Не так-то это просто, скажу я вам, — идти туда, откуда ты, может быть, не вернёшься. И всё же Воланд делал это почти с лёгким сердцем. Впервые за девять лет он шёл по улице без чёрных очков, ловя на себя восторженные взгляды молоденьких девушек. Впервые за девять лет он шёл без очков и в форме спецназовца, и полицейские на перекрёстках отдавали ему честь, а мальчишки на заборах кричали «Ура!». И многие из них догадывались, что перед ними сам Воланд, о красоте которого ходили легенды.
Его окликнули. Он привычно обернулся и вдруг увидел своего старого знакомого, правда, изрядно повзрослевшего.
— Вилли! Ты что здесь делаешь?
— Да я вообще-то здесь работаю неподалёку. На звездолётном.
— Хороший мой, — Воланд улыбнулся. — Ну как ты всё это время?
— Да ничего. Тётка избавилась от меня, как только смогла.
— Так зачем же забирала?
— Темнота! Она ж на меня пособие получала! Но как только я поступил в институт, она меня сбагрила в общежитие. С тех пор я её не видел. Да и не жалею. Вот женился три года назад, сын растёт. — Он улыбнулся. — Генри.
— Очень приятно слышать. Ты заходи как-нибудь, дай запишу свой адрес. Если через неделю меня там найдешь, значит, все в порядке, если нет, значит, я… уехал.
— Ты спешишь куда-то? — спросил юноша, когда Воланд мельком взглянул на часы.
— Да, меня ждут. Ну, ладно, бывай. Бог даст, свидимся.
И он пошёл дальше.
Дом, в котором Князь назначил ему встречу, был одним из его потайных лежбищ, но его план у Воланда был. Его ждали: дверь отворилась, как только он подошёл. Слуга провёл его в гостиную, где сидел Князь.
— Здравствуй, Генри. У тебя, конечно, есть уже и план дома, и весь спецназ вокруг. Я знаю, мою защиту кто-то ломал на днях. Я не смог помешать. Твои, наверное.
Воланд кивнул.
— Мои.
— Во избежание несчастных случаев предупреждаю: здесь охраны полторы тысячи человек. Все мои люди. Как видишь, тебе честь и слава.
— Ладно, к делу.
— Ты скажи своим, пусть знают.
— Они слышат.
— Лучше, чем я думал.
— Так и надо. Вы получаете ту аппаратуру, которую вам удаётся украсть, а мы — из первых рук, из научных центров, пробные образцы. Ладно, к делу.
— Изволь. Прежде всего скажу, что твой брат действительно жив и твоя смерть не будет бесполезной. Надеюсь, ты договорился, чтобы кто-нибудь отвёз его отсюда, пока не началась бесполезная драка «полторы тысячи на двадцать»?
— За это не беспокойся.
Про двадцать Воланд смолчал, хотя ему и было что сказать.
— Джон там?
Воланд включил динамик. В комнате раздался голос:
— А как же?
— Добрый, дружеский совет: лучше отключи его. Ты ведь знаешь, я шутки шутить не люблю.
— Нет, спасибо. Если я его отключу, мне потом такой нагоняй будет-век не забуду.
— Всё-таки надеешься выбраться отсюда? Надежда умирает последней? Что ж, хвалю за стойкость.
— Я хочу видеть брата.
— Да пожалуйста. Только уверен ли ты, что он тебе обрадуется?
— Что ты имеешь в виду?
Князь молча указал на его перстень.
— Плевать. Моё дело — его вытащить.
— Слова не зелёного юнца, но мужа, умудрённого опытом. Приведите Брэндона.
Воланд затаил дыхание. Сейчас он увидит брата.
Какой он? Ведь столько лет прошло… Наверное, он изменился, и не в лучшую сторону. Сколько ему сейчас? Он прикинул. Двадцать девять. Да, он же ровесник Джону. Бедняга, что же они сделали с ним? Воланд представил себе больше десяти лет унижения и боли. Господи, как же им удалось сохранить ему жизнь? Ведь Брэндон не робкого десятка, он бы просто убил себя. Снова закралось подозрение. Но в это время дверь открылась, и он вошёл.
Высокий, как и его младший брат. В висках седина. В чёрных глазах — пустота. Худой, оборванный, бледный, но не сломленный. Воланд невольно улыбнулся. Нет, не так-то просто сломать Маккоя! Но вот в глазах Брэндона зажглись огоньки. Он увидел брата.
— Генри?! Что ты здесь делаешь? — И всё было в этом вопросе: боль, страх и надежда.
— За тобой пришёл, — сказал Князь. — Надеется, что отдам.
— Отдашь, — сказал Воланд.
— Отдам, — с готовностью согласился тот. — Уговор дороже денег. Кстати, как там у тебя с деньгами, жить-то парню будет на что?
— Да уж не пропадёт. И в твои лапы больше не попадётся.
Князь улыбнулся.
— Я же сказал — уговор дороже денег. Я если отпускаю — больше не трону.
Брэндон стоял и непонимающе смотрел на происходящее. После тринадцати лет здесь он не верил, что его могут отпустить. Но, похоже, это всё же произошло. Его подвели к двери и развязали руки. Он повернулся к брату.
— Ты пойдёшь со мной?
— Позже, — сказал Князь. — Нам с твоим братом надо кое о чём поговорить. А ты иди.
Брэндон начал что-то понимать, но в этот момент его вытолкнули за дверь. В тот же момент он увидел стоящего перед ним Джона.
— Идём скорей. —?
— И ты здесь? Да что же это? Неужели я действительно…
— Спокойно. Не расслабляйся. Тебе надо сейчас быстро уйти отсюда. Когда будешь у меня дома и все закончится, поговорим.
— Но постой… Там же Генри!
! — Вот поэтому я не могу сейчас пойти с тобой. Ты отправишься вот с этой девушкой, её зовут Сара, она тебя приведёт куда следует и побудет с тобой, пока я не вернусь. А теперь быстро ноги в руки и топай отсюда!
С этими словами он с силой ударил дверь. Ещё несколько юношей, одетых в форму спецназа, подскочили к нему и стали ломиться. Сара мягко взяла Брэндона за руку и увела. Он пытался сопротивляться, но понял, что если не слушаться, её рука становится железной.
— Если ты не пойдёшь со мной, хуже будет твоему брату.
И непонятно, что это было — угроза или констатация факта.
Воланду пришось туго. Полторы тысячи человек — не шутка, даже если у тебя за спиной не двадцать парней твоего родного департамента, а ещё сто двадцать. А именно столько их, к удивлению Князя, и было. Воланда недолюбливали в других департаментах, за глаза называя шлюшкой, но когда Джон бросил клич, шесть департаментов согласились выставить своих людей в помощь. Шесть из десяти, учитывая, что седьмым были сами «Драконы», а восьмой всё время был занят охраной короля. Очень неплохо. И всё же парни ломились долго, и к моменту их прихода Воланд был уже в крови с головы до ног. Но живой. Даже Князь удивлялся.
— Ну ты и живучий, я тебе скажу. Что ж, в другой раз. Сейчас я вынужден попрощаться, — и он нажал какую-то кнопку в стене. Но теперь Воланд не мог его упустить. Бросив всё, он кинулся за ним и всё же успел вскочить в на миг открывшуюся дверь.
— Нет, теперь ты от меня никуда не денешься, — прохрипел он.
— Не дурей, мальчик, у меня сотня придурков охраны.
— Плевать я хотел на твоих придурков. Мне ты нужен.
Разговаривали они через стену здоровых охранников.
— Ну что ж, попробуй, достань меня.
Князь улыбался. Воланд понимал, что шансов у него маловато, но желание уничтожить Князя было выше инстинкта самосохранения. Да и, надо сказать, не только дурь была у него в голове.
Услышав почти прямой приказ хозяина, парни бросились на него. И тогда он достал свой новый пистолет.
Их было много, и в узкой комнатушке он не мог пустить луч на полную мощность. Но и так новое оружие короля действовало безотказно. Всё-таки физика — великая вещь, подумал он. Луч расщеплял материю на атомы, и стражники просто растворялись в воздухе. Они наскакивали на него и многие успели ранить, но когда увидели, что происходит, в испуге отпрянули, что ускорило Воланду работу.
— Ну, вот, сказал он, — теперь мы с тобой одни. Ты уж извини, но я тебя не отдам правосудию.
Брэндон ходил по дому Джона, разглядывая вещи. Сара говорила ему, что Генри уже освободили, хотя это была чистой воды ложь: только что Джон позвонил и сказал, что молодой человек просто пропал, как, впрочем, и Князь, что даёт основания полагать, что Воланд пошёл за ним. Но говорить этого Брэндону она не стала, и тот, уверенный, что всё в порядке, наконец, начал потихоньку успокаиваться. Он был в шоке, осознание происшедшего, боль и слёзы были у него ещё впереди.
— Я хотел бы связаться с родителями, — негромко сказал он.
— Я не думаю, что это хорошая идея, — ответила Сара. — Их надо подготовить к такому известию, ведь они, по сути, похоронили вас тринадцать лет назад.
— Да, вы правы, конечно. Но… мне бы хотелось увидеть их как можноскорее.
— Я приложу к этому все силы.
— Генри всё так же живёт с ними?
— Нет.
— Почему?
— Они… не хотели, чтобы он работал с нами.
— Почему?
Сара натянуто улыбнулась.
— Спросите у них. Вероятно, не понравился коллектив. Да и работа, прямо скажем, не сахар: спецназ.
— Его что… выменяли на меня?
— Что-то в этом роде. Но парни не собираются его отдавать.