован фейерверком местных деликатесов. Например, вина: тёмно-синяя густая жидкость, в которой время от времени вспыхивали яркие золотистые искорки; или бокал, наполненный глубокой мазутной чернотой, превращающейся от тепла ладони в ярко-алую пенящуюся субстанцию; или светло-зелёный напиток, в котором от лёгкого покачивания стакана возникали разноцветные пузырьки необычной кубической формы. Что же касается определения вкуса всего этого, то словарный запас Имперского десантника явно не был для того предназначен. Кирк мог сказать лишь одно: вкусно, очень. И о напитках, и о еде, одного только внешнего вида которой хватало, чтобы впасть в полнейшую растерянность. Чего стоило, хотя бы, блюдо, состоящее из едва заметно шевелящихся красных и синих шариков? А глубокая тарелка с густой жидкостью, по которой медленно дрейфовали крошечные водовороты? Ну, что касается блюда, угрюмо взиравшего на Кирка тремя серо-голубыми помаргивающими глазами, то пробовать его ван Детчер даже и не пытался.