Сержант опустился на колени, и комок подкатил к горлу. Кайл прикоснулся к лицу товарища.
· Увидишь Дайка, Мерича, ты же увидишь наших парней? Сделай так, что бы они обратили на нас внимание. Пусть вы будете нашими ангелами-хранителями Гевин.
Пусть Он поможет нам. Пусть они не забывают о нас. Как мы вспоминаем о них…А мы вспоминаем.
Трудно не вспомнить, того кто не раз спасал твою никчемную жопу, трудно забыть вас парни.- он горько усмехнулся, глаза вдруг наполнились влагой…
Он вытер глаза.
Намокшей от слез ладонью, вытер на груди Карлайла маленький металлический символ, грязного от пыли Имперского Орла.
Потом Кайл вынул штык-нож и аккуратно надрезал металлическую пластинку на штурмовой броне, где были выбиты имя и личный номер Карлайла…
Она легко поддалась, перекочевала в наплечный кармашек сержанта.
· Я помню ты говорил что тебя там ждут? Везунчик, как я тебе тогда завидовал…
Господи…осталось то три года, три сраных года, Гевин, и мы бы улетели домой. И никогда, слышишь, никогда не возвращались бы сюда. Остались бы там. Навсегда…
Когда-нибудь мы все вернемся домой, рано или поздно…где нас ждут, матери и отцы, наши жены, наши сестры и братья, наши любимые, все те кто в нас верит. И не важно живыми или мертвыми, но мы все вернемся домой.
Не забывай нас. Не забывай, брат. 23-ий батальон с тобой. Следи за нами. Следи за каждым из нас. Помнишь наш девиз? Все как один…все как один.
На плечо Таггерта мягко опустилась закованная в пласталь и керамит длань.
И сержант сотрясся в рыданиях…
___________________________Omnia mors aequat * - Для смерти все равны (лат.)
Honesta mors turpi vita potior-Честная смерть лучше позорной жизни
Публий Корнелий Тацит
Часть 7. Аквилон
(2-ая Тулийская Война, датировано декабрь 454 М.40)
(время неизвестно, сектор Цитадель Империума, планета Туле, холмы Этлано, высота 106)
Я отвечу за свой приказ лишь перед Ним, инквизитор.
Повелев распять этих еретиков, сейчас я слышу что они не виновны, они не причастны.
Были ли вы на передовой под Этлано когда мы спасали Орла Восьмой Армии? Видели ли вы лица тех кто шел против нас? Я отвечу за вас, нет.
Тогда как вы смеете утверждать что эти люди не враги нам?
Всякий кто выступает против меня с оружием в руках есть враг. Каждый кто стреляет в моего товарища еретик и предатель. Каждый кто смеет поднять руку на Имперского Гвардейца, погибнет под моими танками, будет задавлен как червяк не заслуживающий прощения.
Командующий 4-ой Тулийской Армии С.В. Красс после “Резни под Этлано” битвы за Серебряный Орел 8-ой Армии Лазарева.
За всю свою жизнь я сделал всего одну ошибку, ставшую возможно роковой.
Я не остановил этого подхалима Фернандо Кортеса, Ариэля Шиэля у Врат Императора.
Но всему свое время, возможно еще представится подобный шанс и я подожду его. И я буду ждать его вечно.
Великий Инквизитор Джулиан Самаэль
Николас оправил смятый плащ и поднялся по ступеням. С секунду он стоял перед толстой бронированной створкой ворот, словно раздумывая.
Потом толкнул ее от себя.
Колючие неприятные льдинки тут же вонзились в лицо, это было подобно предупреждению природы. Командир Имперских Кулаков вытер латной перчаткой лицо и с удовольствием вздохнул холодный воздух.
- Брат-капитан ?- хриплый, искаженный вокалайзером голос брата Гиффорда, который стоял на страже бункера отвлек Николаса от созерцания снега и заставил переключить внимание на подчиненного. Серебристая крошка все летела и летела в космического десантника, разбиваясь вдребезги о силовой доспех. Гиффорд был сейчас похож на те пресловутые статуи, что до сих пор стоят около Дворца Космодесанта в Арморисе. Такой же величественный, огромный.
o Да, брат…- откликнулся Николас, будто бы читая мысли десантника- Я наслаждаюсь природой, три года без снега, это уже срок. Я люблю зиму.
· А Валаам?
· Он не в счет- нахмурился командир, Валаам был проклятым местом, он не любил его вспоминать. Пирровы победы, забудутся лишь, когда умрет последний свидетель тех дней.
И только тогда их переделают в героические сказки и легенды. Сейчас же их надо хранить где-то далеко в сознании, в глубине душе, изредка доставая их и рассматривая под увеличительным стеклом. Сегодня был не тот день и не то время, что бы вспоминать.
- Где командующий 8-ой армией?- переменил тему Николас- Где брат-сержант Картер?
· Лорд-проконсул, отбыл на первую линию обороны- откликнулся космический десантник.- Он на позициях своего 5-ого Полка. Брат-сержант помогает с братьями строить сеть ДОТов, на левом фланге 8-ой Армии.
o Спасибо, преторианец- вздохнул брат-капитан.
Десантник в ответ лишь кивнул и как будто еще сильнее сжал в руках болтер.
Снег. Первый снег, долгожданной зимы, пришел на Туле.
Земля ждала его долго и страстно, желая укрыться им, холодным, но таким надежным покрывалом от дикости, от ненависти, злобы.
Переждать войну, переждать страдания своих детей, переждать смерть.
Крупные снежинки, подгоняемые мощным северным ветром, аквилоном с море Тханга, прижимались к земле, перемешиваясь с лужами, с еще теплой разгоряченной от войны землей, образуя темную грязную кашицу. Которая скоро застынет, станет саркофагом для столицы сектора 13/2. А месяц спустя, возможно скроет следы войны.
Природа вообще на редкость эффективно борется с чуждым и мертвым.
Небольшая бетонированная площадка служила прекрасным местом для обзора всей гигантской стройки, что охватила данный участок фронта.
Николас вновь устремился туда, резонно полагая, что это и есть кратчайший путь до лорда-проконсула.
Он на секунду остановился, оглядывая строящуюся третью линию обороны, и неудовлетворенно покачал головой. Даже помощь братьев не даст большего, чем физически может дать.
Рабочих рук не хватало. А гнать на передовую оставшихся в Арморисе местных жителей Ино посчитал нецелесообразным.
-Война должна лежать на плечах солдат.
Впрочем эта фраза была более чем благим пожеланием. Горожане, ополченцы и прочий незадействованный в боях контингент воздвигал четвертую линию обороны. Выкапывая гигантские рвы, выкапывая сотни километров траншей. Они работали и днем и ночью, вгрызаясь в землю как кроты. Женщины и дети… он видел их глаза. Глаза ради которых стоило сражаться.
Ради них он жил.
Он вспомнил…Мальчишки тогда высыпали на дорогу, на минуту бросив работать. Они увидели космического десантника, полубога. Единокровного потомка Императора.
Он увидел - исхудавшие лица, натруженные сухие руки, грустные глаза малышей потерявших свое детство.
Николас вздрогнул, они молча провожали его. Не произнесли ни единого слова. Будто бы восхищенно…будто бы…
На самом деле у каждого на языке вертелось пресловутое.
-Где вы были раньше? Где? ГДЕ? Когда мой отец погибал сражаясь за Арморис?
Он был их надеждой, он был их отрадой. Огромный капитан в золотистых доспехах. Рыцарь, адепт убийства. Ангел Мести Его.
И сейчас он не знал как ответить на этот мысленный вопрос.
Лишь несколько секунд он всматривался в их лица, а потом отвернулся. В бессильной злобе.
Повторяя себе одно и тоже, успокаивающие слова. От которых ком подкатывал к горлу. Которые вовсе не служили оправданием. А были бессильной попыткой уйти от ответа.
- Мы же пришли…
Правый фланг обороны, куда устремил свой взор Николас, представлял собой изрезанную червями-траншеями землю, где суетливо мельтешили маленькие как муравьи гвардейцы. Рядом, в выкопанных на скорую руку гигантских котлованах стояла бронетехника Тут же копались новые ямы для боевых машин. Громадные тени чудовищных танков все еще просматривались в белесой дымке.
Кое-где мелькали и фигуры Космических Десантников.
Левый фланг и центр был детищем Имперских Кулаков, укрепления соответствовали до последнего окопа древней директиве 62-02. Сотни метров стальной колючки, растяжек и мин. Ловушки, изощренные капканы созданные братьями. Бункеры, фортификации, редуты. Здесь было все, что могло остановить предполагаемого противника.
И это была только третья линия обороны. Там впереди, куда шел брат-капитан, уже грохотали колонны 67-ой бригады, разбрасывая гигантскими траками черную как смоль землю.
Там находилась первая и вторая линия обороны, усеянные воронками, напоённые смертью и залитые солдатской кровью. Там уже однажды остановили Валтариса и его орду. И в том, что Темного Апостола остановят вновь, брат-капитан даже не сомневался.