– Прости, пожалуйста. – На глаза навернулись слезы.
– Не извиняйся, тебе не за что извиняться. Это Инга во всем виновата и ее неконтролируемая, маниакальная жадность.
– Что с ней сейчас?
– Она весь этот месяц лежит без сознания. Но, думаю, выкарабкается. Ты же знаешь, что инопланетяне не умирают, а жаль.
– А что будет с ней дальше?
– Дальше она сама захочет уехать в самую дальнюю дыру космоса и спрятаться там понадежнее, чтобы ее никто и никогда не нашел. Моя семья употребит все свое влияние, чтобы она пожалела, что родилась на свет.
Я не стала переубеждать мужа и просить за женщину, которую, могу сказать без преувеличения, ненавидела. Она подвергла моих любимых людей тяжелому испытанию, как, впрочем, и меня, так что если теперь ей будет плохо, меня это ничуть не опечалит.
Проведя по лицу Леши кончиками пальцев, я нахмурилась.
– Когда ты последний раз нормально ел и отдыхал?
– Не помню, – хмыкнул он. – Мама иногда заставляет что-то съесть, но ей это не часто удается.
– Обещай мне, что сегодня ты нормально поешь, а вечером ляжешь спать.
– М-м-м…
– Не «м-м-м», а сделаешь как сказано!
Мы еще долго говорили о всякой ерунде, по большей части прижимаясь друг к другу и наслаждаясь нашей близостью, общением. А потом я услышала вопрос, которого давно ожидала:
– Алена, контролю еще не позволено тебя расспрашивать… Как ты оказалась в камере с вирусом, да еще и вколов себе иммуностимулятор?
Я видела, что Алексей боится ответа на этот вопрос, но не понимала, почему.
– Я пришла в Центр, потому что мне пришло от тебя сообщение, что ты меня там ждешь. А в итоге получила по голове. Если соотнести эти события с твоим рассказом, то получается, что она связалась с тобой сразу после этого. У Инги было мало времени на осуществление своего безумного плана, все должно было завершиться до утра.
Руки Леши сжались в кулаки, но слушал он молча.
– Она мне все рассказала, едва я начала расспрашивать. Инга рассчитывала взять с нас отказ от претензий и деньги, но в то же время понимала, что твой род не позволит ей после такого поступка спокойно жить. А значит, в той лаборатории должны были оказаться и ты, и я, чтобы можно было представить все как несчастный случай. Вот я и решила, что уж лучше я и она, чем ты.
– То есть ты сама… – потрясенно выдохнул драг и, вскочив, заходил по комнате. – Ты подвергла свою жизнь опасности только из-за того…
– Чтобы спасти тебя, – закончила я. – И поступила бы так снова, несмотря ни на что.
– А я не могу смириться с тем, чтобы ты так поступала. Значит, придется исключить из твоей жизни любые провокации. Так что берегись!
Я улыбнулась. Забота – это не то, чем можно напугать влюбленную женщину.
В первый же день после того, как разрешили массовые посещения, меня навестили подруги. Они зашли дружной гурьбой в палату и замерли, косясь на сидевшего у моей постели Алексея. Тот, поцеловав меня, оставил нас одних.
– Как ты? – бросилась ко мне Ара, на ее глазах блестели слезы.
– Со мной все уже хорошо, не переживай.
– Эх, если бы я добралась до этой Инги, я бы так нарушила ее личное пространство, она бы век меня помнила! – злилась Мира.
– Не вздумай! В твоем-то положении! – возмутилась я.
– А я еще попрошу Аша повлиять на это дело, чтобы, когда оно перейдет к «Пятерке», картина была мрачнее некуда, – не осталась в стороне Нара.
Посмотрев на подруг, я лишь счастливо улыбнулась и сказала:
– Девочки, я так вас люблю!
Время до выписки тянулось безумно медленно. Минуты казались часами, а дни – годами. Приходили люди из контроля и подробно расспрашивали о том, что произошло. Ненадолго забегал Ашас, рассказывал, как продвигается расследование.
Очень неохотно Леша пустил ко мне свою маму, попросив не переутомлять меня. Мы обе не оценили его заботы, но решили не нервировать лишний раз.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Мария, присев на стул рядом с кроватью.
– Все спрашивают одно и то же, – улыбнулась я. – Чувствую себя прекрасно и меня бы давно выписали, если бы это не был такой беспрецедентный случай.
– Да уж… – улыбнулась в ответ леди Уотерстоун. – Ужасное было время. Я жутко боялась и за тебя, и за сына. Если бы с тобой что-то случилось, он бы действительно наложил на себя руки.
– Не говорите мне этого, при одной только мысли меня трясет от страха.
– А меня трясло от страха при одном только взгляде на него. Он дышал, пока дышала ты. Не представляю, что сделаю с Ингой, когда она поправится!
– Она пришла в сознание?
– Да, но все еще плохо себя чувствует.
– А когда выздоровеет, что с ней…
Мария поднялась и, сжав кулаки, заходила по комнате, совсем как Леша недавно. Похоже, несмотря на сходство с отцом, многое он взял и от матери.
– Она предстанет перед судом и ответит за все! – прошипела Мария сквозь зубы. – Никто не смеет обижать мою семью. Огромная удача, что вы создали сыворотку, если бы не она…
– Кстати, я хотела поговорить с вами о некоторых делах…
Леди Уотерстоун заинтересованно взглянула на меня.
– Речь пойдет о нашей с Лешей свадьбе и защите нашей теории иммуностимулирования.
– Твоей теории.
– Нет, – покачала я головой. – Нашей!
– Звучит интригующе. Я слушаю тебя, – землянка снова присела возле меня.
– Вы должны кое-что для меня сделать…
И вот, наконец, настал день, когда под неусыпным контролем Леши и его семьи врачи и ученые сделали последний анализ и провели последний осмотр, и мне разрешили отправиться домой.
Мама накануне вечером улетела на Террию, пригласив меня и, что удивительно, моего мужа в гости, как только мы уладим все свои дела на Дикане. Думаю, ей придется многое обдумать и со многим смириться, прежде чем мы с Лешей ее навестим, но, надеюсь, со временем все утрясется. Я рассчитываю, что многое сгладит свадьба сестры. Ну, или хотя бы отвлечет от меня внимание.
Леша сам забрал меня из больницы, не позволив никому мешаться при этом у него под ногами, и со скрипом согласился на вечеринку у нас дома по случаю моего выздоровления. Переодеваясь, чтобы встретить гостей, я посматривала на насупленного мужа.
– Ну чего ты расстроился? Придут друзья, мы пообщаемся, это же прекрасно! Я так соскучилась по обществу…
Сзади меня обняли сильные любимые руки, а носом муж зарылся в мои волосы. Зеркало отражало довольство, которым засветилось лицо Леши, едва он прижался ко мне.
– И, конечно, по сплетням.
Я только смущенно улыбнулась.
– Может быть. Но главное, они помогут мне морально подготовиться к тому, что предстоит.
Леша понимающе хмыкнул.
– Защита теории. Я уверен, ты прекрасно справишься.
Мы справимся, просто ты, дорогой, об этом еще не знаешь.
Тут раздался звонок в дверь, появились первые гости.
Весь вечер я наслаждалась вниманием и любовью друзей и близких. Мои подруги пришли со своими парами, Леша все время находился рядом, и я как никогда чувствовала его любовь и поддержку.
Но в этот вечер я была занята не только дружеским общением с гостями. Попутно я договаривалась с мамой Алексея, его папой, подругами и женихом Миры, организовывая сюрприз для своего мужа. Он ему понравится!
Через три дня я одевалась на защиту «теории вируса», кипя от возмущения, и не без причины. Муж отказывался возобновлять наши интимные отношения, боясь за мое здоровье. Сам мучился и меня мучил! Но ничего! Мы еще посмотрим, кто кого.
Леша хотел уехать чуть пораньше, потому что рассчитывал быть среди гостей, но я его не пустила, и к парадному входу здания Научного комитета мы подлетели вместе.
Вокруг было полно журналистов. Вспышки, щелчки камер…
Поначалу Леша ничего не заметил, все его внимание было сосредоточено на толпе, окружающей нас, и на нашей безопасности, а потом он поднял взгляд выше – и застыл.
Над зданием висела большая голограмма с нашими именами и указанием открытия.
– Что?..
Он некоторое время растерянно смотрел на голограмму, а потом, круто развернувшись ко мне, спросил:
– Алена, ну зачем?
– Потому что так правильно. Но если ты не согласен, мы можем прямо здесь подискутировать на эту тему. – И я обвела рукой репортеров.
Драг сжал зубы и повел меня в здание.
Научный совет уже собрался, все ждали только нас. В зале как зрители присутствовали мои друзья и родители Алексея.
– Твои мама и папа гордятся тобой. – И, едва на меня в ответ скептически взглянули, я закивала. – Да-да! Они мне сами так сказали.
– Алена, то, что ты вписала мое имя в презентацию открытия, еще ничего не значит.
Я лишь улыбнулась, и Леша сразу заподозрил неладное.