— Алён. Это ты?
— Это я, Дим. Это я, хороший мой. Наконец это я…
Юра рывком сел. Всё тело было как отсиженное. Плохо подчиняющейся рукой он всё-таки сумел дотянуться до глаз и протереть их.
Это была Алёнка. В Эллиной одежде, с Эллиными волосами — но несомненная Алёнка.
— Боже, — сказал Юра. — Как это?.. Что вообще… и где Элла?
— Здесь, — сказала Эля. — Я тоже здесь.
Превращение было мгновенным и незаметным, словно ничего и не произошло — но вот только что было одно лицо и тут же стало другое, и при этом ни одна чёрточка не изменилась… нет, глаза теперь светлее, нос тоньше, губы обесцветились…
Или это просто так кажется?
— Не понимаю, — сказал Юра.
Эля усмехнулась.
— А вот. Надо точнее формулировать свои желания.
— Какие желания?
— Ну… с чем люди приходят к Источнику? С желаниями. Вот я и пошла. Ты-то лежал отрубленный. Я и пожелала… я же просто не знала тогда, что Алёнке больше некуда возвращаться. Ну а теперь… Да нет, всё нормально. Кроме шуток. Мы уживёмся, не думай.
Несколько секунд Юра переваривал услышанное.
— Подожди, — сказал он. — Выходит, теперь ты… вы…
— Да, — сказала Алёнка. — Что-то вроде сиамских сестричек. Извини, так само получилось. Элька не виновата, а я… Я по другому виновата. Только теперь уже ничего не поменять.
— Я, наверное, совсем тупой после вчерашнего, — сказал Юра. — Надо, наверное, что-то чувствовать. А я ничего не чувствую.
— Просто скажи, что я чёртова дура и по дурости своей наломала таких дров… Я не знаю, что с нами будет, как всё сложится… но я тебя люблю. Понимаешь?
— Алёнка, — сказал Юра. — И я тебя люблю. Больше… больше…
— Больше, чем я заслуживаю. Я знаю.
— Не смейся. Но я…
— Ты хочешь сказать, что две девочки для тебя — это чересчур много?
— Нет, я не это… Я не знаю. То есть и это тоже…
— Элька, между прочим, в тебя влюблена, как кутёнок. Это чтоб ты знал. А я обещаю не подглядывать.
Зона, сука, что же ты с нами вытворяешь?.. Юра с трудом протянул руку и сгрёб Алёнку, притянул к себе, прижал, ткнулся лицом куда-то в шею.
— Дура, — сказал он. — Чёртова дура. Проклятая чёртова дура…
— Если бы ты ещё знал, за чем она пришла сюда, — сказала Эля. — Ты бы её вообще убил.
— За чем? — глухо спросил Юра.
— Не скажу. Саму спросишь. Захочет — расскажет. Только как ты её теперь будешь одну отдельно убивать?.. Ладно, потом разберёмся. Тут к тебе парламентёры. Прощения просить идут.
— Какие ещё парламентёры?
— Ну, которые тебя обобрали на тропе. И с ними ещё несколько посторонних тёток.
— Так они живые?
— Живые. Ты же бандитов всех положил. Вот они и живые. Теперь будут просить вывести их отсюда.
— А что, сами не могут?
Эля покачала головой.
Прошло ещё несколько часов. Юра стоял на истоптанном пятачке перед чащей. Огромные стебли почти чёрной крапивы густо поднимались справа и слева. Как в том анекдоте: «…не, братишка, конопля — на самом деле дерево…»
За крапиву не заходи, вспомнил Юра слова Тайвы. Не буду, Тайва. Прощай.
Ты, сказал он чаще. Или Источнику. Или Зоне. Всем им вместе и каждому по отдельности. Если они существовали по отдельности, в чём Юра сомневался… Я теперь знаю, кто ты есть. Может быть, ещё не совсем точно, но знаю. Немного приведу память в порядок — и буду знать лучше. Потом придумаю слова, чтобы объяснить другим. А там посмотрим. Может, ты нечеловечески мудра. Может, глупа и глумлива. Я не держу на тебя зла. Добра тоже не держу.
И — слушай. Мне от тебя ничего особенного не надо. Просто дай мне силы выдержать всё то, что ты на меня нагрузила. Хорошо? Просто дай мне силы и любви. Это всё, что я хочу, не больше и не меньше.
И имей в виду. Я ведь могу и вернуться. Мне всё равно, пусть тебе и полмиллиарда лет, и ты просто не можешь знать, что такое смерть… но я-то знаю. И запросто поделюсь этим знанием. Ясно? Он вывинтил запал из одной гранаты и бросил её как мог далеко. Это тебе на память. Сунул руки в карманы шинели, потоптался ещё немного, как бы ожидая немедленного ответа, и пошел к не такой уж маленькой толпе, что терпеливо ожидала его. На ходу достал кисет с гармониками, вынул одну, поднёс к губам. Полуприкрыв глаза, извлёк какой-то первый попавшийся звук.
Сразу зарябило от обилия стен и перегородок.
По наитию он свернул направо, налево, двигаясь медленно чтобы ведомые не пропали. Эля бегом догнала его, пошла рядом. Он подмигнул ей и даже попытался сыграть что-то осмысленное. Конечно, не получилось.
Бездумно он шёл шаг за шагом и час за часом, буквально по нитке перебирая пространство. Выход есть, он где-то здесь, рядом. Дырявый это знал. Он-то шастал туда-обратно, как по собственной квартире. Юра это знал как факт, но не знал, каким способом тот находил дыру в пространстве. Может, по запаху.
Зря я его убил. Надо было связать. Или не зря? Сталкер Дырявый, Лев Савельевич, падла. Химик-фармаколог. Что Зона с людьми делает…
Несколько раз Юра падал, цепляясь ногой за ногу, теряя координацию. Неплохо было бы чем-то подкрепиться, но никакого продовольствия уже ни у кого не осталось. Голода он не чувствовал, напротив, возникло отвращение к еде, сама мысль о еде была тошнотворна. Но силы надо было где-то брать…
И вдруг, когда надежда уже почти погасла, слабо-слабо видимая, на самой границе восприятия, появилась светящаяся дорожка под ногами. Юра к тому времени успел по-настоящему испугаться, что нервное истощение после чудовищной стимуляции продлится много дней, а то и останется навсегда — если, конечно, мы тут все не подохнем с голоду; потом испуг прошёл, а отчаяние он пока ещё мог держать на дистанции. И вот, и вот, и вот… Дорожка то круто, то полого забирала влево, мерцала, пропадала, появлялась. Она была. И это главное.
Со стороны могло, наверное, показаться, что взрослые люди играют в паровозики, двигаясь гуськом по кругу. Вернее, по сходящейся спирали. Юра снова, в тысячный раз — уже без сил — заиграл. Призрачные зеленоватые стены, сводчатый потолок…
Дверь. Овальная дыра двери.
34
…Вторая очередь прошла ниже, но все уже, слава богу, лежали. Сейчас начнут орать, подумал Юра. Он, изо всех сил стараясь не высовываться, шарил биноклем по-над краем лощинки, которая так удачно подвернулась, но ничего подозрительного увидеть не мог. Откуда же он лупит?..
Потом он сообразил взглянуть на ПДА. Ему всё с приседаниями вернули — и приборы, и патроны, и гранаты, — только выведи, батюшко… Он вывел. Прямо под пулемёт.
Но вроде бы никого не задело.
Блин.
Экранчик ПДА был буквально испещрён пометками аномалий. Мы вот здесь, а дальше… ой. Просто ой.
Зато поблизости не было ни одной нераспознанной (а значит, вражеской) отметки других людей и вообще никакой органики, и была лишь одна зелёненькая — «свой» — метрах в двухстах… вон в том направлении. Так, смотрим.
Ни черта не видно. Два кривых деревца, заросли ивняка, ручей.
Тогда Юра стал по ПДА вызывать этого «своего».
— Отметка Б-406, Б-406, я — Б-618, Б-618, видишь меня?
Молчание.
— Б-406, Б-406, я — Б-618, Б-618, это ты, зараза, по мне садишь очередями?..
— Вижу. Вижу тебя, Б-618, ты кто?
— Курсант Шихметов, бюро «Волкодав».
— Юрка? Ты как сюда мог попасть?
— А ты кто?
— Настя Малая.
— Да чёрт!.. Настя, какого хрена ты в меня шмаляешь? У меня тут семнадцать человек гражданских, а вокруг поле аномалий…
— Вообще не двигайтесь, Юра. Замрите. Там поле аномалий.
— Я уже увидел. Все лежат. Ты почему в нас стреляешь?
— Я думала, это банда. Банда ушла в аномалии. Я одна, Юра. Наши будут только через час.
— Банда? Какая банда?
— Человек восемь. Они где-то там, Юра. Будь осторожен.
— Я осторожен, Настя. Почему ты одна?
— Потому что. Все погибли. Тут брод был заминирован. По сторонам «карусели», а посередине фугас. Я одна.
— Сейчас я медленно встану, ты меня увидишь.
— Да.
— У тебя есть вешки?
— Уже нет.
— Понял. А ты ходить можешь?
— Нет, Юра. Я без ноги. Я под наркотиком, Юра, потому и… Извини.
— Понял. Настя, ты жди. Я сейчас медленно иду к тебе.
Юра отключил связь и вывел ПДА в режим наивысшего разрешения. Так он давал все возможные препятствия на расстоянии только до тридцати метров, зато с очень высокой точностью.
Сосредоточились.
Гаек нет. Ну да ладно. Зато есть патроны.
— Вы двое, — позвал он Серёгиных бойцов, одного звали Матвей, другого Максим, но запомнить, кто есть кто, Юра не мог, да особенно и не стремился. — Ты, толстый. И ты, Эля. Сейчас мы идём очень-очень медленно, и вы ступаете за мной след в след. Эля, вот тебе примерно две сотни, — он ссыпал в оттопыренные карманы куртки макаровские патроны из разорванных пачек, — будешь каждый шаг бросать по одному себе под ноги. Дамы, пойдёте тогда, когда я дам отмашку, понятно? Чётко по дорожке из патронов. По одной. Торопиться некуда. Тоже понятно? На самых ответственных местах буду оставлять по одному из мужиков в качестве вешек. Вешки, всех пропустите, пойдёте последними. Тоже понятно? Ну и отлично. Тогда движемся в таком порядке: я первый, Эля за мной — отстаёт на шаг, дальше толстый, дальше Максим, последний Матвей. Всё всем ясно?