"Феррус Манус мёртв". Слова раскатывались в его уме.
Где-то в его воспоминаниях к нему повернулось суровое лицо и неулыбчиво на него посмотрело.
"А ты кто такой?"
"Я Крий. Первая Вексилла Десятого Легиона, — он тогда ещё сглотнул сухой глоткой. — Я ваш сын".
"Это так", — сказал Феррус Манус.
— Как? — услышал он собственные слова.
Сигизмунд продолжал наблюдать за ним, как и раньше, без единого проблеска эмоций в глазах.
— Он пал в ходе контрудара на Исстване.
— Когда?
— Это неясно, — сказал Борей.
— Когда? — спросил Крий, чувствуя, как его губы расходятся в оскал.
— С тех пор, как мы услышали эту весть, прошло двести сорок дней, — сказал Сигизмунд.
Крий осмыслил число. Половина его разума восприняла его как сухие данные, вторая же взвыла. По всему его телу напряглись мышцы. Его броня заскрипела, загремели цепи.
"Всё это время они знали. Они знали, и всё же ничего не говорили до этого момента".
Он выдохнул, унимая пожар, который расползался внутри, и почувствовал, как к нему возвращается некоторое самообладание. Имперские Кулаки просто наблюдали за ним.
"Феррус Манус мёртв". Нет. Нет, это было невозможно.
"Они знали, и всё же ничего не сказали".
Мысли Крия кувыркались в распахивающейся пустоте его рассудка, пока его рот формировал слова:
— Что насчёт остального контрудара?
— Мы не знаем, не наверняка, — Сигизмунд сморгнул и в первый раз оторвал взгляд от глаз Крия. — Альфа Легион, Повелители Ночи, Железные Воины и Несущие Слово перешли к Хорусу. Вулкан пропал без вести. Коракс дал нам о себе знать, и он докладывает, что Гвардия Ворона потеряна, не считая тех нескольких тысяч, что он привёл с собой.
Крий чуть кивнул головой. Несколько мгновений назад эта новая информация повергла бы его в шок. Сейчас его оцепеневший рассудок просто впитал её и осмыслил. В ушах звенел писк. Он сглотнул, но обнаружил, что кожа во рту суха, как бумага.
"Феррус Манус мёртв..."
"Он возвратится, найдётся способ. Он — Горгон, он — железо, он не может умереть".
— Мой Легион?
— Мы не знаем. Кто-то мог пережить резню. Кто-то мог не достичь системы Исстван. Может статься, что множество их всё ещё остаётся где-то там, вовне, — Сигизмунд сделал паузу и шагнул ближе. — Этого-то и хочет от тебя лорд Дорн — чтобы ты разыскал любых своих братьев, каких только сможешь.
"Феррус Манус мёртв..."
"Он не оправдал наших ожиданий. Он нарушил узы железа. Он пал и покинул нас, оставил жить дальше без него".
— И тогда?
— Доставь их обратно на Терру.
— Чтобы держаться до последнего, — Крий услышал фальшь в собственном смешке. — Считанные единицы против грядущей бури?
— Да, — сказал Сигизмунд, и Крий что-то заметил в синих глазах Имперского Кулака — что-то тёмное и опустошённое мелькнуло, как тень в норе. — Ты согласен пуститься в это предприятие?
Крий отвёл взгляд. Его глаза пощёлкивали, изучая удерживающие его цепи, вбирая в себя каждую из отметин, оставленных при их ковке. Воздух отдавал холодным камнем, ружейным маслом и пластинами брони.
"Феррус Манус мёртв..."
Крий вернул взгляд на Сигизмунда и кивнул.
Сигизмунд извлёк свой меч. В этот момент Крий заметил, что запястье храмовника обвито цепями, которые соединяли руку и оружие. Затрещал разряд, поднимаясь вверх по клинку, и какую-то секунду Крий наблюдал за его пляской в глазах Сигизмунда. Затем меч ударил вниз, и цепи, которые удерживали Крия, распались со звонким шелестом.
Борей ткнул в клавишу управляющего устройства на своём запястье, и Крий ощутил, как восстанавливается полноценная связь с доспехами, отзываясь покалыванием, бегущим вверх по позвоночнику. Он медленно встал, движения его брони и тела были скованными. Он посмотрел вниз, на оковы на своём запястье. К нему приблизился Борей, держа в руке латунный ключ. Но Крий подумал о том, что он подглядел в глазах Сигизмунда, и махнул храмовнику рукой, чтобы тот отошёл прочь, звякнув о броню разрубленными звеньями цепи.
— Нет, — произнёс он и снова повернулся к Сигизмунду. — Оставьте их.
— Как пожелаешь, — сказал Сигизмунд, чуть кивнув головой. — Этот корабль называется "Связанный Обетом", и он понесёт тебя в твоих поисках. Борей полетит с тобой, — он стиснул кулак и поднял его к своей груди. — Надеюсь, что мы встретимся снова, Крий Кадоранский.
Крий тоже отсалютовал в ответ и проводил взглядом Сигизмунда, когда тот развернулся и вышел из помещения.
2Крий смотрел на звёзды, их бледный свет сливался с двоичными рунами данных, чьи строчки проплывали перед его взглядом. Вокруг него двигались и шептались члены экипажа мостика, передавая друг другу бобины пергамента и информационные планшеты. За ними тянулись кабели нейроинтерфейса. Крий не сидел на командном троне — в конце концов, это был не его корабль, равно как он и не командовал им по-настоящему. Вместо этого он стоял перед главными обзорными иллюминаторами мостика, слушая, наблюдая, ожидая, — точно также, как дюжину раз до этого.
"Вот он я, стою здесь, — подумал он, — в ожидании, что мёртвые подадут голос из ночи".
Его глаза пощёлкивали независимо от его воли, точно моргая.
"Феррус Манус мёртв".
С того момента, как он услышал эти слова, минули месяцы, и всё же они по-прежнему крутились в его мыслях и грёзах наяву. Крий продолжал бодрствовать с тех самых пор, как они покинули Солнечную Систему, выстаивая здесь, на мостике "Связанного Обетом", когда тот выходил из варпа, слушая песнь корабля, когда они шли через потустороннее царство. Он пытался найти успокоение в Кличе Железа и Калькуляциях Цели, но покой ускользал от него всякий раз, когда он пытался его достичь. Он ожидал, что буря внутри него закончится, что холодный процесс логики заявит о себе и оставит его таким, каким он был раньше: с яростью в руке, но с железом в сердце. Вместо этого, с каждым проходящим днём и, затем, с каждым проходящим месяцем он чувствовал, как в его сердцах растёт пустота.
"Мы не были созданы для этого, — подумал он. — Когда нас выковывали, то отсекли всё нужное для того, чтобы пережить это горе".
"Машина сильна, и логика может распахнуть любую сферу понимания, — слова Ферруса Мануса обратились к нему из теней далёкого воспоминания. — Но они — ничто без рук и умов живых. Мы существуем и подчиняем железо нашей воле, но металл может разломиться, механизмы — отказать, а логика — стать порочной. Жизнь — вот единственная верная машина. Отсеки слишком много, и мы утеряем себя. Помни это, Крий".
Глаза Крия щёлкнули, меняя фокус, и воспоминание потускнело. Он услышал позади себя пощёлкивание и гул, знаменующие приближение Борея.
— Двенадцать прыжков, — не оборачиваясь, произнёс Крий. — Двенадцать раз мы мёртво висели в пустоте, пока астропаты просеивали эфир в поисках любого следа моих собратьев. Двенадцать циклов безмолвия.
— Мы должны преуспеть, и неважно, сколько это займёт. Таков наш обет.
Крий кивнул, но не ответил. Борей шагнул ближе. Крий чувствовал на себе взгляд воина, но не отвернулся от своего созерцания звёзд.
— Когда Хорус придёт, Терре понадобится каждый клинок для её обороны, — сказал Борей.
— Ты уверен, что он придёт?
— Так считает лорд Дорн.
— Почему?
— Как же иначе Хорус может надеяться победить в этой войне?
Крий пожал плечами и, обернувшись, посмотрел на Борея. Тёмные глаза глядели на него в ответ — пронзительные, непреклонные и полностью лишённые эмоций.
— Ты так уверен, что речь идёт о победе? — спросил Крий.
— О чём же ещё?
Крий вернул взгляд на звёзды.
— Об изничтожении, — произнёс он. Мгновение тянулось в молчании.
По мостику раскатился ещё один усиленный голос:
— Лорд Крий.
Обернувшись, Крий увидел капитана "Связанного Обетом". Кастерра был стар, его глаза сверкали яркой зеленью на лице, изрубцованном временем и ледяными ветрами Инвита. Хотя он и был обычным человеком, Кастерра провоевал почти семнадцать десятилетий, служа Имперским Кулакам, и ещё десятилетие перед этим — Империи Кластера Инвит. Крепкий и уравновешенный, старый капитан напоминал колонну, созданную с расчётом на то, чтобы выдерживать большой вес.
— Лорд, — после кратчайшей паузы произнёс Кастерра, — у астропатов кое-что есть.
— В чём состояла суть послания? — спросил Борей. Кастерра перевёл взгляд с Крия на Борея и затем обратно.
— Образ горы, — сказал Кастерра. — Огромное жерло уходит вниз с её вершины к её сердцу. Сердце горы темно, его пламень давно остыл. Астропаты говорят, что их всё ещё гнетёт грёза об её сердце. По их словам, она отдаёт кремнем и свинцом, — он помолчал. — Вторичная череда образов — метафора стандартного кода для системы в скоплении Аринат.